Все началось с брестчанки Натальи Папковой. После акции протеста в Бресте 26 февраля девушке позвонили — даже не из милиции, а из психдиспансера — и потребовали прийти на обследование, поскольку «на нее пришла бумага из милиции». Наталья отказалась куда-либо идти без официальной повестки — или как это в психдиспансерах называется. 3 марта на выходе из подъезда ее ждали двое сотрудников милиции, которые силой увезли Наталью якобы на обследование. В психиатрическом стационаре Папкова провела почти трое суток, после чего ее отпустили — аккурат после очередной акции 5 марта в Бресте. Никаких обследований или чего-то подобного не происходило — просто активистку движения «Молодая Беларусь» три дня продержали в изоляции. Зато не в тюрьме — команды сажать на тот момент еще не поступало.

Потом начали задерживать участников акций в других городах. В Гомеле, Барановичах, Гродно, Орше, Могилеве, Минске, снова в Бресте. С 3 по 14 марта, по данным правозащитников, задержан 101 человек. Для них уже не придумывали историй вроде военных сборов или психиатрических обследований: судебный конвейер заработал со скоростью, эквивалентной протестам декабря 2010 года. На 15 суток отправлены за решетку не только активисты, но и организаторы акций протеста — Анатолий Лебедько, Павел Северинец, Виталий Рымашевский, Юрий Губаревич. В общей сложности за решетку отправились больше ста человек.

А 15 марта после «Марша нетунеядцев» в Минске белорусам напомнили, как это вообще может происходить. Кстати, именно эта акция была согласована местными властями и разрешена Мингорисполкомом. Был определен маршрут — от Академии наук до площади Бангалор. Собравшиеся — их было около трех тысяч — ни на миллиметр не отклонились от маршрута. Никто не хотел идти в тюрьму за участие в несанкционированном митинге и пропускать 25 марта — день, на который назначена самая крупная акция протеста. Прошли строго по отведенному маршруту, дорогу переходили на зеленый свет или по подземным переходам, на проезжую часть не выходили. Шли с лозунгами «Баста!», «Чиновнику — лопату, рабочему — зарплату», «Лукашенко — главный дармоед», «Отвел от пропасти и довел до ручки». И все, казалось бы, прошло спокойно. Участники договаривались встретиться 25 марта. Но по окончании марша начался старый добрый белорусский «хапун». Участников хватали на остановках. Выволакивали из троллейбусов. Девушек избивали и тащили по асфальту за волосы. Все было, как в прежние времена. 52 задержанных за один вечер — при полном отсутствии провокаций, хулиганских действий, отклонений от разрешенного маршрута. Выдержки хватило ненадолго. Нервы сдали.

В четверг, 16 марта, минские районные суды работали в авральном режиме: судьям предстояло отправить на 15 суток 52 человека. Ничего, мышечная память — великое дело. Они быстро вспомнили, как это бывает, когда приговоры строчатся скорописью, а дела рассматриваются за минуты. Милиционеры тоже вспомнили, как давать свидетельские показания против людей, которых они первый раз в жизни видят, и с легкостью переходить из одного процесса в другой, чтобы не весь личный состав МВД в судах топтался. Социальные сети обновили списки разрешенных к передаче продуктов. Активисты быстро составили график, кому и куда везти передачи. У них тоже мышечная память сработала. «Кешеры» плечо почти не оттягивают.

Организаторы следующего марша Николай Статкевич, Евгений Афнагель и Владимир Некляев 15 марта на улицы не вышли. Их задача — остаться на свободе и не сесть на 15 суток до 25 марта. Именно на этот день запланирована самая крупная акция в Минске. А 26 марта марши должны пройти в белорусских городах. И самое главное — это уже не акции против «тунеядского декрета», который оказался всего лишь поводом для волны протестов. Как метко заметила пожилая пассажирка метро 15 марта, когда закрыли станцию «Академия наук» и милиционеры объявляли в мегафоны, что станция закрыта по техническим причинам, — «у нас одна техническая причина уже 20 лет, и все никто не устранит».