На него с обожанием смотрела Орлова, он был соавтором Александрова, сотрудничал с Эйзенштейном и Тиссэ, ему покровительствовала сама госпожа Андреева, гражданская жена Горького. Он был одним из создателей советского Голливуда. Но главное — фанатичным экспериментатором, изобретателем и первооткрывателем, внедрял в кинематограф самые невероятные новшества.

За что убили легендарного оператора Владимир Нильсена?

Пересматривая «Волгу-Волгу», и сегодня восхищаемся кадрами песенки старого лоцмана-Володина, снятыми словно с воды. Словно камера летает вокруг парохода с волшебным именем «Севрюга». А ведь в каком-то смысле этот фильм, возлюбленный вождем, удостоенный Сталинской премии Первой степени — проклятый.

Его авторы Николай Эрдман и Владимир Масс уже к моменту написания сценария были поражены в правах после высылки. А когда Александров понял, что картина, показанная Сталину еще до полного завершения, встретила неслыханное одобрение, он помчался в Калинин, где сидел Эрдман: «Коля, наш с тобой фильм становится любимой комедией вождя. Ты сам понимаешь, что будет гораздо лучше для тебя, если там не будет твоей фамилии. Понимаешь?» Эрдман понял…

Во время съемок был арестован и очень уважаемый директор картины Захар Дарецкий. Сразу прислали нового — у нас незаменимых нет.

Нильсен к тому времени был знаменитостью, орденоносцем, завкафедрой операторского мастерства во ВГИКе. Он даже не успел завершить полностью работу над фильмом, как и за ним пришли. Когда уводили, попросил передать маме, чтобы отправила его сестру Эрну учиться петь. Ему нравилось, как она пела «Марш веселых ребят». Мария Миронова, сыгравшая в картине роль секретарши Бывалова, вспоминала: «Люди пропадали.

Может быть, где-то подслушивание было. У Менакера всегда портфельчик был в прихожей — зубная щетка и все такое».

Жить с каждым днем становилось все веселее. Но вот что интересно, маховик репрессий закручивал сам себя, подобно «сибирскому цирюльнику», уже без особых усилий с самого верха — косил налево-направо людей, не взирая на лица, их заслуги перед партией и правительством, награды и даже на симпатию вождя.

А ведь незадолго до ареста Нильсен в качестве шеф-оператора сделал документальный фильм «Доклад тов. Сталина И. В. о проекте Конституции СССР на Чрезвычайном VIII съезде Советов». Зимой 1937-го был награждён орденом «Знак почёта» и получил легковую машину М-1. Зимой. А осенью того же года его арестовали.

Вообще судьба Нильсена (его настоящая фамилия Альпер), напоминающая приключенческий роман, непременно привлечет внимание кинематографистов. (Пока писался этот текст, выяснилось, что уже привлекла: режиссеры Ксения и Кирилл Сахарновы снимают о Нильсене документальный фильм).

Жил вблизи «пяти углов» мальчик из интеллигентной петербургской семьи, в которой говорили по-немецки, по-французски, длинными вечерами спорили о Чехове и Достоевском. Однажды его привели в синематограф. И он заболел всерьез и надолго: дома устроил волшебный фонарь, сочинял сценарии для будущих фильмов и кукольных спектаклей. После революции юношу с неблагонадежным происхождением отчислили из Ленинградского университета. И он отправился на родину Гете. Побег в духе романов любимого Вальтер Скотта совершил через польскую границу. Самостоятельно освоил профессию оператора, работал кинохроникером. Под шведской фамилией Нильсен вступил в Молодежный Союз компартии Германии — советских граждан в германский комсомол не принимали. Выполнял небольшие заказы на съемку. На одном из закрытых показов «Броненосца «Потемкин», организованного по инициативе советского Торгпредства, познакомился с Эйзенштейном. Желание работать с гением, победило страх и сомнения, и в 1927–ом он вернулся в СССР. С головой ушел в работу над эйзенштейновскими «Октябрем» и «Старым и новым», — в качестве ассистента оператора Тиссэ.

Он вообще жил, не оглядываясь, не принимая в учет меняющуюся политическую погоду, когда не талант, самоотдача, знания, а идеологическая мертвечина стала лакмусом качества, успеха. «Понятие социалистической Родины не только появилось на карте, но воплотилось в реальность». И реальность была неподобающе далека от мечтаний романтической молодежи, влюбленной в революцию.

Женился на актрисе и балерине Итте Пензо, имевшей итальянский паспорт и «вид на жительство в СССР для иностранцев», она танцевала на сцене ГАБТа, снималась у режиссеров Журавлева, Юткевича, Довженко, Козинцева и Трауберга. Но была записана в разряд неблагонадежных, так как в резкой форме отказалась стать осведомителем.

Осенью 1929-го его впервые арестовали. Они с женой решили на время развестись, чтобы уменьшить вину. Но органы не простят ему незаконного выезда за границу, связи с иностранкой, дружбы с председателем Кинокомитета Шумяцким — от него отстанут лишь на время.

Примерно в это время режиссеру Александрову порекомендуют оператора-экспериментатора, мечтающего применить новые технические методы в комедийном жанре, занимающего переводами на русский книг по теории кино. Очевидцы рассказывали, что Нильсен на «Веселых ребятах» был не только оператором, но и сорежиссёром, соавтором сценария. Принимал участие в подборе актёров, в постановке трюков. И знаменитую заставку в виде рисованных портретов Чарли Чаплина, Бастера Китона и Гарольда Ллойда, которые «в картине не участвуют», придумал он, как и сцену с ласточками на проводах в виде «живых нот».

Вместе с Александровым они переделывали сценарий «Волги-Волги» (этот переработанный текст сохранился).

Мария Миронова вспоминала: «Александров теперь казался мне крепким организатором: на работе он крайне редко выпускал из рук символ своей режиссерской власти — рупор. Он по-прежнему утверждал свое единовластие на съемочной площадке… Однако Володя Нильсен все равно воспринимался нами как второй режиссер: он тщательно готовился к каждой съемке, вникая во все мелочи, работал с актерами и всегда имел с собой небольшой блокнот, где записывал карандашом пришедшие в голову сценки, диалоги, мысли. Владимир Семенович производил на меня впечатление очень интеллигентного, тонкого, образованного, много знавшего человека. Конечно, по образованию и кинематографическому опыту он был выше Александрова, который очень не любил, когда к Нильсену приходили советоваться актеры, члены нашей творческой группы».

Профессионалы восхищались его революционным семиминутным проездом камеры, сопровождающей прогулку Кости-пастуха, камера летела рядом, пританцовывая в ритм музыки Дунаевского. На самом деле, четыре проезда снимали в разных местах, стыки маскировали предметами на первом плане. Камера на маятниковом штативе двигалась по специально построенным деревянным рельсам. Потом этот прием начали использовать и в других картинах. Его фильмы полны подобными открытиями, растиражированными другими. Он предпочитал точную партитуру съемок: досконально прописанную раскадровку. Заранее возводились конструкции из рельсов, лебедок. Хитроумные инженерные устройства освобождали камеру от ее собственного веса, от земного притяжения. Камера превращалась в партнера актера. Одним из первых Нильсен применил транспарантную съемку (с использованием заранее подготовленного задника), он внедрял разнообразные комбинированные эффекты.

Он был образован, остроумен, хорош собой. Его любили. Где бы они ни жили, в гости постоянно приходили Эйзенштейн и Тиссэ, Утесов и Олеша, Дунаевский и Эрдман, Александров и Орлова. Его обожали студенты ВГИКа. Параллельно съемкам он писал статьи и книги, вместе с Сахаровым сделал справочник кинооператора, где подробно объяснял как выполнять съемки с движения, комбинированные съемки, работать с рир-проекцией.

Он возвращается в Москву после съемок на Урале. А в Москве день за днем исчезают кинематографисты, друзья. Более всего его обескуражил арест главного режиссера БДТ Алексея Дикого, на квартире которого они жили несколько лет. В это время и идея создания советского Голливуда, и использование американского опыта, который еще недавно приветствовался партией и правительством, объявляются вредительскими.

Они жили с женой в «Метрополе» в номере 276. После сложной съемки 8 октября 1937-го он приехал с «Мосфильма».

Имя Нильсена, как и прочих «запятнавших» себя членов группы, вырезали из титров, заменив на фамилию «Петров». Его книжку «Изобразительное решение фильма» изъяли из библиотек. Книгу «Американская кинематография», подготовленную к печати, уничтожили.

От исчезнувшего оператора едва ли не все друзья поспешили отказаться. Даже в поздние годы, относительно вегетарианские годы, Александров предпочитал не вспоминать о своих репрессированных коллегах Нильсене, Эрдмане и Массе. Ну разумеется, и о Михоэлсе, буквально раздавленном сталинским грузовиком. Эпизод «Цирка», в котором Михоэлс пел на идише колыбельную, тоже пришлось немедленно убирать. Так исчезали, вырезались, смывались люди с пленки. И из жизни. Сталинский цирк становился главным из всех видов «искусств».