«Ночь музеев» в этом году приурочили к столетию революции 1917 года. В музее современной истории России на Тверской, который раньше назывался Музеем революции, экскурсию проводил Михаил Федотов, советник президента по правам человека.
Поздно вечером 20 мая правозащитник Михаил Федотов рассказал посетителям музея истории современной России о событиях почти тридцатилетней давности, свидетелем и участником которых он стал. Публикуем фрагменты этого рассказа.
1988 год: отступление советской цензуры
—Я тогда работал доцентом всесоюзного юридического заочного института. Вместе с коллегами я занимался вопросами правового регулирования работы СМИ. И мы решили, что напишем проект нового закона о печати — авторский. У такого законопроекта, подписанного конкретными людьми, есть очевидный недостаток: если вам он не понравится, вы знаете, кому набить морду. Обычно в Советском Союзе было так: народ и партия едины, они и создают законы. Другого автора быть не могло.
Напечатать наш проект закона о СМИ невозможно, потому что всюду была цензура. Он так и не был опубликован до тех пор, пока в октябре 1988 года мы не смогли издать его в газете «Молодежь Эстонии», принадлежавшей союзу журналистов эстонской ССР. Через две недели он вышел на русском языке как бы в переводе с эстонского. После этого его можно было печатать всюду, наш проект пошел по стране.
1991 год: августовский путч
— У меня на даче сохранился один из флагов с баррикад. С одной стороны, это были дни страшные. А, с другой, настолько там было веселое настроение: когда человек понимает, что творится история и все равно никуда не убежишь. Это было веселое отчаяние. Я в те дни был не на баррикадах, я был в министерстве печати. Но это было практически то же, что и баррикады.
После путча практически сразу был подписан Ельциным указ о прекращении деятельности коммунистической партии Советского Союза. В начале 1992 года группа депутатов Верховного совета Российской Федерации подали ходатайство в Конституционный суд о проверке конституционности указа президента о запрете КПСС. Начался процесс в Конституционном суде, который начался в мае, а закончился в ноябре. Этот процесс позволил дать правовую оценку тоталитарному режиму, который существовал в этой стране. Это было очень важно, потому что оппозиция уже нацелилась на импичмент президенту.
1991 год: распад СССР
— 15 республик были как дольки в апельсине. Они все были скованы этой союзной «кожурой». Что нужно было сделать? Нужно было убрать «кожуру», те оковы, что мешали республикам развиваться. Ведь невозможно было управлять всем из Москвы.
Я возьму близкую мне тему свободы средств массовой информации. Вопрос, можно ли открыть районную газету в Эстонии, решали в ЦК КПСС. Можно ли им увеличить тираж или изменить периодичность выхода, решали в ЦК КПСС. Совершенно очевидно, что надо было это убрать. Нужно было этот апельсин просто разделить на дольки. А мы вместо этого бросили его с 12 этажа.
1992 год: процесс над КПСС
— Я никогда не был членом КПСС. В рамках процесса был допрос Егора Кузьмича Лигачева, члена политбюро ЦК КПСС в 1985-90 годах. Я задавал Лигачеву вопросы, которые бы ложились в нашу юридическую конструкцию. Наша конструкция строилась на том, что КПСС не была партией, а была государственной структурой. Я спрашивал Егора Кузьмича: «Мог ли человек выехать за границу, даже не будучи членом партии, без разрешения райкома партии?», «Мог ли человек получить место в ВУЗе, без разрешения партии?». Тут он поворачивается ко мне и говорит: «Зачем вы задаете мне этот вопрос? Вы же сами были членом партии». Тут я от неожиданности выпрямляюсь и говорю: «Нет, Егор Кузьмич, я в этой организации никогда не состоял». Повисает пауза и Егор Кузьмич говорит: «Да, в партию брали только самых достойных».
