— Время 19.35, регистрация началась на полчаса раньше, — старший по дому Константин Петров поднимается по лестнице, записывая на камеру все свои действия и время, в которое они совершаются. Он решительно настроен фиксировать каждое нарушение.
В коридоре на третьем этаже уже действительно началась регистрация участников, и собралось несколько человек. Инициатор собрания Светлана Полякова в ответ достает свой телефон и тоже начинает снимать старшего по дому. Так, под объективом двух камер, они выясняют отношения.
— Уберите, пожалуйста, вот это, — Константин ткнул пальцем в мешок с мусором, который кто-то из жильцов не донес до пункта назначения и положил прямо возле стола регистрации.
— А вы вообще кто? — выкрикнула женщина из толпы.
— Это наш старший по дому, познакомьтесь, — ответила Светлана.
— А у нас есть старший по дому?
— Да, всех вроде обзванивали, когда выбирали…
Оказалось, что многие жильцы до этого дня и не знали, что у них в доме есть старший. Константин переехал сюда всего пару лет назад, а большинство присутствующих знакомы не один десяток лет: вместе растили детей, дружно не любили высокие потолки и сетовали на отсутствие лифта. Для многих в этот вечер старший по дому Петров стал открытием.
Константин и Светлана — лидеры двух противодействующих сторон. Константин выступает против включения дома в программу реновации, а Светлана считает это хорошей возможностью улучшить жилищные условия. Пока что группа Светланы преобладает.
— В нашем доме собственников всего 42 процента, остальное сдается на условиях социального найма. Это очень мало и не значит, что мы победим, — начинает выступление Светлана.
— Что значит «победим»? Это чья сторона победит? Та, которая хочет сноса? — перебивает одна из участниц собрания, молодая светловолосая женщина. Она только недавно купила квартиру в этом доме и явно не хочет отсюда съезжать.
— Зачем придираться к словам? — парирует Светлана. — И наш дом не снесут.
— О каком сносе идет речь? — недоумевает кто-то из толпы.
— Реновация — это процесс, призванный улучшить структуру чего-либо.
— Вы это определение взяли из Википедии? Смешно! Лучше посмотрите закон.
Как оказалось, слово «реновация» здесь понимают по-разному. Светлана считает, что реновация не является сносом. По ее словам, в этом доме могут сделать офисные помещения или что-то в этом роде, но сам дом оставят. Именно так она объясняла остальным суть программы. Поэтому почти никто на собрании не отождествлял реновацию со сносом, кроме того меньшинства, которое выступало против программы.
— Мы не хотим сноса, — продолжает Светлана, — это здание историческое, хоть и не входит в список объектов культурного наследия. Я надеюсь, что в закон внесут поправки, и наш дом просто реконструируют.
— Если вы хотите переехать, просто продайте свою квартиру, — перебивает Ирина, жена старшего по дому.
— Если мы решим на голосовании, что будет реновация, зачем мне что-то продавать? — выкрикнул кто-то в ответ.
Так как в этом доме прежде было общежитие коридорного типа, подавляющее большинство жильцов живет не в самых хороших условиях. Внутренние стены некоторых квартир сделаны из гипсокартона, по размеру кухня больше напоминает чулан. Редко у кого в этом чулане есть окно.
Несмотря на все неудобства, немногие пытаются улучшить свое жилье самостоятельно. Лариса Твердохлебова живет в этом доме тридцать лет, у нее комната в коммунальной квартире. Но внутри помещение выглядит так, словно даже косметический ремонт редко касался этих стен: краска в ванной пошла трещинами, а под потолком обосновалась плесень. Серьезный ремонт требует серьезных денег, а реновацию жильцы представляют себе как выигрышный лотерейный билет: другой дом, больше площадь, бесплатно.
— Да хоть в Бибирево, лишь бы кухня была нормальная! — раздается чей-то крик в уже разогревшейся толпе.
Наконец, когда все изрядно устали ругаться, а в коридоре не осталось воздуха, пришла очередь выступать Константину.
— Это собрание с самого начала было неправомочно… — начал Константин.
— Послушайте, это вообще не по теме, — перебивает Светлана.
— Наше собрание — это попытка одних людей решить за других вопрос их собственности, — продолжил Константин. — Давайте работать над нашим домом. Почему вы живете в доме, который не любите? Почему не пишете жалобы, если вас что-то не устраивает? Например, чтобы заменили лампочки…
— Ну вы же старший по дому, — встрял кто-то из толпы.
На этом аргументе речь Константина закончилась. Больше никто из мужчин выступать не захотел: один слишком устал после работы, чтобы тратить силы на дебаты; другой в этот момент почти проиграл в кубики на планшете.
В этот вечер на собрание пришли даже представители подрядной организации, которая проводит в этом доме капитальный ремонт. Но у них свой интерес, напрямую не связанный с реновацией. Дело в том, что они должны поменять в квартирах трубы, а жильцы не пускают их к себе. Управа говорит подрядчикам, что 70% жильцов согласны на замену труб, а жильцы хотят реновацию вместо капитального ремонта. Поэтому подрядчики пришли, чтобы узнать точно, кто согласен пустить их к себе в дом, а кто нет.
— Дайте слово Владимиру Владимировичу! — сказала Светлана, приглашая директора подрядной организации.
Владимир Владимирович на самом деле оказался Анатолием Анатольевичем, но слово взял.
— Господа, мы уже завершили ту часть ремонта, которая непосредственно вас не коснулась… — начал директор.
— Я к ним прихожу трубы менять, а они меня на четыре буквы, — сказал себе под нос заместитель Анатолия Анатольевича. До этого он стоял в конце толпы и не мог понять, о какой реновации речь, если они уже делают капремонт.
— …надеюсь, вы этого не ощутили…
— Вот на что угодно готов поспорить, что ничего не выйдет. Давай с тобой поспорим? — заместитель обратился к парню, который, как оказалось, вообще не живет в этом доме, а просто пришел к девушке.
— …если вы отказываетесь от ремонта сейчас, все переносится на 20-й год…
— Я, если бы фильм тут снимал, все «Оскары» бы получил! — нервы зама явно не выдерживают напряжения.
Несмотря на то что реновация — это дело не одного дня, и со старыми трубами придется зимовать, жильцы так и не смогли дать подрядчикам внятный ответ. Вместо этого одна из участниц собрания спросила, вернут ли ей деньги за трубы, которые она поменяла сама.
Сейчас против включения дома в программу реновации выступают только четыре семьи. Это те, кто переехал сюда недавно, но уже много сделал для благоустройства своего жилья. Константин и Ирина — молодая семья с очень подвижной дочкой лет пяти. Они купили здесь квартиру пару лет назад, чтобы быть ближе к родителям. Тогда она была в таком же плохом состоянии, как у остальных жильцов. Сейчас это хоть и небольшая, но очень светлая квартира. Хозяева не стали заделывать кирпичную стену, сделав ее частью интерьера. На некоторых кирпичах стоит клеймо Петра Стриженова, владевшего кирпичным заводом в конце ХIХ века. Видимо, хозяева очень гордятся тем, что живут в доме с историей: возле входной двери Ирина даже повесила небольшой портрет Стриженова.
— Мы отремонтировали здесь все, немного поменяли планировку, чтобы кухня была не слишком маленькой, — рассказывает Ирина. — У нас она была такой же, как у остальных, — не развернуться.
Во время ремонта Петровы нашли в стене старую газету «Московские ведомости», замурованную за кирпичом. Этот номер был выпущен в 1902 году. Константин отыскал в интернете разворот газеты, распечатал, а поверх поместил свою находку. Теперь эта газета висит в рамке над обеденным столом. По сути, со своей квартирой они сделали то же самое: обновили основу и выдвинули на первый план памятники истории.
— Да, у этого дома много минусов, но это все можно поправить, — продолжает Ирина. — У нас, например, окна выходят прямо на дорогу, но мы купили плотные шторы и поставили хорошие окна. В конце концов, если квартира тебе не нравится, можно переехать, а не выселять всех и сносить дом.
После собрания Ирина и Константин еще долго сидели на кухне с распечатанным на А4 Жилищным кодексом, пытаясь отыскать в нем пункты, способные защитить их право жить именно в этом доме. Тем временем на третьем этаже инициативная группа проводила предварительные подсчеты голосов и расслаблялась после бурной дискуссии. Кто-то принес коньяк, кто-то конфеты. Повод для коньяка действительно есть — практически все, кто пришел, проголосовали за реновацию.
Алина Пинчук — специально для «Новой»
«А мы в домике!»
Голосование по реновации прошло экватор, от переезда пока отказались 70 из 4,5 тысячи домов
В предварительных списках программы реновации в Москве оказалось более четырех с половиной тысяч жилых домов, жители которых должны были проголосовать за или против переезда.
По данным Общественного штаба по контролю за реализацией программы реновации, на сегодняшний день (спустя половину срока голосования) проголосовало 47,5% (160 518) квартир в домах, подлежащих сносу. 4 123 дома высказались за участие в программе.
Отказались от участия в программе более 70 домов. Общественный штаб опубликовал список из 67 домов, которые выступили за выход из программы через систему «Активный гражданин» и МФЦ. Известно, что остальные дома выходят из списков на снос через ОСС (Общее собрание собственников). Больше всего отказников в районах Перово, Измайлово, Лосиноостровский.
«Новая газета» поговорила с жителями пятиэтажек, которые смогли исключить свой дом из программы под снос. Как им это удалось сделать.
Ирина Костикова,Можайский район:
— У дома 14 по Гжатской улице все получилось! Я живу в соседнем доме, у нас собрание назначено на 13 июня. Мы оказывали содействие листовками и газетами. У соседей особые обстоятельства. Дом — «сталинка», четыре этажа, 1932 года постройки, с потолками в 3,2 метра, с большими кухнями и холлами. Более того, дом прошел капитальную реконструкцию, которая длилась четыре года, и был заново сдан в эксплуатацию в 1992 году. То есть дом объективно хороший, и в доме живут люди, которые его своими руками реконструировали.
Собрание вытянули на себе две женщины. Одна ходила несколько недель по квартирам, вторая занималась документами (притом что не юрист, а стоматолог, да еще сидит с маленьким ребенком). В их активности — весь секрет успеха! Подготовить и провести ОСС — это большая, тяжелая и кропотливая работа. Знаю, так как сами сейчас это проходим.
Первый раз они провели заочное собрание: против реновации было 59%. Документы не приняли в управе Можайского района, заявив, что собрание должно быть в очной форме.
Что ж, собрали очное — 31 мая. Это делать тяжело, нужен кворум в 2/3 голосов. Это очень хорошо. В итоге (от общего числа собственников) 44% проголосовали против, 22% — за, остальные не голосовали.
Анна Соколова,САО, Головинский район:
— Когда в апреле только начались разговоры о готовящемся законопроекте по сносу пятиэтажек, мы провели собрание жильцов нашего дома. Написали письмо в мэрию с подписями жильцов, что мы против сноса нашего дома. Подписали 43 квартиры из 80. Остальных не было на месте. 28 апреля это письмо мы отнесли в мэрию. Списков на тот момент еще не было никаких опубликовано. Второго мая, когда опубликовали предварительные списки, мы там были. Но 15 мая, когда само голосование открыли, нас уже исключили.
Сейчас выяснилось, что у нас в доме 4 квартиры, которые хотят переехать в пределах квартала, остальные против. На следующей неделе у нас пройдет общее собрание собственников (ОСС) — для страховки.
Андрей Морозов,СЗАО, Южное Тушино:
— Наш дом не был включен в списки на снос. Но пару недель назад я узнал, что у нас в доме планируется собрание по поводу вхождения в программу реновации. На нем выступала женщина, якобы жительница нашего дома (я ее раньше не видел), она агрессивно убеждала собравшихся, что нужно начать процесс по вхождению в программу. Через пару дней я увидел на сайте префектуры, что эта женщина — общественный помощник нашей префектуры.
Инициативная группа у нас в доме решила обойти жильцов. У нас в доме 36 квартир. За реновацию было всего 16 человек. А ведь голосуют по площадям, по квадратным метрам. У собственников, которые не хотят уезжать, квадратных метров было гораздо больше.
Вчера мы с нашим председателем по дому пошли отдавать документы в управу. В управе был достаточно серьезный прессинг: «А почему вы не хотите?» Но так проголосовал дом!
