В советское время нас учили, что сельские бедняки с энтузиазмом приняли коллективизацию и активно участвовали в раскулачивании. В перестроечное время этот «факт» остался тем же «фактом», только поменял знак: бедняки, дескать, с энтузиазмом участвовали в разграблении зажиточных соседей. «Отобрать и поделить» и прочие мемы…

Когда читаешь реальные дела в фондах лишенных избирательных прав, картина получается совсем другая: в каждом селе были бедняки, и был «актив бедноты». «Активистов» было мало. Судя по протоколам собраний активов, в селе их обычно было меньше десятка. Бедняков было намного больше. «Актив бедноты» действительно активно участвовал в раскулачивании. Бедняки — ​нет.

В личных делах лишенцев часто встречаются документы, которые называются «Одобрительный приговор», «Письмо одобрения», «Одобрение», или просто «Справка», или даже «Приговор». Крестьяне села пишут в райисполком письмо, в котором доказывают, что такой-то неправильно лишен избирательных прав или выслан, поскольку на самом деле наемной силой не пользовался, помогал беднякам и т.п. Они просят вернуть семью из ссылки, ручаются за них. Под такими письмами стоят десятки, а иногда и сотни подписей (отдельно — ​середняки, отдельно — ​бедняки).

Крестьяне заступались за односельчанина по своей инициативе, хотя иногда по просьбе лишенца: «Настоящим обращаюсь к Вам товарищи пожалейте меня и семью мою! Вам известна моя жизнь начиная 1907 года (столыпинское переселение —​А. Б.) до настоящего времени. Был я вместе с Вами и в окопах против белых банд и на полях рядом с Вами. Вы знаете, как я жил, как нажил чего носил обувал —​чего ел и пил.

Считаю лишним перечислить всё. Прошу Вашего одобрительного отзыва от вас ибо без этого я и моя семья погибла и подвергается лишениям холоду и голоду».

К слову, именно этого крестьянина отстояли-таки: «Постановили: как хозяйство его не достигает дохода 300 руб., взятое по экспроприации имущество возвратить, от высылки освободить и индивидуально причисленный налог в сумме 71 р. 03 к. —​сложить». Но это то исключение, которое подтверждает правило. А правило было в том, что власть полностью игнорировала воззвания «обчественности».

Сегодня подписывается множество онлайн-петиций. Это очень удобно — ​проявлять гражданскую позицию, не вставая с дивана. Крестьянские же «Письма одобрения» — ​это совершенно другое. Это примерно то же, как если бы сегодня весь город поднялся на защиту одного гонимого. Можно, конечно, считать крестьянские письма следствием «общинности», но важно, что это были, пожалуй, последние проявления солидарности, когда люди массово писали письма в защиту репрессируемых.

Пройдет совсем немного времени, и солидарности не станет. Точнее, попытки заступиться будут, даже и в «тридцать седьмом», но они будут единичными. Зато появятся коллективные «письма ненависти»: «Раздавить гадину!», «Беспощадно уничтожать врагов народа!», «К суровому ответу агентов фашистской разведки!», «Расстрелять гадов!»

Сами крестьяне тоже боролись как могли — ​личные дела лишенцев заполнены перепиской с райисполкомом, прокуратурой. Жаловались на неправильное лишение избирательных прав тов. Калинину и даже тов. Сталину. Но кто же все это писал, если крестьяне в большинстве своем были неграмотны? А это совсем другая история.