Вот живет себе начальник. Например, министр средней промышленности. Как это часто бывает, он не шибко умен — ​среднего ума, вровень с промышленностью, но характер боевой показывает, людишек в узде держит, запрещает газеты читать, домой после смены уходить, отпуска и больничные ликвидировал, и чтоб не шастали и языками не трепали, он еще и проходные на ключ запер и под подушку себе положил. И нормально. Но вот встречает министр средней промышленности старшего по званию — ​министра тяжеленной промышленности, и тот ему говорит: «Петрович, ты палку-то не перегибай, жалоб на тебя много. И воруешь не по чину». Что, как, кто посмел? Начал порядок наводить у себя — ​как умел. Выгнал у себя из средней промышленности общественных наблюдателей, заменил их своей охраной, попечительские советы перетряхнул, контакты граждан из параллельной промышленности со своими подневольными запретил, собрал пресс-конференцию: мол, работаем эффективно, жалоб нет. А тут его громко спрашивают какие-то оборванцы: «Да как же, Петрович, врешь ты все. Вот бумага про воровство, вот бумага про убиенных и умученных, а вот еще проект написан о ликвидации министерства средней промышленности ввиду отсутствия таковой». Совсем Петрович огорчился, и от огорчения распорядился вопрошающих изловить и к себе на конюшню пороть отправить.

Ну вот и пришли в «Русь Сидящую» с обысками.

Кстати, нормальные ребята пришли к нам в офис утром 8 июня — ​по борьбе с коррупцией и экономическими преступлениями, особый упор на коррупцию сделали, это вот прямо точно к нам. Бывает, как разольем чай в офисе, так и давай коррумпировать. На самом деле пришли опера не только в офис, в бухгалтерию еще пришли, она у нас на аутсорсинге — ​сторонняя аудиторская компания по договору у нас учет ведет, нам самим с нашими объемами не справиться. Сначала с масками и автоматчиками пришли, но увидели наше богачество, костыли, консервы и памперсы и ушли, остались только опера, вполне себе вежливые, и понятые — ​два курсанта академии СК. Давайте, говорят, бумаги. Какие бумаги? Вот какие-нибудь. Нате. Ну чуток перепутали: у нас в офисе с памперсами бухгалтерию просили, а в бухгалтерии всякие наши видео, фото и всякое такое.

Мы, конечно, сразу все поняли. Это наш профильный Петрович пришел в сильный гнев. Во ФСИН изучили номер «Новой газеты» от 24 мая — ​это был совместный номер с «Русью Сидящей» про то, что у нас с исправительной системой творится и что же нам со всем этим делать. И в ответ нам прислали парней из УЭБиПК. И за этим, без сомнений, стоит ФСИН.

Чтобы понять логику Петровича, надо рассказать, как устроена «Русь Сидящая». А устроена она просто и эффективно, и за это свое устройство в мае же «Русь Сидящая» была награждена премией Московской Хельсинкской группы.

Вот смотрите. В двух маленьких комнатках на Таганке привольно раскинулись не одна организация, а три. Юридическую ответственность за все несу я, везде только моя подпись. Первая организация — ​общественное движение «Русь Сидящая», оно не зарегистрировано, работает без счетов и образования юрлица, занимается всякой всячиной — ​например, наблюдением за выборами в СИЗО. Вторая — ​Благотворительный фонд помощи осужденным и их семьям «Русь Сидящая». Вот там счета, регистрация в Минюсте, публикуемая отчетность и так далее. И третья — ​ООО «ЭрЭс» (то есть опять же «Русь Сидящая»), это старая компания, тоже с отчетностью и бухгалтерией, которая занимается всякими прикладными вещами: например, проводит глубинные социологические опросы о национальных отношениях в пенитенциарной системе. Или занимается распространением финансовой грамотности среди наших профильных «уязвимцев» — ​родственники заключенных, сами заключенные, сотрудники ФСИН. То есть ООО «ЭрЭс» занимается профильной умственной работой по договорам.

«ЭрЭс» получает за это деньги. На эти деньги и на народный фандрайзинг существует благотворительный фонд «Русь Сидящая» и общественное движение. Потому что грантов у «Руси Сидящей» нет. И вовсе не потому, что мы такие гордые или боимся стать «иностранными агентами». Мы все время подаем заявки на гранты, ​но пока ни разу не получали. А работать же надо. Поэтому мы зарабатываем сами и ведем фандрайзинг. Народных пожертвований у нас сейчас на порядок больше, чем поступлений от умственных заработков. Наш средний чек пожертвования — ​974 рубля.

Как мы ухитряемся работать в тюрьмах, не спрашивая ФСИН? Как проводим глубинные опросы, например? Как читаем лекции и распространяем полезные брошюры?

Так мы не скрываем, как. Понятно, что с контактами среди бывших осужденных и родственников ныне сидящих граждан проблем у нас нет. Нет проблем и с сотрудниками ФСИН — ​мы ведь с ними разговариваем, спрашиваем про жизнь, и сами стараемся оставить полезные знания: про пенсии, алименты, всякие выплаты. И прочитать лекцию осужденным тоже можно и нужно, потому что мы работаем с попечительскими советами, с религиозными организациями и с оставшимися членами ОНК. Заключаем с ними договоры — ​печать, подпись, номер счета, отчетность. Налоги, налоги, налоги.

Нужно ли на эту работу спрашивать разрешение ФСИН? Наверное, ФСИН хотелось бы, но мы не спрашиваем и не будем. Нужно ли спрашивать ФСИН, какую концепцию его собственного реформирования ему хочется, чтобы мы написали? Не думаю.

Нужно ли спрашивать у ФСИН разрешения посмотреть на сайт госзакупок и удивиться, зачем начальство строгих зон и зон особого режима закупает посевную пшеницу и усеивает ею половину области (согласно отчету)? Нужно ли нам спрашивать разрешение на изучение финансовых потоков ФСИН или работы ФГУПов? Нет, не нужно.

А это мы любим — ​госзакупки и схематозы всякие изучать. Делаем это без договоров, бесплатно и в свое удовольствие. Вот и в «Новую» всякие свои чудесные открытия отдаем и радуемся, когда еще кто-то, кроме нас, начинает пристально интересоваться воровством.

И потому не удивляемся, когда в наши две комнатки, заваленные костылями, памперсами и консервами, приходят с обыском.

Мы, конечно, знаем фамилию нашего Петровича. Его зовут Анатолий Рудый, он заместитель директора ФСИН, ракетчик по специальности. Мы видели его бумажки про нас. Он заблуждается сильно насчет того, что с системой, и особенно против системы, нельзя работать без его ведома. Можно и нужно, и всем советую. Ибо чудище обло, озорно, стозевно и лаяй. Как можно больше граждан страны должны знать, что и как происходит в российской тюремной системе, чтобы изменить ее. И эффективней исправлять это наследие Гражданской войны и военного коммунизма, находясь на свободе. А если не вышло, не отчаивайтесь. Есть «Русь Сидящая».

А наша главная цель — ​самоликвидация. Самоликвидация ввиду полного решения проблем заключенных и их семей. И когда невиновных перестанут сажать, а преступников начнут, в конце концов, исправлять, мы заколотим штаб, возьмем котомки и переквалифицируемся в музейных работников, рассказывающих школьным экскурсиям про ужасы проклятого прошлого.