В прошлом году хотели развернуться уже осенью, но коалиционные дела быстро не делаются, а в НАТО теперь с Черногорией уже 29 стран и еще есть желающие. В результате, последний контингент из Канады для четвертого недосформированного батальона прибыл в Латвию только в конце июня. Времени на формирование четырех батальонных тактических групп (или БТГ, как в российской армии именуют подобные части) ушло немало, но результат усилий был феерический — в четыре БТГ вошли контингенты из 15 разных стран: Канады, Албании, Испании, Италии, Польши, Словении, Германии, Бельгии, Голландии, Люксембурга, Норвегии, Британии, Дании, Франции и Румынии.

Основное предназначение этого пестрого войска, по словам генсека Альянса Йенса Столтенберга, — демонстрация «реальной трансатлантической солидарности». Впрочем, вести сколько-нибудь серьезные наступательные боевые действия и тем более как-то угрожать РФ эти БТГ неспособны. Во-первых, потому что они не собраны в кулак, а рассыпаны по широкому фронту в тысячу километров. Во-вторых, чтобы каждое сводное БТГ могло действовать агрессивно как единое целое, надо чтобы все правительства, предоставившие контингенты, дали на то добро, и невозможно заранее знать, сколько времени может продлиться подобное политическое согласование. Развернутые в Балтийском регионе многонациональные БТГ по сути напоминают символические миротворческие контингенты, пусть и с тяжелым оружием. Как и положено миротворцам, они могут обороняться, если на них нападут, а главное —

Россия, впрочем, вроде не собирается вторгаться в Польшу или в Прибалтику. Одни нападать не хотят, другие не могут, и в результате никакой реальной угрозы никому от развертывания четырех многонациональных БТГ нет.

Конечно, министр обороны Сергей Шойгу на недавней выездной коллегии Минобороны в Калининграде объявил, что на западных границах отечества «ситуация ухудшается», поскольку НАТО наращивает свою активность и, в частности, развернуло четыре многонациональных БТГ, а еще базы ПРО в Польше и в Румынии. На Россию оказывают давление, устраивают всякие маневры в регионе, а «некоторые страны стремятся использовать военную силу в качестве инструмента для достижения геополитических целей». В ответ Россия «вынужденно» развернула на «западном направлении» 20 новых частей и соединений, построила больше 40 новых военных баз и провела за год только в Западном военном округе (ЗВО) свыше 100 внезапных учений-проверок. В ЗВО сейчас больше 30 полностью боеготовых БТГ, а всего их в ВС РФ — до 120.

В последние пару лет на Западе впервые с 1991-го начался умеренный, но все-таки рост военных расходов. Кто-то боится России, кого-то президент Дональд Трамп запугал, требуя раскошелиться. Конечно, европейские страны нескоро смогут достигнуть искомого уровня военных бюджетов в 2% ВВП, но поскольку суммарная экономическая мощь Альянса во много десятков раз превосходит российскую, то даже небольшой прирост расходов выходит в десятки миллиардов долларов прибавки. По словам Столтенберга, есть планы потратить часть дополнительных средств на воссоздание «тяжелых» бронетанковых частей и на дополнительные зенитно-ракетные комплексы — то есть на то, что требуется для возможных боев на восточном «русском» фронте в Европе.

После окончания холодной войны и распада СССР в западном правящем политическом классе сложилось убеждение, что полномасштабная война в Европе с Россией больше в принципе невозможна. Да, будут полицейские и миротворческие операции где-нибудь в Азии или в Африке в условиях безусловного превосходства в воздухе, и для таких конфликтов нужны «легкие», мобильные и сравнительно немногочисленные «антипартизанские» силы. Естественно, многие западные военные возражали, что «русские вернутся, а мы будем без штанов и без танковых бригад», но в Европе их совсем не слушали и бронетанковые части безжалостно сокращали.

Теперь худое время сокращений закончилось новым противостоянием, и у военных — праздник и перспектива достойной гарнизонной службы в Прибалтике, Польше, Норвегии и в Румынии, среди дружественного населения, а не поганые командировки в пыльный Афган или в Ирак. Конечно, есть угроза того, что очередной перехват воздушной цели над Балтийским или Черным морем закончится столкновением из-за чьей-нибудь ошибки, и вся замечательная конструкция взаимного сдерживания перейдет в острокризисную фазу, и никому не поздоровится. Но ведь во времена прежней холодной войны угроза ядерного апокалипсиса тоже была всегда рядом, но люди, тем не менее, жили, служили и выслуживали полную пенсию, ни разу не повоевав.

Другое дело гражданские. В конце мая в Совете Федерации Шойгу жаловался, что в стране слишком много «слепых», которые должны «прозреть» и увидеть нарастающую угрозу НАТО у российских границ. И правда: по последнему опросу прокремлевского ВЦИОМа 53% населения не верят, что на Россию может кто-то реально напасть. Из тех 38% граждан, что все-таки верят в реальность внешней военной угрозы, 63% боятся США и 31% — Украины. На долю собственно НАТО остается 7%. Еще меньше верят в агрессию Китая, Британии, Германии, Сирии и запрещенного в России ИГИЛ. Поскольку это 7% от 38%, то выходит, что

По данным ВЦИОМа, 36% граждан считает российскую армию лучшей в мире, а еще 47% — одной из лучших. Действительно, чего бояться НАТО, если мы уже сильнее всех?

Шойгу обещал в Совете Федерации наращивать усилия и «проводить мероприятия», чтобы «пробудить» граждан, сомневающихся в угрозе НАТО. Хорошо, но как? Начать доказывать, что наша армия не так уж сильна, что безнаказанные бомбежки сирийской оппозиции и ИГИЛ, у которых нет ни радаров, ни авиации, ни ПВО — недостаточный критерий боевой эффективности? Или усиливать напряжение на Балтике и в Черном море, еще более откровенно балансировать на грани войны, и тогда народ, может, испугается? Трудная задача, но, конечно, сами виноваты: бред величия и паранойя часто идут рука об руку, но не всегда мирно уживаются.