«Политологи вновь ошиблись», — такую фразу после объявления результатов французских выборов в парламент можно было встретить едва ли не в каждом СМИ, писавшем о новой победе Макрона. Его движение «Вперед, Республика!», вместе с союзниками из демократов получило больше 360 из 579 мест в Национальном Собрании. Это случилось вопреки майским прогнозам экспертов, убежденных, что французы захотят уравновесить нового президента и его решительный курс на реформы сдержкой — доминированием оппозиции в парламенте.

Прогноз политологов основывался на двух моментах. Первый — отсутствие всякой «макрономании» среди французского общества после победы Макрона над Ле Пен. Поллстеры говорили, что только 25% проголосовавших за будущего президента во втором туре разделяли его идеи, а 46% от всех избирателей признались, что не доверяют Маркону, только что занявшему Елисейский Дворец. К началу первого тура выборов в парламент социологи фиксировали одновременно резкий рост апатии французов и их готовности отдать голос за Макрона, что породило небывалый разброс оценок поллстеров — движению Макрона давали от 300 до 450 мест в Национальном Собрании. Но этого в любом случае хватало для формирования большинства.

Во-вторых, эксперты видели существенное отличие этого электорального цикла во Франции от нескольких предыдущих. Да, после того, как в 2000 году произошла реформа избирательного законодательства, фактически «схлопнувшая» две избирательные кампании — президентскую и парламентскую — в одну, путем их физического сближения по календарю. После этого партия президента-победителя всегда получала большинство и в легислатуре. Но в этот раз, казалось, что такой «президентской премии» Макрону не хватит. И партию он собственную сколачивал наспех, и разница с оппонентами в первом туре президентских выборов была в 2-3%, и «политические машины» нотаблей в округах, способные «вытаскивать» избирателей к урнам, должны были дать им преимущество в сравнении с новыми кандидатами Макрона.

В действительности эти расчеты почти попали в цель. Если посмотреть на результат второго тура парламентских выборов, очищенные от условностей мажоритарных одномандатных округов, и с учетом самой низкой явки в истории Пятой Республики, можно увидеть, что движение Макрона в абсолютных цифрах получило не более 14% голосов всех избирателей. Хотя в России мы бы сочли такой результат предельно нелегитимным, страны Европы им не удивишь. И никакой «макрономании» в обществе, кажется, по-прежнему нет.

Другое дело, что политологи недооценили силу фактора единой и продолжительной избирательной кампании. Сверхутомляемость электората, вынужденного четырежды за 3 месяца идти на избирательные участки, и фактор важности «первого выбора», когда, проголосовав за кандидата-победителя ты будешь продолжать голосовать за представляющую его силу и дальше, а проигравшие после президентского тура будут уверены, что «все уже решено» и не пойдут к урнам — оказались для победы Макрона важнее, чем все особенности и перипетии политической борьбы в этом сезоне. Неожиданно на руку президенту сыграл и принятый в 2014 г. закон о запрете парламентариям одновременно принадлежать и к законодательной, и к исполнительной ветвям власти. Таких депутатов в прошлом созыве было 473 человека из 577. В условиях фрагментации партийной системы и явного запроса избирателей на новые лица в политике, порядка двухсот из них решили остаться в исполнительной власти и воздержаться от участия в новой гонке. В результате у кандидатов Макрона конкуренция была намного ниже, а нынешний состав Национального Собрания на две трети состоит из новых лиц.

Несмотря на этот «обновленческий» тренд Макрону будет довольно легко контролировать парламент. Молодые, впервые попавшие в Национальное Собрание депутаты пропрезидентского движения «Вперед, Республика!» понимают, что прежде всего, своим избранием обязаны лично поддержке президента, и, вероятно, будут дисциплинированно голосовать за любые его инициативы. Оставшиеся в парламенте старые партии фактически разбиты. Социалисты, получив в 10 раз меньше мест, чем в прошлом созыве, разобщены и уступают натиску ультралевых из «Непокорённой Франции» Жан-Люка Меланшона. Фронтисты, хотя и увеличил свое представительство с 2 до 8 мандатов, с опаской поглядывают на проявляющийся в партии раскол между Марин ле Пен и ее племянницей Марион Марешаль. Республиканцы, часть из которых вошла в Правительство и открыто поддержала президента, хотя и остаются главной оппозиционной партией в стране, лишены значительного поля для критики — программа, которую они предлагали избирателям, и для опытного взгляда неотличима от программы Макрона. Единственным преимуществом республиканцев остается их контроль за большинством легислатур и департаментов в регионах, но степень французской централизации власти не должна всерьез помешать президенту претворить свой курс реформ в жизнь.

Главный вопрос для Макрона сейчас — насколько полученная им, прежде всего, институциональная легитимность и политический мандат на реформы соотносятся с реальными ожиданиями избирателей. Порядка 60% французов не пришли в воскресенье на участки, потому что верят в правильность курса Макрона или потому что устали, не хотят ни в чем разбираться и заняли выжидательную позицию?

Судя по решительности первого месяца его президентства, Макрон делает ставку на первое. Но, возможно, именно эта решительность, как антипод стиля предыдущего французского президента Франсуа Олланда и дальше будет обеспечивать взлет новой звезды европейской политики.