«Политзэк» со стажем

Через четыре дня после митинга встречаюсь с отсидевшим трое суток в спецприемнике Виктором Чириковым — известным активистом, что регулярно попадает под статьи об административных правонарушениях. У Виктора взрослые дети, ему за пятьдесят. Предлагает проехать к этому самому спецприемнику, где сидят ребята, которым дали по 10—15 суток, — нужно сделать передачи: продукты и газеты. Для Москвы подобная самоорганизация — вещь нормальная, для Краснодара — поразительная.

Виктор рассказывает подробно и с каким-то восторгом: «Получилась уникальнейшая ситуация с этим митингом — я вам как старый оппозиционер говорю, — пришло 99 процентов новых людей. Это была молодежь, в основном новые лица, которые никогда не были замечены в политических тусовках. И организаторов не было; мы, старые оппозиционеры, например, вообще не были в курсе: так же, как и все остальные, увидели объявление в соцсетях и решили, что хорошо бы пройтись».

Организатором митинга заявлял себя Мирослав Валькович — его первого и задержали. Власти думали как: обезглавить — и все развалится. Представление о властной вертикали оказалось бессмысленным: никто не ориентировался ни на каких организаторов — обсудили в соцсетях, пришли и гуляем. Вообще-то организация была слабовата: ни своей охраны, ни операторов, что сидели бы на выгодных точках съемки, — да даже никакого плана не было. Ну как идти? Да по Красной улице (центральная) прогуляться, а куда — да как получится.

Но пришедших было столь много, что судей вызвали на работу сверхурочно — работать вечером и всю ночь. «Меня осудили в числе последних, с 7.00 до 10.00 утра», — вспоминает Чириков.

«Как меня задержали? Я снимал оцепление, а мне нужно было пройти на другую сторону — у меня там машина стояла, вот я и спрашиваю у полицейского: «Можно пройти?» Он мне: «Нельзя, прекратите снимать». Я: «На каком основании?» Он развернулся к другим полицейским и сказал: «Забирайте его, там у вас есть место в автозаке». Так меня и забрали. Нас всех повезли сначала в городское ОВД, потом осудили и принялись искать, куда определить. Выяснилось, что Краснодарский спецприемник переполнен и туда никак не попадешь. Пытались отвезти за 100 км — в станицу Полтавскую, но бензин закончился у водителя, потому пришлось размещать все-таки в Краснодарском спецприемнике. Больше всех пострадала пожилая женщина, ее отвезли в Усть-Лабинск, где она пробыла до ночи. Когда ее выпустили в чужом городе, за 100 км от Краснодара, она сама попросилась переночевать в камере до утра. Меня везли в Краснодарский спецприемник, где нас полдня продержали в автобусе: ждали, когда посетит ОНК; как только они ушли за порог, нами стали утрамбовывать камеры.

Меня, как политзэка, поселили в целях перевоспитания в камеру к вору в законе, который как бы курирует Краснодарский край, — ну надо же меня было как-то перевоспитывать. Я и два запуганных студента сидели в этой камере. Но сидели нормально: разговаривали за жизнь и за политику. В итоге этот вор начал помогать всем политическим по всем камерам продуктами, сигаретами. Молодец он, спасибо ему. К нему привозят очень много продуктов, которые просто не съедаются.

Для задержанных самое тяжелое испытание — отсутствие информации. Поэтому я везу им в спецприемник «Новую газету» и «Новую газету-Кубань» — в бумажной версии о нас только вы пишете. А для ребят, сидящих там, это большая поддержка. Да, положен телефонный разговор — 15 минут в день, но если у тебя телефон разряжен и нет к нему зарядки, то тебе никто не поможет. Вот я сейчас и везу несколько зарядок — буду пытаться передать».

У Виктора есть и другие «коллеги» по оппозиции, но на улицы вышли не только они: «Молодежь, она очень восприимчива к несправедливости, и их просто достало, и у них одно требование было: просто возьми и ответь нам, Димон! Ответь на обвинения — пусть юрист твой, адвокат, пресс-секретарь, дворник, но ответит, — иначе это пренебрежение, которое народ на улицу и гонит».

Возле спецприемника Виктора встречает Алексей Мандригеля. В этот раз Алексей не выходил на митинг — совсем недавно уже отсидел 10 суток, а потому выполнял в Краснодаре функцию сайта «ОВД-Инфо»: 26 марта он мониторил задержания и координировал волонтеров.

Виктор ищет бланки на проходной спецприемника — надо заполнить на 12 человек. Алексей замечает: «Видите, проехала красивая машина с надписью «Не Димон» — с одной стороны, и с другой — «но вы держитесь». Эта машина привезла передачи, в каждом пакете — яблоки, бананы, сыр, курица, сигареты, хлеб, сгущенное молоко, джем, вода питьевая, сок и газета».

Увы, зарядки так и не смогли передать, но, правда, удалось поговорить с начальником спецприемника, который пообещал дать доступ к розетке.

«Это были фанаты»

Еще один участник митинга — Константин, молодой худощавый парень лет тридцати, который просит не называть его настоящего имени, потому что работает в крупной компании, аффилированной с правительством.

«Там у нас все очень серьезно — везде висят портреты Путина, и очень строго в этом направлении. Впервые пришел на митинг в 2011 году, тогда же завел и фейсбук, и твиттер, потом вступил в «Яблоко», понял за полгода, что это все не мое, — вышел, стал сторонником Навального.

С чего все началось: за неделю были созданы группы в «ВКонтакте», в «Телеграмм» и в «Фейсбуке». В «ВКонтакте» зарегистрировалось почти две тысячи человек, и стало понятно, что люди придут на митинг. 26 марта мы все пришли примерно в 13.30 в Чистяковскую рощу, а там площадка огорожена — «Молодая гвардия» выступает со сцены, а перед сценой — никого. Потом люди двинулись вглубь парка, там есть перекресток и фонтан в центре. Все туда подтянулись. Мирослав сказал, что нам разрешили говорить в режиме свободного микрофона. И кто-то кинул дымовую шашку. Тогда я не понял, кто это сделал, а потом, когда просмотрели видео, четко идентифицировали двух провокаторов: одного нашли по файнфейсу — это оказался представитель ЧОПа, охранник какого-то караоке-клуба. Благодаря им появились первые задержанные.

Мы решили пойти на центральную улицу Краснодара — Красную, но как бы это уже совсем не согласованно. Но вот так и пошли. Сразу начались задержания. Для этого подогнали не только автозаки, но и рейсовые автобусы, и маршрутки обычные. Больше сотни людей задержали. Поставили конкретный кордон перед нами — стоят полицейские, смотрят в пол и говорят: «Нас поставили, у нас приказ».

На улице Красной мы уперлись в «космонавтов», и там я впервые столкнулся с гопниками — по-моему, болельщиками ФК «Кубань». Они стояли в масках рядом с полицейскими. Кстати, не так давно выходило интервью заместителя начальника полиции Александра Папанова о том, как они круто наладили работу с болельщиками — на этом митинге стало понятно, как они наладили. Было все так. Эти в масках сначала выбирали жертву, потом начинали толкать или бить — и полицейские подбегают, хватают обоих, типа за драку, потом того отпускают, а митингующего везут судить. Мы назвали этих провокаторов «титушками», и есть фото, как они идут уже по улице в масках, а впереди и позади — полицейские».

Двое «титушек» опознаны

К нам присоединяется Александр — поведение выдает в нем сторонника Навального. Александр просит не называть его фамилию, потому что хочет быть на свободе в тот момент, когда в городе откроется предвыборный штаб политика. Видно, что у Александра есть менеджерские способности: рассказывает, как организовано их движение, и параллельно выясняет, можно ли доверять Константину, есть ли у них общие знакомые.

Александр отмечает, что на митинг пришли представители разных партий, даже КПРФ, и никто, в том числе «навальнята», не перетягивал инициативу на себя. Сторонников Партии прогресса было процентов 30.

«С самого начала митинга среди нас были провокаторы, и мы их установили, — говорит Александр. — Это Гаямян Алберт и Гайворонский Алексей, оба — русские националисты, представляют «Антилиберальный фронт Кубани». Когда они надевают футболки «Я русский», то выглядят как городские сумасшедшие. Гайворонский Алексей — профессиональный ножевик, участник чемпионата по ножевому спорту. Гаямян Алберт возглавляет «Клуб авантюристов Кубани», а также занимается организацией службы охраны местных коммерческих организаций. «Титушки», которые на нас нападали, работают охранниками, двое как минимум. По данному факту есть заявление в МВД. На толпу они не нападали, конечно. В основном выбирали тех, кто снимал на видео: в частности, я получил ушиб ребра. Меня тоже задержали и доставили в полицию, а там рядовые полицейские обращались с нами как сочувствующие. В личной беседе со мной они говорили: «А куда нам идти работать?»

«Первый автобус с людьми прибыл в Октябрьское ОВД в 16.00. У полиции есть три часа на то, чтобы нам предъявить обвинения или отпустить, — продолжает Александр. — Когда нас привезли, протоколы не были еще готовы, последний протокол написали в районе 20.00, до этого момента нас не выпускали в туалет и не давали воды. Еще нас всех фотографировали и откатали пальцы, то есть дактилоскопию сделали, а это незаконно».

Александр признает, что Навальный не всем нравится, но люди вышли на акцию, потому что он попал в точку. «Было нападение, была подлость, совершенная в отношении протестующих. Теперь у нас протест еще и против подлости», — резюмирует Александр.

«Хлеба было вдоволь — кормили им мышей»

В Краснодаре идут судебные заседания — апелляции, адвокаты пытаются обжаловать решения судов, которые написаны как под копирку. А меня забирает на машине еще один участник митинга. Олег не называет свою фамилию, он не политический активист, а волонтер: «Часть наших активистов уже уехала из страны, и на волне нарастающего и отупляющего патриотизма было удивительно, что 26 марта в Краснодаре вышло столько людей. Я не собирался лезть ни в какую гущу событий, мне хватает текущих дел. Хотел посетить, отметиться и в этот же день у меня еще планировался ряд встреч, но не сложилось, я оказался одним из «счастливчиков», попавших в спецприемник.

В камере спецприемника была швабра, мы, наивные, думали, что это для мытья полов, но нам объяснили, что шваброй открывают окно.

В воде у них, судя по вкусу, вся таблица Менделеева, даже когда мы добавляли свои пакетики чая в кипяток, было ощущение, что все это приготовлено на испорченном «Нарзане». Но от голода мы не умирали. На стол регулярно приходили муравьи, а на подоконнике жили мышки, они там шелестели и повизгивали, хлеба у нас было много, и ребята их стали подкармливать. Мыши дрались за крошки, а мы залезали на кровать и наблюдали за ними.

Освещение в камере — это лампочка, которая горит круглосуточно, ночью ее слишком много, а во все остальное время слишком мало. Читать невозможно, хорошо, что мои сокамерники были все митингующие, и общение было очень приятным. Мы перезнакомились все и подружились. Нас было 6 человек, двоим — чуть за 20, другим двоим — 30 с хвостиком, один мужичок, успешный бизнесмен, ему в районе 40 лет, и бывший политический деятель лет 50-ти».

Лекция о «подрыве государственных устоев»

Поздно вечером встречаюсь со студентами. С ними «работают» в институтах преподаватели. Красивая студентка, назовем ее Анжелой: «У меня пока не просили объяснительную, только характеристику потребовали: интересы, хобби, какие мероприятия от университета я посещала, какую школу закончила.

Меня отдельно вызывала наша завкафедрой. Беседа была о моих мотивах посещения митинга. Когда я сказала, что пошла с парнем, стала о нем расспрашивать (где учится, сколько лет). Узнав, что он старше, она решила, что это его дурное влияние и он меня «вербует». Провела параллель с девочкой из МГУ, которая общалась с террористами (Варварой Карауловой, осужденной на 4,5 года.—Ред.), а когда я сказала, что моего парня на 10 суток арестовали, она совсем в шоке была. Сказала, что хочет его видеть, что «это все Америка, Навальный плохой человек». Я ей сказала, что мы с парнем ничего не делали. И у нас есть адвокат, мы подадим апелляцию. Мне было сказано, что «ваших адвокатов спонсируют американцы!» В итоге завкафедрой посчитала меня жертвой, якобы моя психика не сформировалась и мной легко манипулировать, а в конце сказала: «Я бы такого парня бросила сразу». Спрашивала, как отнеслись мои родители к этой ситуации, я сказала, что «адекватно, они меня поняли»: и на суд приезжали, стояли на улице. В конце «профилактической беседы» завкафедрой сказала, что «нет человека, которого можно поставить рядом с Путиным, а Навального вашего подослали американцы».

Ну и потом целую пару была воспитательная беседа со всей группой, и в конце мы подписались в документе, где было написано: «Об участии студентов в политических движениях, общественных организациях, санкционированных западными спецслужбами, подрывной деятельности против государственных устоев РФ, факультет и специальность».