— «Намедни» получила новую инкарнацию: теперь вы решили реконструировать время по песням. Откуда возник такой поворот?

— «Время по песням» мною давно реконструируется — 22 года назад мы снимали «Старые песни о главном». Каждая эпоха в масскульте — в моде, кино, предметах потребления и в песнях не в последнюю очередь — проявляет себя особенно прямодушно и доходчиво. Разве в «Осени» Шевчука или в «Угонщице» Аллегровой не живут «лихие 90-е»? Я намеренно привожу примеры из максимально далеких стилей — суровый «соц-рок» и «попса галимая». Самый что ни на есть 1993-й в них пульсирует: «Что же будет с родиной и с нами?» и «Не вернется уже назад, кто хоть раз со мной покатается».

А идею предложил, став главным продюсером RTVI, Алексей Пивоваров, многолетний сотрудник разных проектов «Намедни» 1990–2000-х. Мол, давай твою привычку напевать, объясняя историю, обратим на пользу делу. Команду тоже собрал RTVI. В данном случае я не производитель контента, а журналист и ведущий.

— Ваши проекты всегда были повернуты в прошлое, носили ностальгический оттенок, и всегда это было востребовано. Почему ностальгия заняла такое важное место в нашей жизни последние тридцать лет?

— Советское прошлое не отпускает. Сначала последние советские поколения от него не могли освободиться, поскольку были им сформированы. А потом и власть, и в целом пожилая страна принялись воспроизводить советскость в разных сферах жизни, и этим навыкам стали следовать поколения, в сознательном возрасте не заставшие СССР. Теперь уже в жизнь вступили люди, родившиеся после распада Союза, они воспринимают советскую матрицу как данность. Ну, или не воспринимают и протестуют против нее — все равно, значит, она жива.

Я десять лет назад, в 2007-м, начал делать книги-альбомы «Намедни», сейчас уже восьмой том выходит, 1931–1940. Тогда и придумал формулу, которую теперь могу только повторять: мы живем в эпоху ренессанса советской античности. При этом есть люди, которые считают мои проекты антисоветскими, а значит, в их логике и антироссийскими.

— Насчет поколений, родившихся после 1991-го, — особенно интересно. У вас ведь в зале во время передачи сидят именно молодые. Откуда у них интерес к советской эпохе? И как понять то время, если ничего не знаешь о нем?

— Вот и узнают от нас со Стояновым о том, например, как в 1977-м Польша была для советских людей самой крутой доступной заграницей. У нас и сейчас перед глазами лидер группы «Червоны гитары» Северин Краевский на тогдашнем фестивале шлягеров в Сопоте: волосы до плеч, белый костюм, черная рубаха и белая гитара с двумя грифами. И мы его таким покажем. И его суперхит всего соцлагеря Nie spoczniemy ровно сорок лет спустя споем вместе, не сговариваясь…

А еще эти ребята не знают про петровскую Россию и допетровскую Русь, про викторианскую Англию и Вторую мировую войну, про сталинские «заморозки» и хрущевскую «оттепель», про атрибуцию икон Андрея Рублева и Феофана Грека. Обо всем этом с ними может говорить телевидение, надо только форму разговора найти. Вот мы старались — раз Стоянов из Питера — показать, как исполняли пионерские хоры «Что тебе снится, крейсер «Аврора»?» и как Андрей Миронов в «Достоянии республики» пел про «простор меж небом и Невой» — единственную советскую песню про этот город, но не про Ленинград. А ради непонятных сейчас реалий я делаю как бы «сноски»: не прерывая разговора, на секунды повернувшись к публике, одной-двумя фразами поясняю — что, почему, как, почем.

— В ваших реконструкциях всегда был подтекст, параллели. Вы находили черты одного времени в другом. А сейчас, в 2017-м, с какой эпохой мы запараллелены?

— Конечно, с брежневским застоем. Вот и 18 лет власти, как у Леонида Ильича, исполняется. Тогда он нам вечным казался — и это в прошлом веке, когда время текло гораздо медленнее. А ведь сейчас еще не предел. «Брежнев XXI века» — сильный титул, что ни говори.