8 июня в Великобритании прошли досрочные парламентские выборы, неожиданно проигранные консерваторами. Объявленные Терезой Мэй, лидером консервативной партии, в апреле они сулили большой выигрыш для партии, выступающей за «Брексит». На деле, консерваторы потеряли 12 мест, а лейбористы прибавили 31. В результате Британия приобрела «подвешенный парламент» без определенного большинства, он пытается сформировать коалиционное правительство. Велика вероятность, что выход Британии из ЕС в том виде, который планировался консерваторами, — ​не удастся, ведь теперь придется учитывать мнение союзников по коалиции. Такой исход выборов — ​очередная политическая неожиданность, которых за последний год накопилось на Западе уже немало. Избрание Дональда Трампа в США, Эммануэля Макрона во Франции и само голосование Британии за выход из ЕС имеют одну важную общую характеристику. На выборы приходит тот избиратель, который хочет выразить свой протест и несогласие.

Другая неожиданная сторона британских выборов — ​рост крайне левых настроений среди избирателей, готовых голосовать за национализацию железных дорог, бесплатное образование и здравоохранение, существенное повышение налогов для обеспеченных слоев населения. Эксперты с разных сторон заговорили о конце эпохи неолиберализма и поделили Британию на сторонников откровенных социалистов (то есть тех, кто предпочел лейбористов) и умеренных левых (то есть консерваторов). Однако гипотеза «протестной демократии» позволяет усомниться в том, что эти выборы обоснованны, и мы что-то знаем о политических предпочтениях британцев, американцев или французов. Выборы больше ничего не рассказывают о том, во что верят избиратели, они лишь фиксируют, какие группы участвуют в политической мобилизации, кто приходит на участки. А на них стали приходить люди, желающие выразить свой протест — ​от ржавого пояса США до бедной молодежи и противников «Брексита» из Британии.

Содержательный вывод, который можно сделать из результатов британских выборов, таким образом связан скорее с тем, чем британцы недовольны. Перед нами не победа лейбористов, а проигрыш консерваторов. Такое поведение избирателей в политической науке получило название «protest voting», или протестное голосование. Приходя на избирательные участки, люди отдают предпочтение не самым идеологически близким кандидатам, а так называемым «третьим силам» — ​партиям и кандидатам, не представляющим крупнейших политических игроков. Другая стратегия протестного голосования — ​отдать голоса кому угодно, только не той партии, электоратом которой избиратель является на самом деле. Так граждане дают обратную связь, так они не соглашаются со своей партией и посылают ей сигнал о своем недовольстве.

Такой протест является частью тактического голосования. Принято различать инструментальное и выразительное голосование — ​в первом случае люди либо действительно считают нового кандидата или партию с небольшими шансами на победу — ​лучшей, либо отдают предпочтение средней партии, у которой есть шанс избраться, и тогда голоса электората не будут потеряны. Выразительное голосование предполагает исключительно желание показать партии или кандидату, за которого традиционно голосовал избиратель, что нынешняя политика его не устраивает. Кто именно станет «результатом» такого выражения недовольства — ​зависит от конкретных факторов: является ли избирательный округ базой поддержки одной или нескольких партий; как шла избирательная кампания и какие характеристики у электоральной системы в целом. Такое голосование характеризуется еще и тем, что на участки приходят именно недовольные граждане, тогда как остальные голосуют так же или остаются дома.

Выборы последнего года — ​именно об этом. Мы не можем ничего сказать о политических предпочтениях населения США, кроме того, что элиты там забыли о существовании белых мужчин из деиндустриализованных штатов. По французским выборам до сих пор не ясно, каков процент населения, поддерживающий националистов, левых или правых. Новый кандидат и партия, набирающая популярность невероятными темпами, — ​это протест против старого истеблишмента и радикального дискурса. Британия за год устала от разговоров о ЕС и хочет нормальной жизни — ​без огромного имущественного неравенства, низких зарплат и террористических атак. Выборы выигрывает тот, кто обещает что-то конкретное, а не апеллирует к абстрактным ценностям, которые не видно в повсе­дневной жизни. Избирательные участки не играют роль волеизъявления нации — ​туда приходят те, кому надоел статус-кво.

Британия не стала социалистической, а США — ​не страна консерваторов. Просто к власти пришли те, чьи голоса были громче остальных — ​во многом потому, что протест звучит громче лояльности. Интересно другое — ​кажется, что выборы больше нельзя рассматривать как социологический опрос населения о его политических предпочтениях. Люди видят политическое участие как форму протеста, им не хочется просто прийти на участок и поставить галочку за идеологически близкого кандидата. Это совсем другая политическая реальность, в которой быть лояльным — ​скучно, а политика начинается там, где возникает несогласие.

Виктория Полторацкая, политолог