С 1 июля минимальный размер оплаты труда (МРОТ) в России повысился с 7500 до 7800 рублей. Как заявил премьер-министр Дмитрий Медведев, в течение двух лет минимальная зарплата сравняется с прожиточным минимумом, который составляет сейчас 9,9 тысячи рублей. По оценке Министерства труда, увеличение МРОТ обойдется бюджету в 80 миллиардов рублей, работодателям — в 43,9 миллиарда. Как полагают эксперты, это может привести к увольнениям, а значит, к росту бедности.

На сегодня, по сведениям Росстата, за чертой бедности живут 22 миллиона россиян (15 процентов населения страны), причем более трети из них — работающие люди, которые получают зарплату меньше прожиточного минимума. По словам вице-премьера Ольги Голодец, в категорию малообеспеченных входят 5 миллионов работников крупных и средних организаций. Еще 3 миллиона «работающих бедных», по подсчетам Высшей школы экономики, заняты за пределами корпоративного сектора.

Несмотря на то что количество малоимущих исчисляется миллионами, найти собеседников, живущих только на МРОТ, оказалось непросто. Во многих случаях на официальную минимальную зарплату соглашаются те, кто получает основную часть вознаграждения в конверте или имеет дополнительный доход (пенсию, подсобное хозяйство). Тем не менее есть и люди, умудряющиеся выживать на минималку. Они находятся в исключительно тяжелых обстоятельствах.

«У меня рядовой случай»

«Если человек не гордый, на МРОТ можно прожить», — говорит жительница Балакова Надежда Познякова. Она работает уборщицей в административном здании, получает 7900 рублей «грязными». До пенсии ей нужно дотерпеть год. Зимой в меню в основном макароны за 28 рублей и геркулес за 12. «Летом можно брать некондиционные овощи: огурцы, например, отдают по пять рублей за килограмм. По рыбе тоже хорошо уступают, не в магазине, конечно, а на рынке у вокзала к вечеру можно взять скумбрию по 150 рублей».

Мясо Надежда последний раз покупала на 8 марта. Иногда по неделе обходится без хлеба, вместо этого печет блины. Бюджетные блины готовятся из битых яиц (продаются на базаре по два рубля за штуку), воды и муки (36 рублей за двухкилограммовый пакет). Для жарки нужно постное масло, недавно оно закончилось. «Сейчас живу на кабачках. Режешь, солишь, заливаешь яичком — и запекай на здоровье», — Надежда бодро диктует рецепт хорошо поставленным голосом. И вдруг начинает плакать.

До 1990-х Познякова работала в крупной строительной организации. Потом двадцать лет была индивидуальным предпринимателем, торговала бельем, хозтоварами и бытовой химией. На базаре летом тяжело, потому что нет торговли, зимой — потому что холодно. Продавцы кладут под ноги деревянные поддоны, надевают ватные штаны и огромные валенки поверх сапог, но согреться, стоя в промерзшей металлической «ракушке», невозможно. Два раза в день нужно тягать баулы с товаром. Сорванные спины и репродуктивные проблемы — профессиональные заболевания уличной торговли.

Познякова возила товар из Москвы. «Заходишь в автобус, вокруг — одно бабье. И переворачивались эти автобусы, и горели, и грабили нас. Сейчас братки, которые по нам стреляли, сидят во власти. А мы, бабы, пошли вон. Мы — ненужное поколение. У всех предпринимателей из 1990-х пенсия будет 7700. Поэтому мы хватаемся за любую подработку и все терпим».

Бизнес пришлось закрыть в 2013 году, «задушили налоги». На бирже труда, как рассказывает Надежда, торговцев с рынка даже не ставили на учет: «Нам сказали, что ИП приравниваются к низкоквалифицированной рабочей силе, поэтому нам могут предложить только вакансии уборщиц и дворников, а такую работу мы и без биржи найдем».

На первомайских праздниках Позня­ко­ва стояла с одиночным пикетом на центральной площади Балакова. Написала на плакате сумму своего дохода и известное высказывание премьера Дмитрия Медведева об отсутствии денег. После акции районная газета, лояльная местной администрации, отчитала жалобщицу в лучших традициях советской печати: «Познякова попала в стихийное бедствие, подверглась паводку, пожару, урагану? У здравомыслящих балаковцев, коих, конечно же, исключительное большинство, такие люди ни сочувствия, ни поддержки не вызывают». Для сравнения: доходы главы Балаковского района Ивана Чепрасова, согласно официальной декларации, составили в прошлом году 15,2 миллиона рублей.

Нельзя сказать, что государство не помогает малоимущей гражданке — ей положена субсидия на оплату жилищно-коммунальных услуг. За январь и февраль Надежде перечислили 5560 рублей. Весной районная служба субсидий потребовала вернуть деньги: чиновники посчитали, что Познякова получила крупный доход от продажи квартиры. «Но я же сразу вложила вырученную сумму в покупку новой квартиры. Я купила такую же однушку и осталась такой же малообеспеченной, как и до переезда», — недоумевает собеседница. Она заняла 5560 рублей у знакомых и вернула службе субсидий, но в июне женщину вызвали в районную прокуратуру, а затем в полицию и сообщили о возбуждении уголовного дела по статье 159 УК «Мошенничество». «Говорят: ты обокрала государство. Думаю, мстят за то, что я вышла с тем плакатом на площадь».

Согласно областному закону, малоимущие жители могут получить из регионального бюджета социальную помощь — 2 тысячи рублей в год. Для этого нужно собрать десяток справок — с места жительства, с работы, заверенную копию трудовой книжки и т.д. Позняковой в выплате отказали, так как с учетом той самой злополучной субсидии (которую она вернула государству) ее доход оказался на шесть рублей больше прожиточного минимума (в Саратовской области этот показатель составляет 8536 рублей).

«Мне немного надо, у меня нет малых детей и пока не особо нужны лекарства», — говорит Надежда. Одежду она не покупает. Телефон и интернет оплачивают друзья. На ЖКУ уходит зимой по 3 тысячи рублей в месяц (летом меньше), на проезд до работы — тысяча рублей. «На жизнь» остается примерно по 100 рублей в день.

«У меня рядовой случай, не сказать что «ах», — говорит Надежда о своем материальном положении. — Когда я в больнице лежала, видела, как санитарки вкалывают: все в гное, крови, моче, больных таскают, и это за 8 тысяч. Мне, конечно, тоже приходится туалеты мужские отмывать, но я хоть тяжелее ведра ничего не поднимаю».

Стратегический запас в банке

С саратовчанкой Олесей Броницкой непросто договориться о встрече: она учится в техническом университете, работает санитаркой в нескольких аптеках и воспитывает пятерых детей. «Мои старшие дети родились в 1990-е, оттуда у нас опыт выживания», — говорит Олеся. По первому образованию она швея, умеет печь и консервировать. «Не представляю, как бы мы выживали без солений. Это же стратегический запас. Если у тебя есть банки с заготовками и хотя бы картошка, можно продержаться в самой сложной ситуации». Осенью, когда на ярмарках можно купить овощи по самым доступным ценам, семья посвящает консервированию почти два месяца. Сто банок с соленьями и столько же с вареньем хранят в большом шкафу.

Раньше Броницкие умещались в 20-метровой комнате частного дома. В 2007 году многодетная семья получила трехкомнатную квартиру за счет регионального бюджета. Глава семьи Станислав своими руками сделал ремонт. Как говорит Олеся, «это очень большая статья экономии». Не отремонтированной остается только ванная, на плитку нужно 20 тысяч рублей. «Я мечтала о белой спальне. Белый шкаф мы взяли в кредит, купили на «Авито» старую кровать и покрасили». Олеся сама обтянула новой тканью с розочками подержанные стулья, сделала светильники, цветочные горшки и весь декор.

Недавно она писала в университете контрольную по теме «Семейный бюджет: планирование и потребление». Еще до поступления в вуз убедилась, что «в большой семье обязательно нужно записывать доходы и расходы, чтобы понимать движение денег». Доход Броницких состоит из зарплаты Олеси, пенсий по инвалидности (двое детей имеют особенности в развитии) и детских пособий.

Олеся работает шесть дней в неделю, утром до учебы убирается в одной аптеке, вечером — в другой. Официально не оформлена, поэтому платят ей меньше МРОТ — по 5 тысяч рублей на каждом месте работы.

Самые крупные расходы связаны с оплатой ЖКУ — примерно 10 тысяч рублей в месяц.

Следом идет статья расходов на питание. «Как только получаем зарплату и пенсии, сразу закупаем 15 килограммов сахара, пять коробок чая, крупы каждого вида минимум по два килограмма». Спрашиваю, что за время кризиса подорожало больше всего. Олеся листает свою бухгалтерскую тетрадку. Как выясняется, легче сказать, какой продукт не подорожал, — курица, как и в 2014 году, стоит около 90 рублей за килограмм. «Цены на молоко поднялись раза в три. У нас двое детей больных и двое маленьких, нам нужно хотя бы два литра молока в день, но получается купить только один. Горбушу не можем себе позволить даже по праздникам. На яблоки цены неимоверные. Апельсины бывают по 50 рублей, покупаю ровно семь штук, и папа свой кому-нибудь отдает».

По 2–5 тысяч рублей в месяц уходит на лекарства и массаж для детей. Садик обходится в 700 рублей в месяц (бюджет компенсирует значительную часть расходов для многодетных семей). За школу нужно платить 1,5–2 тысячи рублей в месяц — в основном это расходы на столовую: «Дотация на питание для малоимущих составляет 22 рубля и не поднималась много лет, а обед подорожал в три раза и стоит 120 рублей». Раз в год родители закупают рабочие тетради на 2 тысячи рублей (учебники выдают бесплатно). «Два года мы проходили в одном форменном костюме, теперь нужен новый. Это примерно 3 тысячи рублей, бюджетная субсидия составляет 1 тысячу. Еще нужны два спортивных костюма — зимний и летний, сменка и рюкзак».

Младшие дети хотели бы ходить на карате, танцы, гимнастику, но денег на спортивные секции и кружки не хватает. На занятия спортом область выделяет многодетным по 1000 рублей на ребенка в год. На самом деле одно занятие стоит минимум 250 рублей. «Мы сами занимаемся прикладным творчеством дома: совершенно бесплатно собираем шишки, листья, желуди и делаем с детьми интересные вещи. В конце 1990-х, когда было совсем тяжело, я крутила и продавала букеты, опыт работы с декоративным и природным материалом у меня есть».

Детской одеждой многодетные нередко обмениваются бесплатно. «Не вижу смысла покупать ребенку брендовые джинсы за 3 тысячи. В магазинах типа «Фикспрайс» детские шорты стоят 50 руб­лей, в секонд-хендах, когда объявляют акцию «все по 100», еще вполне хороший ассортимент». Раз в сезон Олеся вносит в бюджетный план статью на посещение парикмахерской. Мужские шевелюры (трех сыновей и папы) обходятся дешевле: «Четыре года назад я купила по акции машинку для стрижки за 200 рублей. Покупка оказалась очень выгодной — столько стоит одна стрижка в салоне».

Спрашиваю, куда большая семья ездит на отдых? «В лес», — отвечает Олеся.

Счастливое «серое» прошлое

Величина прожиточного минимума и минимальной зарплаты отличается в разных регионах. Прожиточный минимум рассчитывают на основании потребительской корзины, утвержденной федеральным законом, и сведений Росстата о ценах на продукты, непродовольственные товары и услуги.

В Саратовской области в первом квартале нынешнего года прожиточный минимум составил 8536 рублей.

Минимальная зарплата в регионе с 1 июля прошлого года установлена на уровне 7900 рублей.

За тем, чтобы работодатели платили работникам не меньше минималки, следят трудовая инспекция и прокуратура. «У нас за пятнадцать лет только один раз была проверка из трудовой. Незадолго до того мы попрощались с бухгалтером, видимо, барышня отомстила, — рассказывает владелец рекламной фирмы Виктор. — Мы делаем так, чтобы никто нами не интересовался. Уставных фондов нет, на балансе практически ничего, несколько человек в штате получают минималку. Кто ко мне придет, что с меня взять?»

До недавнего времени Виктор платил сотрудникам МРОТ официально и по 20 процентов от стоимости заказа в конверте. «Для меня это выгодно, потому что налоги кабальные — 30 процентов в фонды оплаты труда. Не помню, чтобы кто-нибудь у меня уволился из-за серой зарплаты», — объясняет Виктор.

В нынешнем году зарплаты полностью ушли в тень. Сотрудники добровольно вышли за штат и получают сдельное вознаграждение с личных карточек работодателя. Виктор уверяет, что пострадал от кризиса не меньше подчиненных: чтобы выкрутиться из кредитов, пришлось продать офис в центре города и даже личную машину. «С командой мне повезло, жизнестойкие ребята, — с гордостью говорит Виктор. — Секрет нашего долголетия в бизнесе в том, что мы умеем договариваться с людьми по-человечески. И они очень долго терпят».