Карельские колонии попали в фокус общественного внимания в конце прошлого года в связи с сообщениями о пытках, которые через адвокатов сделал активист Ильдар Дадин, осужденный за неоднократное нарушение законодательства о митингах. Тогда Карелию посетили члены Совета по правам человека и уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова. Однако карельские колонии были на особом контроле правозащитников и до этих событий, а после большого десанта из Москвы началось системное давление на заключенных, которые, вопреки требованиям администрации, позволили себе обратиться с жалобами на неоказание медицинской помощи, жесткое, унижающее человеческое достоинство обращение и пытки.

Сегодня мы публикуем фрагменты адвокатских опросов, проведенных в исправительных учреждениях Карелии. Всего в колониях ИК‑1, ИК‑7, ЛИУ‑4 было проведено более 150 адвокатских опросов.

В настоящее время в колониях работают пять адвокатов: в ИК‑1 — ​Константин Маркин (проект «Территория пыток»), в ИК‑7 — ​Максим Камакин («За права человека», «Гражданский контроль») и Виталий Черкасов («Агора»), в ЛИУ‑4 — Сергей Быковский и Леонид Крикун («За права человека», «Гражданский контроль»).

В ИК‑1 работа ведется по шести заключенным, которые пожаловались на пытки, в ИК‑7 — ​по семи заключенным, в ЛИУ‑4 — ​по пяти заключенным.

Было написано одиннадцать заявлений о преступлениях в Следственный комитет и прокуратуру. Адвокатами также были составлены и направлены десятки сопутствующих жалоб (на недопуск защитников с камерами и диктофонами, на неоказание медицинской помощи, на непредоставление заключенным переводчика, на попытки обыска адвокатов и т. п.)

На эти жалобы были получены отписки. По заявлениям о преступлениях получены отказы в возбуждении уголовных дел. Позднее прокуратура Карелии отменила четыре отказа, однако Следственный отдел по городу Сегежа вынес новые, аналогичные отказы.

Знакомиться с материалами проверок адвокатам не дают, и это делает невозможным обжалование данных отказов в суде.

По одному из заключенных из колонии ИК‑1 адвокату Константину Маркину удалось добиться перевода в Санкт-Петербург для лечения. Это связано со значительным ухудшением здоровья данного заключенного после перенесенных в Карелии пыток.

Благодаря тому, что карельские колонии регулярно посещают адвокаты, физические истязания в отношении заключенных в настоящее время прекратились. На заключенных продолжает оказываться психологическое давление, в частности холодом и громкой музыкой, им угрожают.

Особенно подвергаются издевательствам люди, которые пожаловались на пытки уполномоченному по правам человека Татьяне Москальковой, от них требуют отказаться от жалоб.

ЛИУ-4: медицинская процедура «дыба»

В ФКУ ИК‑7 содержался с 15.06.2015. В связи с содержанием в камерных условиях с осени 2015 года начали отекать ноги, болит желудок, головные боли. В связи с неоказанием мне надлежащей медицинской помощи 08.06.2016 мной на имя прокурора и в суд была написана жалоба. В жалобе мной обжаловались действия Теремицкого В.С. (или С.В.), являющегося начальником медицинской части ИК‑7, который в ответ на мою жалобу на плохое самочувствие отвечал мне: «Не сдохнешь. А сдохнешь — ​раньше домой поедешь»

<…> 18–19.06.2016 мне сделали флюорографию, после чего с подозрением на туберкулез меня отправили в ФКУ ЛИУ‑4 этапом в вагоне с лицами, болеющими туберкулезом. При содержании в ФКУ ЛИУ‑4 в карантинной камере я получал воду для питья в пластиковых бутылках, используемых более одного раза и не обрабатываемых после использования другими осужденными.

В ФКУ ЛИУ‑4 с 22.06.2016 по 04.07.2016 у меня брали анализы, 04.07.2016 врачом Юлией Сергеевной мне был поставлен диагноз «верхний правосторонний туберкулез, группа ГДУ1А», после чего мне была назначена тубтерапия. В результате применения тубтерапии у меня начали отекать ноги, начались проблемы с давлением, началось обострение гепатита С. 17 или 18.10.2016 в связи с существенным ухудшением здоровья я был переведен на стационарное отделение ЛИУ‑4, оттуда в связи с отсутствием врачей-специалистов, кроме занимающихся лечением туберкулеза, 28.10.2016 я был этапом отправлен в ФКУ ЛПУ РБ2 (больница на Медведке) также с больными туберкулезом.

В период времени с 28.10.2016 по 05.11.2016 у меня брали анализы, по результатам которых было установлено, что туберкулеза у меня нет. 04.11.2016 на приеме-сдаче смены с 8.30 до 9.00 мной сотруднику принимающей смены, вероятно, помощнику дежурного по учреждению, под запись его видеорегистратора были переданы жалобы прокурору и уполномоченному по правам человека. В жалобах я указывал на систематическое применение без надлежащих к тому оснований сотрудниками ИК‑7, ЛИУ‑4 физической силы и спецсредств, психологического давления с целью унижения и подавления воли.

05.11.2016 заместитель начальника по БиОР ЛПУ РБ2 майор Андреев Е. в приватной беседе стал угрожать мне неблагоприятными последствиями, в случае если я не прекращу подавать жалобы, после чего мне перестали оказывать медицинскую помощь и 11.11.2016 отправили назад в ЛИУ‑4.

Этапом из ЛПУ РБ2 в ЛИУ‑4 я был направлен как здоровый в общем вагоне вместе с подозреваемыми, обвиняемыми и осужденными. С 11.11.2016 в ЛИУ‑4 мне была снова прописана тубтерапия, от приема которой до 18.11.2016 я отказался. С 18.11.2016 под угрозами неблагоприятных последствий я был вынужден начать прием медикаментов.

В ИК‑7 в отношении меня применялись: 15.06.2015 меня посадили на шпагат, отбили почки, икроножные мышцы через фанерку, били по голове ПР-кой, неоднократно подвешивали за связанные за спиной руки на протяжении; с 25.06.2015 до окончания содержания в ИК‑7 указанные выше действия повторялись каждые 3–4 дня. В ЛИУ‑4 23 или 24.12.2016 меня сажали на шпагат в наказание за то, что я услышал пытки Рухтаева Артема Александровича.

<…> 29 декабря 2016 года в 10.00 проходил обход с участием начальника колонии Бондаровичем Кириллом Ивановичем и его заместителями. Когда открылась дверь в камеру, я задал вопрос начальнику медчасти по поводу питания: «Почему мне не выдают молоко и творог? Ведь мне в связи с моим заболеванием эти продукты положены и жизненно необходимы». Она подтвердила, что эти продукты мне положены. Далее я задал вопрос начальнику психологической лаборатории: «Когда меня снимут с учета членовредительства, так как основания в настоящее время отсутствуют?» Начальник пообещал разобраться в этой ситуации.

После этого начальник колонии сказал, что я не делаю уборку. На это я сказал, что не мог убираться, так как 19 декабря 2016 года меня сильно избили, и я физически не мог производить уборку 22 декабря 2016 года. После этого мне дали 15 суток ШИЗО. На вопрос, за что в ШИЗО, я ведь ничего не сделал, мне ответили, что я выражался некорректно и с оскорблением. Считаю, что меня отправили в ШИЗО за то, что я прошу администрацию и задаю вопросы по улучшению условий, которые мне положены по закону.

30.12.2016 безосновательно меня перевели в ШИЗО, в холодную камеру № 10. В данной камере невозможно находиться, так как температура очень низкая. После нахождения в этой камере через сутки я сильно заболеваю.

Также хочу сообщить, что администрация готовится к приезду комиссии, которая будет осуществлять проверку ЛИУ‑4. В связи с этим меня 18 января 2017 года безосновательно и умышленно поместили в отряд стационарного наблюдения. Администрация считает, что комиссия не пойдет в стационар, так как там находятся больные с тяжелыми заболеваниями, и я не смогу рассказать всю правду о пытках, издевательствах, избиениях и отсутствии положенного питания.

<…> В декабре 2011 года меня этапировали в ФКУ ЛИУ‑4 УФСИН РФ по Республике Карелия с подозрением на туберкулез.

Примерно месяц меня не трогали, а в январе 2012 года пытки возобновились. В ЛИУ‑4 меня подвешивали на дыбе за наручники, руки заведены за спину, в камере № 10 ШИЗО — ​на металлическом штыре, который крепит нары.

Продолжительность подвешивания на дыбе в ЛИУ‑4 составляла от 1 часа 40 минут до двух часов. На крики и мольбы о помощи охранники не реагировали. Снимали, только когда я терял сознание и слюна текла изо рта. Подвешивали меня на этой дыбе с января 2012 по май 2016, всего раз 6 или 7.

Ежедневно два раза в день меня пытали, принудительно сажая на шпагат. Если сотрудники колонии видят, что пытка растяжкой не причиняет значительную боль, то они бьют резиновым молотком зеленого цвета через резиновые тапочки по стопам. Эта пытка по времени продолжается примерно 20 минут до той степени, чтобы я не мог стоять самостоятельно. Эта пытка ко мне применялась 2–3 раза в неделю с января 2011 года по май 2016 года. И хотя уже полгода эта пытка ко мне не применяется, у меня до сих пор болят стопы и мне тяжело ходить.

Также ко мне и другим заключенным применялась следующая пытка, унижающая человеческое достоинство: заключенного выводили в коридор, приказывали раздеться догола, после чего сбивали с ног, и лежащего голого человека били ногами. Эта пытка продолжалась минут 10–15, после чего наступала очередь следующего заключенного, который находился в соседней камере.

ИК-7: пытки в ответ на жалобы

3 ноября 2016 года ко мне приходил уполномоченный по правам человека РФ Татьяна Москалькова. После встречи и разговора с Т. Москальковой на меня оказывали давление с целью отказа от моих показаний.

В ночь на 4 ноября 2016 года ко мне в камеру № 1 пришли несколько человек, меня вывели в кабинет начальника колонии. В этом кабинете находился человек, который представился сотрудником ФСИН. Этот человек потребовал от меня забрать мое заявление о преступлении, которое я направил в адрес полиции. В случае если я не выполню требование, он угрожал мне тем, что после проверок режим на зоне ужесточится и будет гораздо хуже, чем раньше; если я освобожусь, то освобожусь инвалидом; что мне напишут такую характеристику, что я и 10 суток на свободе не отгуляю, в характеристике укажут, что я склонен к экстремизму и подбиваю осужденных к экстремистской деятельности.

После этого 5 ноября 2016 года меня вывели в кабинет начальника и под видеокамеру заставили отказаться от данных мною ранее показаний. Также меня понуждали сообщить под камеру о том, что о случаях побоев мне неизвестно, что в лагере порядок, и пытки, насилие и побои отсутствуют.

12 декабря 2016 года я передал адвокату Черкасову В.В. заявление с просьбой передать это заявление в компетентные органы. Заявление содержало просьбу привлечь лиц к уголовной ответственности и содержало сведения о совершении в отношении меня преступлений насильственного характера.

Меня избивали два раза в день (каждую пересменку) на протяжении более девяти месяцев. В результате систематических избиений мне нанесены следующие повреждения: сломали ребро в грудной клетке, повредили позвоночник, обе лопатки, повредили уши, желудок, повредили ноги. Опухоль на ноге до сих пор не спадает, разорван пах путем принудительного растягивания на шпагат.

Истязания продолжались с 13 мая 2015 года по 14 февраля 2016 года 13 декабря 2016 года на встрече с адвокатом Черкасовым В.В. мне от адвоката стало известно, что мое заявление у адвоката изъяли сотрудники ФСИН. 14 декабря 2016 года меня вызвал начальник ФКУ ИК‑7 Коссиев С. Л. и вернул мне мое заявление, также он пообещал добавить мне к сроку минимум полтора года лишения свободы.

В вышеуказанный период побои и истязания проходили следующим образом: меня два раза в день выводили в коридор для проверки, ставили лицом к стене на растяжку, требовали, чтобы я доложил фамилию, имя, отчество, по какой статье привлечен, начало и конец срока заключения, кто дежурный по камере. Этот промежуток доклада снимали на видеокамеру.

Затем видеокамеру отключали и начинали истязать. Принудительно сажали на шпагат, руками раздвигая ноги, разрывая паховые связки, ногами и руками избивали, стараясь не оставлять следов. После или во время побоев и истязаний заставляли кричать, докладывая заново много раз, каждый следующий раз все громче и громче.

Такие истязания продолжались значительное время, пока я не начинал терять сознание. Также я слышал крики в коридоре других заключенных, когда очередь доходила до их проверки. Само ожидание этой проверки и все, что с ней связано, доставляло мучительную боль.

Я прибыл отбывать наказание в ИК‑7 УФСИН РФ по Республике Карелия в 2012 году из г. Москвы. Поскольку я отказался вступить в незаконную организацию СДиП («Секция дисциплины и порядка»), заместитель начальника на тот период Коссиев С. Л. удерживал меня несколько месяцев незаконно в штрафном изоляторе. На протяжении всего 2012 года я подвергался издевательствам и пыткам со стороны сотрудников исправительного учреждения, а в частности, меня подвешивали за руки к решетке в наручниках (на 1–1,5 часа), растягивали на шпагат (хватали за туловище и тянули в разные стороны до разрыва связок в ногах), причиняли телесные повреждения различной степени тяжести.

<…> Я сообщал об указанных фактах неоднократно вышестоящим должностным лицам системы органов УФСИН по Республике Карелия, а именно подполковнику Ефремову, полковнику Тереху. Кроме того, при выездных проверках органов прокуратуры мне удалось в нескольких случаях сообщить прокурору Храпченкову и его помощнику о данных нарушениях.

<…> Результата от заявлений о преступлениях я не получал, пытки не прекращались, должностные лица исправительного учреждения к ответственности не привлекались.

<…> 10.03.16 я вернулся в ИК‑7 УФСИН России по РК для дальнейшего отбывания наказания. 11.03.2016 во время обеда состоялся обход с участием начальника колонии Коссиева С.Л., в ходе которого начальник в грубой форме поинтересовался у меня, почему я не ем в обед. Я ответил, что я не ем из-за того, что в еде содержится свинина. На указанный довод начальник ответил, что я буду есть все, что мне дадут. Данная фраза носила в себе угрожающий тон. Далее начальник обратился к инспекторам с указанием «научить меня есть». Во время вечерней проверки 11.03.2016 меня начали пытать посредством растягивания на шпагат. После окончания проверки я зашел в камеру и разрезал себе вены на руках и живот с целью совершить суицид.

<…> 08.11.2016 в нашу колонию с проверкой приехали правозащитники из Москвы (Совет по правам человека при президенте), которые опрашивали заключенных, в том числе и меня. Я вышел на личную беседу с двумя правозащитниками и рассказал им, что здесь творится. После моего обращения ко мне через два дня приехал прокурор (помощник), через которого я смог передать заявление в Следственный комитет по фактам незаконного применения физической силы (злоупотребления/превышения должностных полномочий) сотрудниками ИК‑7 УФСИН России по РК.

Публикация подготовлена Анастасией Зотовой иЮлией Полухиной на основе докладов общероссийского общественного движения «За права человека» и фонда «В защиту прав заключенных»