Мало кто из обитателей российских хрущоб знает, что у их домов имеются прямые родственники в Японии. К 50-м годам прошлого века Страна восходящего солнца, как и СССР, испытывала чудовищный жилищный голод: Токио и некоторые другие большие города были превращены в груды щебня американскими бомбардировками. Послевоенные семьи мечтали о собственном жилье, об отселении из тесноты совместного существования с родней.

В ответ на такие, как говорится, чаяния народа со второй половины 50-х годов в стране заработала легендарная Японская жилищная корпорация, которая во многом взяла за образец московские пятиэтажки. Японцев привлекала не только их планировка и дешевизна возведения, но и сама концепция такой среды обитания. В стране после Второй мировой войны были очень сильны социалистические идеи. Им импонировал дух советского равенства в единообразии: одинаковые серые бетонные дома, одинаковые небольшие квартиры для всех. К тому же японцы создавали кварталы нового жилья (их назвали «данти» — ​«районы коллективного проживания») как единые комплексы социального удобства с магазинами и школами, с небольшими парками и спортивными площадками.

Это была такая же революция гуманизма, как и в хрущевском СССР: миллионы людей впервые получили скромные, но отдельные квартиры с первыми в их жизни собственными ваннами и газовыми плитами, впервые получили пьянящую возможность оторваться от коммуналки и закрыться на ключ от внешнего мира.

К настоящему времени в Японии на «данти» приходится треть всего много­квартирного жилья — ​5 тыс. комплексов, в которые входит 2 млн домов. В 50–60-е годы это были повально трех- и пятиэтажки. Потом стали возводить и более высотные постройки. Но прежним остался принцип заселения — ​это в основном коммунальное жилье с дешевой арендой. Получить его могут люди с умеренными доходами: желающих много, и распределение освобождающихся квартир идет теперь по принципу лотереи. Так что квартиры в популярном современном «данти» ждать можно годами.

Многие «районы коллективного проживания» первого поколения теперь не заполнены, если они находятся в неудобных или не престижных местах. Людей отпугивает и ветшание «данти» — ​сотни из них сооружены более 45 лет назад. Власти давно настроены на перестройку жилья подобного типа, но права их обитателей жестко защищены. Раньше требовалось стопроцентное согласие всех жильцов на реновацию. Потом условия смягчили, но они все равно остаются весьма суровыми. За реновацию какого-либо дома должны проголосовать более четырех пятых обитателей всего «данти» — ​поскольку, например, шум и неудобства коснутся всех жителей квартала.

Впрочем, сейчас все чаще в процесс вмешивается предприимчивый частный капитал: он предлагает такие щедрые условия, от которых трудно отказаться. Предприниматели расселяют «данти» на выгодных условиях, модернизируют дома и предлагают их в недорогую собственность или на правах коммерческой аренды. Она оказывается все равно выгоднее, чем в высотных домах, поскольку, например, в пятиэтажках не нужно платить за обслуживание лифтов, что в Японии недешево. Квартиры в 45–60 кв. метров со всеми современными удобствами охотно разбирают одиночки или небольшие семьи. Любителям в перестроенных «данти» предлагают даже роскошные апартаменты площадью по 100 и более квадратных метров. Они тоже популярны: ведь такие кварталы утопают в зелени, а многим даже нравится жить в пятиэтажке, а не в гигантском небоскребе или в собственном частном доме, который требует массу хлопот.

Ну а суть московской проблемы со сносом не слишком новых домов японцам, как мне кажется, трудно даже понять — ​в самом центре Токио, например, есть немало непрезентабельного жилищного старья. Но у него есть собственники, и только они могут решать судьбу даже самой бросовой постройки, что тоже порождает проблемы.

В Японии более 13% жилья — ​безнадежно заброшенные частные дома, как правило, небольшие. Их владельцы, допустим, перешли в мир иной, а наследникам не хочется там жить и вообще возиться с таким добром. Эти дома представляют угрозу, поскольку могут рухнуть от ветхости или при ударе очередного тайфуна. Но сделать ничего нельзя — ​частная собственность.

В 2015 году после десятилетий дебатов был принят закон, разрешающий властям приказывать владельцам сносить опасные неиспользуемые дома. Но дело идет плохо — ​надо согласовывать кучу документов. Да и непросто отыскать хозяина заброшенной двухэтажной хибары, если он давно уехал из какого-нибудь глухого провинциального городка. Тяжко идет и перестройка «данти»: из пяти тысяч пока удалось подвергнуть реновации только 114 — ​жильцы не дают согласия.