Я могла бы многое рассказать про то, как мы снимали этот фильм. Как сложно было выйти из магнетического поля «Герман-Кармалита». Алексей Юрьевич говорил всегда ярко, артистично, бенефисно. Заслушаешься. Она словно была в тени его крупнокалиберного таланта.

Несколько дней в холодном ленфильмовском павильоне крутили пленку с одним и тем же эпизодом будущего фильма «Трудно быть богом». Несколько дней озвучивали буквально пару фраз. Но с каждым повтором в кадрах, чуть ли не выученных наизусть, открывались иные смыслы и очертания. Как на полотнах старых голландцев. И каждый раз после очередного дубля он искал ее глазами. Было? Нет? Она была не музой, полноценным соавтором. Сестрой милосердия. Делала возможное и невозможное, чтобы он жил дольше. Общеизвестна ее знаменитая сумка, в которой было любое лекарство на любой непредвиденный случай. И свой талант бескрайний она полностью отдала ему. Безвозмездно.

Мне хотелось в этом фильме отлепить Кармалиту от Германа. Мы много про нее узнали старого и нового. И кажется, возник объем удивительного, глубокого, очень сильного человека. Мудрой, маленькой, непреклонной и несгибаемой Светланы, окруженной, как она говорила, крепкими мужиками. Самыми близкими. Дедом, который, несмотря на пытки, так и донес ни на кого. Отцом Игорем «с такими же длинными, как у Леши, пальцами». Отчимом, Александром Борщаговским. Лешей старшим. Лешей младшим… Язвительный Алексей Юрьевич, сказал: «Эту обезьянку поцеловал бог». А когда выключили камеру, незаметно смахнул с ресницы слезу.

Нет. Мне так и не удалось ее отлепить.