Теневой бизнес

Павел Ферганов : «На зоне у нас есть барыги. Я иду и покупаю у них еду. Все это готовится здесь же, в столовой колонии, готовят еду на продажу те же повара, что и основную еду для зэков. Макароны с ма-а-ленькой такой котлеткой и черпак макарон с подливкой — ​120 рублей. Обычная сдоба — ​35, с картошкой пирожки — ​40. Курица-гриль — ​600. 220 руб­лей — ​порция плова. Это килограмм почти. Таджик Гулов (у него статья 228-я, сбыт наркотиков, большой срок, он уже сидит здесь 5 лет) ходит в столовую и делает плов на продажу. Денег ему за это не платят, дадут миску того же плова с собой, и все».

Иван Садовников: «В колонии продают все что угодно. Хоть отдельно картошку жареную. Хоть мясо и картошку. Ну обычная жареная картошка, если вместе с курой-гриль, за 1200 рублей продают. Четыре порции, граммов по 100 картошки выходило каждому. Там все что угодно можно было купить, если есть деньги: хоть котлеты, хоть пельмени вам сделают. В столовой можно сахар-песок купить, потому что в магазине только рафинад продавался».

Павел Ферганов: «Если ты хочешь, например, каждый день отдельно питаться, ты тысячу рублей в месяц переводишь барыге, и каждый день на ужин тебе дают картошку жареную и сосиску, например, хорошую. Платишь 2 тысячи в месяц, у тебя входит обед и ужин. Могут сделать торт. Торт полтора килограмма будет стоить тысячу рублей. С мясом беляш маленький 45 рублей, а коржик — ​50 рублей.

У нас двухэтажный отряд. На первом этаже старший дневальный находится, это как завхоз. А на втором этаже сидят люди, продают. Пошел, поднялся, со своего номера телефона перевел на телефон зэка, который это все контролирует на своем уровне, приобрел, вниз спустился, разогрел, поел. Кто не может купить, ест еду, которую официально выдают в столовой. Но это невозможно есть. Вот сегодня на ужин была картошка-пюре — ​и всё. Вчера макароны с мясом. Но это не мясо — ​это шматки сала. (В день на питание одного заключенного выделяется 86 рублей. — ​ Е. ​ М .) Я ем раз в день. Финансы больше не позволяют. В месяц тысяч в 40–50 обходится такая еда. Из отряда купить еду себе могут позволить процентов 25–30. Все вместе сидим едим: кто платную еду, кто бесплатную.

Вот у барыг пицца маленькая круглая стоит 200 рублей. А себестоимость ее руб­лей 30, не больше.

Выручка в среднем по отряду за два дня у них около 50 тысяч. А отрядов шесть. Самый маленький отряд — ​это 140 человек. А самый большой — ​человек 600–700. Вот и посчитайте. Это сумасшедшие деньги! Это в месяц миллионов 9–10. В других колониях Мордовии тоже налажено всё, но не на такую широкую ногу».

Иван Садовников: «Это свободно совершенно. Можно пойти, заплатить, перевести деньги на «Киви-кошелек». Как продукты завозятся? Ну так ведь это и курирует администрация. Цены несущественно растут. Ну, за год цена на курицу выросла всего на 100 рублей. Была 500. Теперь 600 рублей.

Сыр, колбаса, чай и другие продукты на продажу завозятся вместе с завозом в столовую. Или через магазин идет завоз. Ну идут большие партии завоза, чтобы на всю колонию хватало.

А колбаса, например, может завозиться на людей. Берутся у начальника повышенные разрешения на передачку, допустим, не на 20 кг, а на 40 кг. Потом продается это все. Цену наворачивают в 3 раза дороже».

Вячеслав Пронькин: «Барыгам разрешают завезти больше продуктов, не 20 кг, а 50, 100 кг. И они продают это. Цену наворачивают в три раза дороже».

Павел Ферганов: У барыг «Российский» сыр, самый дешевый, 660 руб­лей за килограмм. 180 рублей — ​стоит десяток яиц сырых. 400 с чем-то рублей — ​90 граммов кофе. Торт, например, «Наполеон», как в магазине продают, в коробках — ​здесь стоит 450 рублей. Рыбу скумбрию холодного копчения сегодня принесли по 250 рублей. Но она-то в магазине рублей 100 максимум стоит. Вот номера, на которые зэки переводят деньги за магазинные продукты и сигареты,— 9097282930, 9648401108.

Один из вариантов завоза продуктов такой: есть здесь местный Юра-таксист, ему с зоны барыги переводят деньги, он закупает основные продукты: майонез, кетчуп, чай, кофе, сигареты. Привозит сюда и передает на зону. Юра вместе с сыном занимается этим бизнесом давно.

У каждого зэка есть лимит — в 3 месяца передачка один раз, 20 кг. Но на зоне есть люди, которые копейки не имеют, никто им не помогает. Барыги их находят и выкупают их лимит за 500 рублей, и на их имя делает этот Юра-таксист передачку. Он на Большева работает (о Большеве —​подробнее ниже. — ​ Е. ​ М .).

Юра-таксист: «Чтобы передать больше лимита, нужно найти другого осуж­денного, которому ничего не передают, которому положено медицинскую передачку, и плюс, что положено всем, — 20 кг. То есть всего — 40 килограммов будет. Я на этом рынке работаю давно, поэтому знаю. И будет все нормально, и будет передаваться все свеженькое, чистенькое, аккуратненько все. Я все сделаю. У меня человек там работает, я туда каждую неделю по 2 раза езжу. Я через этого товарища все передам. Ну да, этот товарищ осужденный. Он умеет жить, как говорится».

Павел Ферганов: «Есть здесь 2-й отряд, это инвалиды, их, наверное, человек сто, они получают пенсии. Лимит пользования местным ларьком — 7 тысяч в месяц. Что делают барыги? Они подходят к этим инвалидам, договариваются с ними и покупают в ларьке продукты и перепродают их. Например, здесь очень качественная молочная продукция местная. Сметана в ларьке стоит 65 руб­лей за 150 граммов, а барыги продают по 200 рублей».

Вячеслав Пронькин: «Барыги не работают, а только заняты продажей. На колонию их человек 6–7, может, 8. В каждом отряде барыга есть. Кто становится барыгой? Любой может стать, кому это по жизни можно. Порядочный же не будет вставать на эту должность».

Иван Садовников: «И в долг продают, записывают в тетрадки все. Цена стандартная, сбавлять цену никто не будет. А если не сможет зэк отдать долг, то побьют его и закроют в ШИЗО».

Павел Ферганов: «Кофе, чай, колбаса, кетчуп, сигареты, ну то есть такое, «магазинное», — переводят деньги на один номер. А все, что касаемо столовой, они «внебюджетом» называют, — ​это булочки, курица-гриль, сосиски в тесте, плов, — ​за это на другой номер пересылают. А потом обналичивают.

Комендант зоны, самый главный «красный» (то есть работающий на администрацию. — ​ Е. ​ М .) — ​это Щетинин Алексей, кличка Щетина. Он из Питера. В зонах таких называют «первые рога», потому что «красных», кто на зонах завхозами работает, «козлами» называют. У него допуск, он все время сидит в кабинете у отрядника, то есть у сотрудника колонии. У него есть доступ ко всему — ​к компьютеру, к интернету, у него телефон «Леново» последней модели, он ходит в кроссовках, в спортивном костюме по лагерю, ничего не стесняется, ничего не боится, даже управы (УФСИН по Мордовии. — ​ Е. ​ М .).

Сигареты, чай, колбаса — ​это все его. Недавно у Щетинина была свиданка, к нему приехала подруга из Питера, привезла ему передачи на трех машинах такси — ​продукты и сигареты. Сигарет — ​120 блоков. Все привезли для продажи, чтобы распихать здесь.

Щетина живет в пятом бараке. У него барыга в пятом, Руслан зовут, в четвертом отряде у него барыга и во втором у него барыга, в шестом у него барыга, зовут Мамедов Турал. То есть четыре барыги под ним. В третьем отряде есть завхоз Пойкин, боксер, он местный сам, у него свои барыги, но он работает на кого-то из управы (управа-то прямо пять минут от колонии находится). У него самые низкие цены. Рублей на 30–50 у него товар дешевле.

А за то, что столовая продает, — ​отвечает Андрей Большев, кличка Большой. Он со Щетиной все это пилит. Каждый день со столовой барыгам дают товар на 10 тысяч на продажу. Что сверху барыги заработают — ​это их. Щетинин года два здесь этим занимается. Он сидит за похищение, вымогательство. У него срок: 14–15 лет, осталось ему 3 года. А у Большева тоже срок будь здоров: 12–13 лет. Он в Москве очень большими поставками героина занимался. Вот на этот телефон Большого зэки переводят деньги за продукты из столовой: 89271874572. Еще за еду из столовой переводят вот на эти номера: 9279767004, 9603377791, 9648401108.

Люди, которые от Большого барыжничают, не слушают ни отрядника, ни администрацию, они слушают напрямую — ​только начальника Четырева и замначальника Чапаева.

Кстати, в каждом отряде есть холодильники. Но зэки не могут хранить там свои продукты, мы храним их на окне. А на холодильники барыги повесили замки и хранят там еду на продажу».

Павел Ферганов: «По поводу этой системы барыжной уже было возбуждено уголовное дело, 4–5 лет назад. Дело было против начальника тыла. Но все опять вернулось на круги своя. Барыги здесь всегда были и будут. Потому что администрация уже привыкла к этим деньгам».

Иван Садовников: « Я на днях освободился из зоны, и в этот же день пошел в местный ОСБ (отдел собственной безопасности. — ​ Е. ​ М .) УФСИН по Мордовии. Старший лейтенант он, или капитан. Его фамилия Яшин, он курирует 11-ю колонию. Я рассказал ему про барыг, которые там продают по за­облачным ценам продукты питания. Мои показания Яшин никак не оформил. Просто выслушал и все. Ничего реального он мне не ответил. Сказал, что они в курсе, что там такое есть.

Зачем я это сделал? Просто, чтобы порядок был. А то они (администрация) требуют одно, а сами — ​вон чего делают.

Два раза при мне пресекали эту торговлю, а я полтора года там сидел. Один раз это было осенью, в ноябре 2015 года. Тогда вроде хотели какое-то уголовное дело возбуждать. Но, по-моему, так ничего и не было. И второй раз это было прошлым летом. Оэсбэшники приходили, и опера приходили из управления, ходили к тем, кто продает, в столовую ходили. Около месяца ничем не торговали, выжидали, а потом опять… те же люди тем же занимаются.

Завстоловой все это время был один и тот же человек — ​Максим Репин. Когда был скандал в 2015 году, его сняли с должности. Тот человек, который был назначен на должность завстоловой, — ​занимал ее номинально, а продолжал заниматься всем тот же Репин. Он в декабре прошлого года по УДО освободился. Сейчас завстоловой — ​Качкаров. Но он должен скоро освободиться. И сейчас Мальцев Андрей всем этим заниматься будет».

Вячеслав Пронькин: « Это же теневые деньги. Ведь это у хозяина (так заключенные называют начальников СИЗО и ИК. — ​ Е. ​ М .) стоят люди, которые завозят продукты питания и продают их втридорога. И в столовой всё печется, всё варится и продается за деньги… с разрешения администрации. Деньги собирает один человек — ​завстоловой. Допустим, чай 60 рублей, он его зэкам продает за 200. Это ж какой навар!

И ремонт сделали в отрядах за свои деньги. А ведь деньги из бюджета выделяются на ремонт колонии. Я был где-то семь лет в 11-й колонии, ни разу не видел, чтобы что-то привезли на ремонт отряда. Все собирается с заключенных. То телевизор купим, то микроволновку, то чайник. Родственники привозят. Собранные денежки кому-то на симку скидывают, человек официально передает в колонию и пишет, что это якобы гуманитарная помощь».

Ремонт за счет зэка

Павел Ферганов : «Барыги сумасшедшие цены на продукты объясняют тем, что они делают ремонт. Щетинин как раз занимается строительством и всеми остальными хозяйственными делами. Он сейчас в своем 5-м отряде делает ремонт.

У всех барыг есть своя бухгалтерия, есть тетрадка, куда они заносят все потоки денежные. Номера, на которые зэки посылают переводы, часто меняются. Но ручейки сливаются в одно. В самом маленьком отряде живут 140 человек. Даже если по 500 рублей каждый в день потратит, сколько это денег получается! Грубо говоря, 2–3 млн в месяц. Представляете, какой можно сделать ремонт? Здесь бы жили, как во Франции. А реально на ремонт идет процентов 10–15. Остальные зэки между собой дербанят и ментам, администрации дают. А бюджет, который был выделен на ремонт, — ​уже давно съеден администрацией».

Вячеслав Пронькин: « Ремонт в бараке делали за свои деньги. Я чего только не привозил — ​и плитку, и цемент, и краску, и лак привозил, и водоэмульсионку привозил. Друзьям переводишь деньги, они приезжают на склад, забирают, грузят машину и привозят в колонию.

На какую сумму привозил? На 50 тысяч и больше. Много раз привозил. В некоторых отрядах улучшенный ремонт зэки сами сделали. Один зэк сохранил все чеки. Ему пообещали УДО, но не освободили, так он с этими чеками подал в суд на хозяина. Это было года три назад. Ну и смысл? Он не выиграл этот процесс, все там тормознулось, и ничего ему не вернули».

Иван Садовников: « Бараки ремонтируют заключенные за свои деньги. Бывает, что и родственники переводят. Бывает, что деньги, которые отряд получает с продажи (то есть напекли пирожки, курицу), отдали продавать из столовой в отряд, вот отряду от продажи идет процент на ремонт барака.

Тратит ли администрация деньги на ремонт бараков? Я такого не слышал. Покупают сами зэки стройматериалы. Цемент, строительные смеси — ​все сами завозятся. На ГАЗ‑53-м завозят. Деньги переводятся через «КИВИ-кошелек» тому человеку, который работает на зоне, на этом ГАЗ‑53. Мы не спрашиваем, как они оформляют стройматериалы, которые колония покупает на деньги зэков».

Зарплата

Павел Ферганов : «У нас есть промзона, где работают мужики. Швейка. У нас есть минимальная оплата труда (МРОТ) (в Мордовии —​это 7 500 рублей в месяц. — ​ Е. ​ М .), а люди получают в среднем 400–500 рублей.

У нас в магазине, в ларьке, продаются маленькие булочки-сердечки, посыпанные сахаром, по 12 рублей. Они их привозят на лошадях на промку через дорогу от лагеря и продают там за 25 рублей в счет зарплаты. Люди до того хотят жрать, что берут эти булочки, и их обирают на 2 месяца вперед. Это называется «внебюджет». 13 февраля один из швейных цехов — ​32-й — ​забастовал. Отказывались шить, потому что денег мало платят, а работают с 9 утра до 9 вечера. На следующее утро приехала бригада из управления — 14 человек — и стали… шмонать весь отряд, где бастовала смена. Вот так! А сейчас вообще всем прекратили платить деньги. Хозяин сказал, что будут платить только тем, у кого иски, чтобы гасили долги. А с теми, у кого исков нет, будут разговаривать отрядники. Если зэки не поймут и будут продолжать требовать деньги, то их посадят… на 15 суток. Так начальник сказал».

Вячеслав Пронькин: «На зоне вообще деньги никакие не выплачивались, копейки, может, единицам упадут, хорошо, если в месяц 300 рублей. Тысяча — ​это только тем, кто с мастером договорится. Или если специалист хороший, ценный.

Почему такие маленькие деньги зэки получают? Там две бухгалтерии. По бухгалтерии для проверок у каждого осужденного, кто выходит на работу, минимальный оклад должен быть. А там его никто и не искал никогда.

На этом швейном производстве и на пилораме (еще одно производство в ИК‑11. — ​ Е. М .) люди требовали, чтобы им платили денег больше. Но это бесполезно. Потому что они начинают режимом давить, закрывать в изолятор, пугать. Ну и так далее, вплоть до ОСУС (отряд строгих условий содержания. — ​ Е. М. ), чтобы другим неповадно было».

Павел Ферганов: «Хозяин новый, Четырев, тоже с Мордовии, с ИК‑5 пришел. Они с Чапаевым поделили между собой лагерь. Хозяин занимается производством, а БОР (замначальника по безопасности и оперативной работе. — ​ Е. М. ) Чапаев, жилзоной занимается, где зэки живут. Он всех завхозов назначает. И барыги — ​все под ним. У него любимая присказка: «Какие права? — ​Это Мордва!»

На пятерке Четырев производство настроил швейное и здесь якобы сейчас поднимает его, то есть всех гонит на работу, крепит всех подряд. Норма на костюмы на производстве: 210 штук в сутки. А в лагере 900 человек, это самая дешевая рабочая сила, им вообще платить не надо. Прибыль колонии от швейки — ​от 3 до 4 миллионов в месяц».

Иван Садовников: «Я работал в ИК‑11 бригадиром на промзоне, ремонтировал швейный цех. Сколько зарплата была? По мелочи, рублей 300. Как уж они там начисляли, не знаю. Всем, кто работал со мной, платили одинаково, разницы не было. Руководство колонии никак не объясняло, почему такие маленькие деньги нам выплачивают. У них одно объяснение: или иди молча работай — ​или, если будешь много задавать вопросов, отправишься в ШИЗО».

Павел Ферганов: «В УИК написано, что на территории Российской Федерации может быть только две проверки — ​утренняя и вечерняя. А у нас в колонии пять проверок в день. Хозяин это специально делает, для того чтобы люди шли работать. Он в открытую говорит: «Вы у меня будете целый день стоять». Посчитайте: пять проверок (минимум час — ​час двадцать) при морозе –25,—20. То есть ни одни пальцы, ни одни щеки не выдерживают. Батареи у нас паровые. То есть если в котле топят, то топят, не топят в котле, значит, не топят. Горячей воды нет вообще. Она есть только в бане. Ее на дровах топят. Баня — ​1 раз в неделю. Успеешь — ​успеешь, не успеешь — ​не успеешь.

Когда сюда приезжаешь, дают одну робу, а должны… две. Например, испачкалась, мы же идем, отдаем в стирку. А что надевать? Или не стирать вообще? А если стирать, то в чем ходить? Идешь на швейку, договариваешься, приобретаешь второй комплект. Платишь сигаретами, чаем. Здесь одеяло выдают такое же, как на тюрьме, — ​клетчатое, холодное, тонкое-тонкое. Идешь, договариваешься, тебе шьют нормальное с синтепоном, утепленное. Платишь так же — ​сигаретами, чаем. Грубо говоря, в эквиваленте 500 рублей получается: 3 пачки сигарет и 200 граммов чая. И за штаны столько же».

Вячеслав Пронькин: «Я был в 6-м отряде. Там полы бетонные… В начале 90-х годов в изоляторе бетонные полы уже отменили. А в 6-м отряде бетонные полы, покрыты рваным линолеумом. Стены тоже все облуплены, везде грибок. Семь раковин, но работают из них от силы две-три. Унитазов четыре-пять. Это человек на 70–80. Горячей воды нету. Баня работает с 6 вечера и до 8 вечера, 2 часа в день, а народу в зоне где-то около тысячи. Как успеть помыться? »

Нравы

Павел Ферганов: « Приехала женщина с утра из управления и пошли по отрядам: там вопросы у кого какие. Это было перед проверкой прямо. Начальник ОВР (отдел по воспитательной работе. — ​ Е. М. ) Володин при зэках закрыл всех, кто жалуется, в пищевой комнате на замок. Представляете, как свиней, взял и на замок закрыл! Они там стучали-стучали, а он им кричал: «Заткнитесь!» И в это время комиссия проходила мимо, слышала, что те стучат. И всем наплевать на это.

Вот простой пример. Зэк с администрацией закусился по каким-то моментам, его упаковывают, сажают в ШИЗО. Что делает зэк? Он пишет заявление в местную прокуратуру, как в надзорку. Что делает местная администрация? Она берет 7–8 человек с отряда, «красных», и дает им фабулу заявления, объяснения. И они все под эту фабулу пишут, что такого не было.

У них на местном уровне все схвачено. Единственное, чего они боятся, — ​когда приезжает центральный аппарат из Москвы. Но они заранее знают это: за день, за два. И начинают приводить дела в порядок. Тех людей, кто хочет обратиться, они сразу упаковывают в ШИЗО… на 15 суток под любым предлогом.

Избиения

Вячеслав Пронькин : «Ну, бывают моменты и бьют, и всяко… Допустим, в мою бытность был даже тот момент, когда человека там завели в штаб, и он не вернулся. Это было в 2012 году. Лысый, кличка его была. На него пытались нар­котики повесить, а он отказывался. Ему оставалось сидеть 3–4 месяца. Сказали, что ночью он в 6-м кабинете в штабе и повесился. А у него пальцы сломаны… Били его. И смысла не было никакого ему вешаться. Он же на свободу уже выходил. 25 лет ему было. Там был ажиотаж, но ничего конкретного не добились. Родители хотели в суд подать, а потом подъехали менты к ним, пригрозили… и родители не стали жаловаться.

Избивают сотрудники. Причины разные могут быть. Ну, отказываются от бесплатных общественных работ, например. Раньше 106-я была в карантине, сейчас ее отменили (ст. 106 УИК РФ. Привлечение осужденных к лишению свободы к работам без оплаты труда. — ​ Е. М .) Но она тем не менее присутствует — ​хозработы, полы, уборка… А если человек отказывается, могут в изолятор закрыть, избить.

Павел Ферганов: Вот ребята приезжают на карантин, где первые две недели живешь по прибытии в колонию, и если они не подписывают 106-ю статью, что готовы два часа в неделю бесплатно работать на общественных работах, то их бьют, пока они не подпишут. Ломают, челюсти, руки, ноги. Опера бьют. Как правило, бьют грузинов и азиатов. В основном бьют на карантине и в дежурке.

Тут на днях приезжал следователь из прокуратуры по поводу того, что почти год назад сотрудники избили, обрили налысо и отправили в ШИЗО двух зэков. А избили за то, что те отказались бриться налысо. И только сейчас к ним приехал следак, опрашивал, материалы проверки собирал. Почти год прошел, ну это нормально разве?

Здесь менты устраивают «турне», или «круиз». Если кто-то им не нравится, они дают 15 суток. Человек выходит, сутки ночует, и опять на 15. И так до бесконечности. Могут люди так год сидеть на ШИЗО. Могут блатных подтащить, чтобы жалобы не писали. Все боятся. А жалобы в прокуратуру отсюда не уходят вообще.

На днях заключенный вскрылся, потому что его на комиссию потащили. Комиссия же там не разбирается, просто посчитали, что человека нужно паковать, и все. Здесь всем без разбора дают 15 суток. Еще один зэк голодовку объявил, потому что ему ни за что опять… 15 суток дали. На «круиз» его поставили. Так администрация к нему блатных отправила. И он голодовку прекратил. Угрожали ему.

Иван Садовников: « Избиения в колонии присутствуют. Но в администрации знают, кого трогать, кого нет. У кого есть кому позвонить, у кого родственники есть, они их трогать не будут.

Сотрудники бьют. За что? Администрация повышает голос на зэков, матом ругается. Ты им отвечаешь теми же самыми словами, они тебя начинают бить. Ну, по голове не трогают, по лицу тоже, чтобы следов не было. Так, по почкам..».

(Продолжение следует)