СюжетыОбщество

«Процесс завершается, а стол так и не починили»

Подсудимые начали давать показания

Этот материал вышел в номере № 34 от 3 апреля 2017
Читать

Суд:Московский окружной военный Подсудимые: Заур Дадаев, Хамзат Бахаев, Темирлан Эскерханов, братья Анзор и Шадид Губашевы Потерпевшие:Жанна Немцова Статьи:ст. 105 ч. 2, пункты «ж» и «з» (убийство, совершенное организованной группой из корыстных побуждений или по найму), а также ч. 3 ст. 222 УК (незаконное приобретение, хранение и перевозка оружия, совершенные организованной группой) Стадия: идет судебное следствие

Хамзат Бахаев. Фото: РИА Новости
Хамзат Бахаев. Фото: РИА Новости

Сторона защиты заканчивает представлять свои доказательства на процессе по убийству Бориса Немцова — слово перешло к подсудимым. Однако единственный, кто пока выступил с показаниями, — Хамзат Бахаев. Остальные попросили время, чтобы согласовать позицию с защитой. Тем временем судья Юрий Житников продлил обвиняемым меру пресечения и отказался в очередной раз вызвать в суд следователя Игоря Краснова.

Хамзат Бахаев, обвиняющийся в том, что вместе с братьями Шадидом и Анзором Губашевыми, Темирланом Эскерхановым помогал предполагаемому киллеру (Заур Дадаев) и организатору (по версии следствия — Руслан Мухутдинов, водитель бывшего замруководителя батальона «Север» Руслана Геремеева) следить за политиком и скрываться непосредственным исполнителям, — начал давать показания спокойно. Он поприветствовал участников процесса и пообещал отвечать на все вопросы «искренне». Сказал, что к убийству Немцова в составе группы отношения не имеет («Не дай бог. Нет, конечно»), незаконным оборотом оружия «никогда в жизни» не занимался, сбором информации по Немцову и слежкой за ним — тоже, о готовящемся убийстве не знал. Общался только с братьями Губашевыми (жили в одном доме на разных этажах в деревне Козино), один раз видел там Дадаева (но в ходе дальнейшего допроса признал: они с Дадаевым дальние родственники и «раньше встречались»). С Эскерхановым же познакомился только в суде.

Отвечая на вопросы прокурора Марии Семененко, подсудимый пояснил, что в дом, в котором он жил по соседству с Губашевыми в деревне Козино, он заселился в 2008 году. С братьями общался не часто, поскольку работал «с утра до ночи», «у меня семеро детей».

— А вы помните, что вы делали 27 февраля 2015 года? — интересовалась Семененко.

27 февраля 2015 года «был обычным днем», вечером из деревни Бахаеву нужно было съездить в Москву встретить жену с работы у метро «Кунцевская». Затем супруги поехали в квартиру на улицу Ивана Франко. Бахаев оставался там до 1 марта, на улицу не выходил. Днем 1 марта поехал в деревню Козино. Когда вернулся, ему позвонили и попросили «подвезти одного человека» — объяснял это тем, что в то время остался без работы и занимался частным извозом. Бахаев, с его слов, отвез клиента в подмосковный поселок Абабурово и вернулся к себе в деревню. Губашевых не видел ни 27, ни 28 февраля.

Вопрос прокурора, знал ли он, что братья 28 февраля и 1 марта поочередно улетели в Грозный, вывел его из себя.

— Я не знаю, кто куда улетал, прилетал, кто где жил и квартиры снимал…

Семененко просила его пояснить, знал ли он о вылете 1 марта в Грозный Дадаева и Геремеева из Внукова, отметив, что по биллингу Бахаев находился в районе этого аэропорта. Адвокат Бахаева Садаханов потребовал не вводить в заблуждение присяжных, напомнив, что в детализации номера Бахаева «Внуково указано» в 6 часов вечера, а Дадаев и Геремеев улетели в 2 часа.

Семененко попросила объяснить первое включение одной из «боевых трубок» 22 февраля на улице Ивана Франко, а также — почему местонахождение трубки Бахаева совпадает с местонахождением Mercedes подсудимых 16 января, 21 января и 6 февраля. Подсудимый вновь сорвался:

— Все, что связано с преступлением, вы мне вопросы не задавайте, пожалуйста! Я не знаю, что такое «боевые трубки». Вы мне убийство какое-то навязываете. Я что, школьник? Отчитываюсь тут!

На следующий день из коллегии присяжных выбыл старшина. Накануне он подал соответствующую записку, в которой просил освободить его от обязанностей в связи «с семейными обстоятельствами». Это было странно: неделю назад старшина рассказал суду, что в метро с ним пытались заговорить некие люди, представившиеся родственниками Бахаева (защита подсудимых назвала это провокацией). И тут вдруг к концу процесса отвелся сам. На сегодняшний день в коллегии осталось 12 основных и 6 запасных присяжных заседателей.

Адвокат Марк Каверзин поднял тему «непонятных звуков», которые он якобы обнаружил при прослушивании файла с видеорегистратора мужчины по фамилии Калугин, который 27 февраля 2015 года проезжал мимо Большого Москворецкого моста сразу после убийства Немцова. На записи будто бы звучит диалог: мужской голос и женский с украинским акцентом. Разговор происходит через несколько минут после убийства.

— Ща он стрелял и ранил его, в ногу, — говорит мужской голос.

— Вообще клиент куда-то торопился, спешил, открыл.

— Вообще-то малость задремал, ты же следишь за ним.

— Вообще ничего страшного, я же за ним шла.

—То есть данные люди обладают информацией об убийстве Немцова, женщина наблюдала за Немцовым и видела, как он стрелял, — комментировал Каверзин и просил провести экспертизу записи.

Господин Калугин, которому и принадлежал регистратор, в суд не пришел — его не нашли. Защита напомнила, что на следствии один свидетель рассказывал о двух женщинах, которых он видел на мосту. Адвокаты называли их сотрудницами оперативно-поисковых подразделений, однако следствие обратилось с запросами в ФСБ и МВД и получило ответ, что скрытое наблюдение за Немцовым 27 февраля не осуществлялось.

Адвокат семьи Немцова однако поддержал идею с экспертизой записи.

— Но не потому, что сидящие на скамье подсудимых невиновны. А по­тому, что не все причастные к преступлению сидят на скамье подсудимых, — отметил Вадим Прохоров. Подсудимые спросили, кто, например, еще не сидит.

— Да тот же Руслан Геремеев.

Судья Житников в удовлетворении ходатайства отказал.

Подсудимые попросили неделю для того, чтобы с адвокатами в СИЗО подготовиться к даче показаний и согласовать позицию. Из-за длинных очередей в СИЗО «Лефортово» ранее они этого сделать не смогли. Прокуроры возражали и «в связи с отказом подсудимых от дачи показаний» ходатайствовали об оглашении показаний на следствии.

Судья был на стороне прокуроров, но ему напомнили, что «когда была необходимость для государства» сам суд (из-за дела «Кировлеса» .Ред.) в январе-феврале откладывал заседание на месяц, и все защитники «вошли в положение». Прохоров дополнил: в любом случае вопрос отказа подсудимым в подготовке к показаниям дойдет до Европейского суда.

— И ЕСПЧ будет наплевать, кто был виноват — начальник СИЗО, не пропустивший адвокатов, или судья. В любом случае будет виновато государство.

— Не надо наводить поклеп на государство, — заметил судья, но в итоге сдался, согласившись перенести процесс на 5 апреля.

— Процесс уже к концу подходит, а у нас стол все не починили, так и шатается, — были свои претензии у адвоката Эскерханова Анны Бюрчиевой.

— Да и страна у нас та же осталась, — ответил ей судья.

Вера Челищева, «Новая»

Громкие процессы недели

Музыка без умысла

Московский городской судпризнал невиновным виолончелиста Семена Лашкина в организации «массового одновременного пребывания» граждан на улице в связи с недоказанностью.

Летом прошлого годаТверской районный суд Москвы оштрафовал музыканта на 10 тысяч рублей за организацию массовой акции, повлекшей нарушение общественного порядка. Лашкин был задержан вечером 20 июня на Никольской улице в Москве, когда с приятелем исполнял музыкальные композиции.

Мосгорсуд пересмотрел дело: «У Лашкина и граждан, присутствовавших при исполнении им музыкальных произведений, не имелось заранее определенной цели организовать одновременное массовое пребывание в общественном месте», указано в постановлении суда. Мосгорсуд постановил решения инстанций в отношении Семена Лашкина отменить, производство по делу прекратить.

«В этом истолковании статья 20.2.2 КоАП больше не может применяться к уличным музыкантам, художникам, туристам — ко всем, кто раньше, по мнению полиции и судов, самим фактом присутствия на улице создавал массовое одновременное пребывание граждан в общественном месте», — пояснил «Новой газете» юрист Института права и публичной политики Григорий Вайпан.

«Иностранные агенты» в Европе

28 марта стало известно, что Европейский суд по правам человека коммуницировал жалобы НКО, признанных «иностранными агентами». Первые обращения в ЕСПЧ по этому поводу в 2013 году направили: «Мемориал», «Московская Хельсинкская группа», «За права человека», «Общественный вердикт», «Гражданское содействие». Всего же сейчас, по оценке руководителя правового отдела фонда «Общественный вердикт» Елены Першаковой, коммуницировано 48 жалоб от около 60 российских НКО.

«Это важное решение само по себе, которого мы долго ждали, — прокомментировала «Новой» решение Елена Першакова. — Вместе с тем давать оценки сейчас сложно, мы пока не видели вопросов, которые суд направил Правительству РФ для ответа на жалобы («Общественный вердикт» представляет интересы еще 5 НКО помимо собственных.Ред.). Пока мы ожидаем, что рассмотрение жалоб НКО Европейским судом положит конец практике применения репрессивного закона об «иностранных агентах».

«Болотное дело»

29 марта Замоскворецкий суд Москвыпостановил направить Максима Панфилова на принудительное лечение. В случае, если это решение будет подтверждено в апелляционной инстанции, 32-летний Панфилов будет направлен в мед­учреждение специализированного типа. Как сообщила «Новой» адвокат Мария Куракина, решение суда будет обжаловано в ближайшее время.

Ранее экспертизой, проведенной Институтом Сербского, Панфилов был признан невменяемым. На предыдущем судебном заседании представитель прокуратуры заявил, что вина Панфилова полностью доказана, и попросил суд направить его на принудительное лечение. Все трое адвокатов Максима Панфилова — Мария Куракина, Сергей Панченко и Петр Анашкин — просили прекратить дело за отсутствием состава преступления и направить его на амбулаторное лечение, что предусмотрено ФЗ «О психиатрической помощи», поскольку он не представляет опасности для общества.

Адвокат Мария Куракина прокомментировала «Новой» так решение: «В постановлении суда нет обоснования именно стационарного лечения для Максима. Весь текст занимает подробное обоснование того, как Панфилов, по мнению суда, участвовал в массовых беспорядках и применял насилие в отношении полицейского. Необходимость помещения в стационар обоснована только мнением эксперта Института Сербского г-жи Простовой, которая, в частности, считает, что Максим Панфилов «не способен осознать смысл амбулаторной меры в случае ее назначения». Материалами дела этот вывод опровергается: Панфилов имел профессию, работал, то есть был вполне социализирован».

Александра Букварёва, Юлия Счастливцева (для «Новой газеты»), Вера Челищева, «Новая»

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow