Как этот процесс шел в Великобритании, можно узнать, перебрав протоколы, телеграммы, аналитические доклады, которые хранятся в современных серо-коричневых корпусах Национального архива в зеленом районе Кью на западе Лондона. Некоторые оцифрованы, но большинство — ​на бумаге с машинописными, реже полиграфическими текстами. На них стоят грифы «секретно», «совершенно секретно и лично», но сейчас с ними может ознакомиться каждый. Достаточно оформить читательский билет.

Это документы Военного кабинета, как называлось с 1939 года и до конца войны правительство, его подразделений: Комитета начальников штабов, Объединенного штаба планирования и Объединенного комитета по разведке.

Союзничество западных демократий с СССР рождалось на неудобренной почве. Еще в марте 40-го Молотов в докладе на сессии Верховного Совета обвинял Англию и Францию в развязывании войны против Германии «под предлогом выполнения своих обязательств перед Польшей» и в отказе от мирных предложений Третьего рейха.

Вот протокол Военного кабинета от 12 марта 1940 года. Премьер Чемберлен вынес на обсуждение доклад Комитета начальников штабов о возможности войны с Россией как союзницей Германии (в британских документах Россией называли СССР). Боялись, что советская авиация ударит из Средней Азии по Британской Индии — ​мечте Гитлера.

В вариантном сценарии штаб рекомендовал превентивно ударить по нефтяным районам Кавказа. Это нанесло бы ущерб не только СССР, который брал тогда с Кавказа 80% своей нефти, но и Германии, которая могла в значительной мере пользоваться советской нефтью. Начальник штаба ВВС сэр Сирил Ньюэлл предупреждал, что такие планы трудно реализовать. А министр иностранных дел лорд Галифакс рекомендовал повременить с переброской бомбардировщиков на Ближний Восток для ударов по Баку: пока вступление России в войну маловероятно и лучше сосредоточиться на обороне Британии от немцев. Но планы на всякий случай должны быть.

Отношение резко поменялось с нападением Гитлера на СССР. После капитуляции Франции и оккупации немцами других европейских стран Великобритания воевала против Оси одна, с трудом удерживая или теряя территории и сферы влияния — ​от Британских островов и Северной Африки до Бирмы и Австралии. Ей отчаянно требовался военный союзник. США самоизолировались за океаном, объявили нейтралитет.

Как помочь России?

Премьер-министр Уинстон Черчилль, которого по прошлым делам не назовешь другом Советской России, направил личное послание Сталину уже 8 июля 1941 года.

«Мы сделаем все, чтобы помочь вам, насколько это позволят время, география и наши ресурсы», — ​писал Черчилль. Он сообщал о массированных бомбардировках британской авиацией промышленных районов и военных объектов Германии и оккупированной Европы, о боях в Африке, которые отвлекали часть немецких войск от Восточного фронта. А 10 июля британский премьер секретной телеграммой подтвердил Сталину два главных пункта проекта англо-советского соглашения: взаимопомощь без ограничений по количеству или качеству и обязательство сторон не заключать сепаратного мира с Германией. 15 августа в совместном послании Сталину Черчилль и президент США Рузвельт обещали «предоставить максимум материалов, которые срочно нужны» СССР.

В первые месяцы между Москвой и Великобританией идет напряженный поиск форм и возможностей помощи — ​от поставок техники до открытия Второго фронта и даже непосредственного участия союзных войск в боях на Восточном фронте.

Черчилль 21 июля в письме Сталину дает понять, что Великобритания не готова открыть фронт в Западной Европе. Причины — ​превосходящие силы и мощные укрепления немцев во Франции, Бельгии и Голландии, нехватка ресурсов у страны, более года воевавшей в одиночку. Высадка обернулась бы никому не нужной катастрофой, делает вывод Уинстон Черчилль.

Протокол заседания Военного кабинета от 15 сентября 1941 года на Даунинг-стрит, 10. Председательствует Черчилль, участвуют лорд-хранитель малой печати Клемент Эттли, министр иностранных дел Энтони Иден, канцлер казначейства Кингсли Вуд, лорд-председатель совета Джон Андерсон, министр без портфеля Артур Гринвуд, министр труда и госслужбы Эрнест Бевин, лорд Галифакс — ​теперь уже в роли британского посла в США.

Черчилль зачитал письмо Сталина от 13 сентября. Сталин предлагал открыть Второй фронт, если не в Западной Европе, то, возможно, путем высадки 25–30 британских дивизий в Архангельске или переброски их через Иран на Кавказ и дальше к Украине. В этом письме он благодарил британское правительство за предложение помочь алюминием, танками, самолетами, но просил, чтобы это было не на коммерческой основе, а на основе «товарищества и сотрудничества». (В итоге вся помощь Великобритании Советскому Союзу в годы войны была безвозмездной.) Еще Сталин просил компенсировать после войны потерю Балтийского флота СССР, если его придется затопить в Финском заливе.

Военный кабинет оставил без комментариев просьбу о 25–30 дивизиях и предложил ответить Сталину только по пункту о Балтийском флоте: компенсация возможна кораблями противника.

На том же заседании обсуждался вопрос об объявлении войны Румынии, Венгрии и Финляндии, которые сотрудничали с Гитлером. Лондону не хотелось добавлять себе официальных противников. Поэтому ограничились тем, что пригрозили Хельсинки объявлением войны, если финны не прекратят наступление на Ленинград. Уже это спасло жизни тысяч защитников города.

Но советское правительство было разочаровано степенью поддержки Запада при катастрофическом положении на фронте. Сталин рассчитывал на более серьезную помощь.

27 октября 1941 года, открывая заседание Военного кабинета, Черчилль привлек внимание к поступившей 26 октября телеграмме № 29 от посла Великобритании в СССР Стаффорда Криппса из Куйбышева, куда были эвакуированы посольства.

Сэр Стаффорд бил тревогу: отношения между Лондоном и Москвой ухудшаются. И если Великобритания не может открыть Второй фронт, улучшить ситуацию должна отправка войск в Россию. Черчилль, предваряя дискуссию членов кабинета, сказал, что давно послал Криппсу телеграмму с указанием причин, по которым Лондон не может послать войска. Глава Форин-офиса Иден отметил, что посол Иван Майский говорил ему о тех же предложениях. Британский и советский дипломаты ретранслировали один и тот же сигнал Кремля: советское правительство крайне обеспокоено ходом событий, «корабль терпит бедствие».

Но министр поставок, миллионер и медиамагнат лорд Уильям Эйткен Бивербрук спокойно курил сигару, советовал не спешить и посмотреть записи недавних бесед, своих и посла США в СССР Аверелла Гарримана, со Сталиным. У Бивербрука создалось впечатление, что Сталин на самом деле не так уж и сильно настаивает на вводе войск в Россию и даже на открытии Второго фронта. Сталина больше интересовали поставки танков, самолетов, материалов и сырья.

Черчилль тоже скептически оценил предложение послать британские войска на Кавказ или Украину. Потребовалось бы много времени, два-три месяца, чтобы британский корпус начал действовать там. Далее, развивал он свою мысль, «если мы пошлем британские войска на Кавказ, для их обеспечения придется полностью загрузить железную дорогу через Персию» и прекратить поставки по ней грузов для России: «Такое предложение мы не поддержим».

Кабинет предложил военному министру Дэвиду Марджессону доложить об условиях Архангельска, через который в Первую мировую союзники по Антанте помогали России. Взоры обратились к северным портам.

Было упомянуто и предложение направить две эскадрильи британских истребителей в Мурманск. Русских бы подбодрило, если бы британские эскадрильи вместе с личным составом направились дальше на юг для участия в воздушных боях на главном российском фронте, заметил Черчилль. Идея не получила полного развития, хотя британские летчики все же воевали в советском небе.

Северные конвои

Самым успешным и бесспорным проектом помощи союзников были «Арктические конвои». Первый — ​«Дервиш» — ​отправился из Исландии 21 августа 1941 года и через десять дней прибыл в Архангельск без потерь. Он состоял всего из шести судов с военными грузами, а его эскорт — ​из трех минных тральщиков, трех эсминцев и трех противолодочных кораблей.

В течение всей войны тема русских конвоев была в повестке дня Военного кабинета. Сначала конвои отплывали из Исландии, но с сентября 1942 года стали формироваться в бухте Лох-Ю на севере Шотландии. Их путь лежал вдоль северных берегов оккупированной Норвегии в Мурманск и Архангельск. В первое время потерь практически не было, но потом немцы спохватились и перебросили в Норвегию силы перехвата.

1 апреля 1942 года Комитет начальников штабов заседал под председательством начальника Имперского генерального штаба генерала Алана Брука, ветерана Первой мировой, участника эвакуации союзников из Дюнкерка, организатора обороны Британских островов.

Глава Военно-морского штаба первый морской лорд адмирал Дадли Паунд, названный потом героем победы над немецкими подлодками в Битве за Атлантику, привлек внимание к серьезному затруднению прохождения конвоев. Немецкая авиация усилилась в Норвегии, в норвежских водах действовали корабли и 10 подлодок ВМС Германии. Март был трудным месяцем из-за невозможности использовать более северный маршрут до таяния льдов.

«Мы будем и дальше делать все возможное, но потери, вероятно, будут очень тяжелыми», — ​заключил «старый хитрый барсук», как его называли на британском флоте.

Самым критикуемым решением Паунда будет приказ «Рассеяться!», отданный конвою PQ‑17. Конвой отправился из Рейкьявика 27 июня 1942 года со стратегическими грузами и военной техникой из США, Канады и Великобритании. Конвой был рассеян после сообщений о выходе немецких линкоров и крейсеров на его перехват. В итоге только 11 из 36 торговых судов прорвались в советские порты. Эта морская трагедия стала первым поражением русских конвоев, после которого проект пришлось скорректировать. Но «сигналы тревоги» звучали и раньше.

Из протокола Военного кабинета от 13 апреля 1942 года: «Одно судно из конвоя, возвращавшегося из России, потоплено бомбардировщиками и два — ​подлодками противника. Премьер-министр считает важным объяснить российскому правительству серьезность наших рисков и усилий, необходимость полного сотрудничества со стороны российских авиации и флота в охране конвоев. Он пошлет телеграмму такого содержания Сталину»…

Комитет начальников штабов 10 июля 1942 года(после катастрофы PQ‑17): «Сэр Дадли Паунд сообщил о гибели шести судов. Судьба других двенадцати неизвестна, но есть надежда, что некоторые уцелели».

Главный маршал авиации сэр Чарльз Портал на том же заседании доложил о плане отправить эскадрилью торпедных бомбардировщиков «Хэмпден» в Мурманск, чтобы обеспечить с воздуха прохождение следующего конвоя вдоль берегов Норвегии. Но доставить за столь короткое время обслуживающий персонал и 500 тонн оборудования для функционирования базы было нереально. База английских торпедных бомбардировщиков в Мурманске так и «не состоялась».

К идее размещения английской авиации на российском Севере возвращались и позднее, но дело не спорилось. На заседании Военного кабинета 1 марта 1943 годаминистр Иден сказал, что сделал жесткое представление послу Майскому в связи с «трудностями, которые российские власти чинят отправке эскадрильи Королевских ВВС в Северную Россию для защиты конвоев». Военному кабинету доложено, что «российские власти конфисковали радиоаппаратуру, необходимую для защиты конвоев».

Комитет начальников штабов 13 июля 1942 года рассмотрел черновик телеграммы Сталину, написанный Черчиллем по результатам заседания Комитета обороны. Рекомендовано в сложившихся обстоятельствах не посылать конвои в Северную Россию. Одновременно подготовлена телеграмма президенту США Рузвельту:

В другом послании Рузвельту от 21 сентября 1942 года Черчилль предлагает совместными действиями специально подготовленных для Арктики двух американских дивизий, канадского корпуса и нескольких советских дивизий очистить от немцев север Норвегии в 1943–1944 гг. Но опасается, что эта операция под кодовым названием «Юпитер» без реальных приготовлений останется на бумаге. Что и произошло.

С июля по сентябрь 1942 года и с марта по ноябрь 1943-го арктические конвои в Россию не ходили.

О загрузке караванов можно судить по секретной служебной записке в архиве Форин-офиса от 10 ноября 1942 года (FO 954–3A‑198):

Состав грузов менялся по согласованию. Военный кабинет 5 октября 1942 годарассматривал, например, просьбу посла Майского увеличить поставки самолетов за счет других грузов.

Арктические конвои продолжали ходить до конца мая 1945 года. Северный маршрут был самым быстрым, но и самым опасным. На него пришлось около 40% перевозок, что сравнимо с поставками по самому длинному пути — ​из Америки на советский Дальний Восток — ​и вдвое больше, чем через Иран.

Важный и перспективный союзник

Великобритания дорожила союзничеством с СССР, старалась избегать предлогов для ухудшения отношений. 11 мая 1942 года в кабинете председательствовал Черчилль. За столом — ​Эттли, бывший посол в Москве, а теперь лорд-хранитель Малой печати Криппс, лорд-председатель Совета Джон Андерсон, министр производства Оливер Литтлтон, глава МИД Иден, министр труда и госслужбы Бевин.

Иден отметил распространение слухов «в двух или трех столицах» о возможных или начавшихся мирных переговорах Великобритании с Германией. Поскольку слухами полна Анкара, то совершенно ясно, что их распускают колеблющиеся в выборе турки. Немцы спекулируют на их традиционном страхе перед Россией. Министр подтвердил инструкции всем британским послам решительно опровергать эти слухи, чтобы исключить подозрения у «наших российских союзников».

Лондон рассчитывал на помощь и поддержку Москвы не только на европейском военном театре, но и в других регионах. В Европе еще не знали Сталинграда, и до перелома в войне было далеко, но Объединенный штаб планирования имел виды на совместные с СССР действия на Ближнем Востоке и против Японии. Вариантное планирование — ​это необходимая работа военных, даже если потом эти варианты остаются на бумаге.

На заседании Военного кабинета 7 июля 1942 года головной болью была угроза захвата немцами дельты Нила и Суэцкого канала. Это было бы катастрофой, обернулось бы потерей нефти Персидского залива, коммуникаций с Индией и трансиранского пути поставок Советскому Союзу. Министры обсуждали выкладки Объединенного штаба планирования. Стратегия и тактика Германии в 1942 году, утверждали военные аналитики, подчинены цели разгрома России, и «пока русские сражаются, Германия не сможет выделить более пяти («лишних») дивизий и еще 50–60 самолетов для развития успеха против (союзников) в Египте».

Любые просьбы о помощи к России, несущей главное бремя войны против Гитлера, в ближайшее время неуместны, признали военные. Но в перспективе российские войска — ​это источник усиления союзников, а в «худшем варианте» развития событий на Ближнем Востоке — ​единственный источник своевременного пополнения сил для обороны Ирака. В ответ на содействие СССР рассматривался вариант, при котором после разгрома Роммеля в Северной Африке англо-американское авиационное соединение будет переброшено на Кавказ в распоряжение советского Верховного командования. До этого не дошло.

17 июня 1942 года Объединенный штаб планирования представил доклад о вариантах войны с Японией, захватившей к тому времени Британскую Бирму, Малайю, Сингапур, Гонконг, Голландскую Индию (Индонезию) и угрожавшей Австралии. Как и многие другие вариантные планы, этот остался на бумаге. В сопроводительной записке секретаря Военного кабинета он был определен как «сугубо предварительный».

Военные отмечали, что Япония будет стремиться «устранить угрозу со стороны России при ближайшей удобной возможности», а нападение Японии на российское Приморье «было бы тяжелым осложнением для России в войне против Германии». Поэтому переброску помощи в Приморье надо начинать немедленно, учитывая сложную логистику. Ее эффективность «полностью зависит от сотрудничества русских и требует прежде всего консультаций между США и Россией».

Из пяти пунктов плана подрыва способности Японии продолжать войну три полностью зависели от России (атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки в британском плане, конечно, не предвиделось). Имелись в виду оккупация промышленных и сырьевых районов в Манчжоу-го, Корее и Северном Китае, затруднение морских коммуникаций Японии с Северным Китаем и Манчжоу-го по Желтому морю, интенсивные и продолжительные бомбардировки промышленных районов Японии с береговых баз.

Наращивание необходимых сил в Северном Китае без помощи России может занять годы, докладывали военные. Но союзники мало знают о способности России выстоять против неминуемого в этом случае нападения на нее японцев. Критически важно, чтобы Америка смогла оказать ей немедленную и эффективную помощь.

Еще один доклад Подкомитета послевоенного планирования, составленный 1 мая 1944 года, остался в анналах: «О влиянии советской политики на британские стратегические интересы». Допуски военных экспертов относительно дальнейшей политики СССР, которые легли в основу доклада, были далеки от оптимизма, и все же рекомендации правительству вполне позитивны: постараться обеспечить полное и дружественное участие СССР в системе международной безопасности, избегать трений. Поскольку Лондон ощущает угрозу со стороны СССР своим жизненно важным нефтяным интересам и коммуникациям на Ближнем Востоке, его политика направлена на то, чтобы США были на его стороне в случае развития этой угрозы. Общее ослабление стран Европы после этой войны создает вакуум, который СССР при желании может заполнить. Этому можно противодействовать лишь в тесном сотрудничестве с западноевропейскими странами, особенно с Францией.

И в заключение: «Мы считаем маловероятным, что СССР начнет проводить агрессивную политику сразу в послевоенные годы. Его главной заботой будут безопасность и развитие страны. Но невозможно предусмотреть, как долго эти обстоятельства будут сохраняться. Если они увидят признаки слабости или нерешительности с нашей стороны, то могут поддаться искушению продвинуть свои интересы за наш счет».

Работа военных — ​анализировать обстановку и писать вариантные планы на все случаи. Работа политиков — ​принимать эти планы или предавать забвению. Это относится к секретной «кухне».

А примером публичного воплощения британской политики в отношении СССР времен Второй мировой войны, «народной дипломатии» была деятельность Клементины Черчилль, жены британского премьера. Она была главой Фонда помощи России Британского Красного Креста, который действовал с 1941 по 1946 год и оказал большую помощь Советскому Союзу медикаментами, оборудованием для больниц, продовольствием.

В марте 1945 года по приглашению советского Красного Креста Клементина приехала в СССР, посетила Ленинград, Сталинград, Ростов-на-Дону, Кисловодск, Пятигорск, Одессу, Ялту… Из Крыма через Одессу она выехала в Москву, где ей вручили орден Трудового Красного Знамени и где она встретила День Победы.