Сам по себе факт выразительный, но не основополагающий. Оба господина люди специальные, декоративные. Любая власть нуждается в декорациях, наша — особенно. Причина кроется в репертуарной скудости отечественного политического театра. Недостаток жанрового разнообразия призваны компенсировать те, кому природой и государством назначено жить в телевизоре в застывших, как часовые у Кремля, амплуа: Киселев пасет народы, Федоров возбуждает их, народы, своими внезапными патриотическими инициативами. Эти две параллельные прямые никогда не пересекались, но вдруг пересеклись. Дмитрий Константинович создал масштабное полотно под названием «Малохольные». Опять же факт выразительный, но не основополагающий. Каких только полотен не рождал мэтр! Но такого он точно не рождал. Впервые Киселев замахнулся на персонажей, социально близких власти. Черную метку получил Милонов в золотом стихаре; вышеозначенный Федоров со своим мутным национально-освободительным движением (НОД); звезда экрана первой величины Антон Цветков — с мочой от «Офицеров России». Смесь гремучая, неоднородная. Офицеры с мочой случились еще в сентябре на выставке английского фотохудожника Джона Стерджеса. Милонов был (и будет) всегда. Федоров замахнулся на святое, то есть на Киселева, на днях. Что заставило ведущего собрать весь этот «бродячий цирк» (его цитата) в одно время и в одном месте? Борьба с перегибами на местах? Новый предвыборный тренд? Предстоящая оттепель? Кому охота, пусть перетирает благодатную тему раскола внутри элитной обслуги. Меня интересует иное — не политическая, а творческая трансформация Киселева.

Природа его успеха многогранна и поучительна. Либерал девяностых, обернувшийся государственником в двухтысячных, — грустная, но типичная для ТВ история. Подобные люди просто незаменимы в борьбе с любым проявлением свободомыслия. И тем не менее не каждый идеологический перевертыш достиг киселевских высот. Он первым стал пропагандистом нового типа, в котором правильные речи обернуты в правильную упаковку.

Отсюда и статуарность вкупе с суетливостью, и склонность к паркетному балету, и витиеватость лексики. Набоков от пропаганды остро чувствует не только время, но и слово.

Но вдруг что-то стало меняться. Ушел драйв, померк блеск, стерлись слова. Прежний Киселев никогда не позволял себе стилистической небрежности в рамках поставленных задач. Объединить текущих врагов России (Вороненкова с Максаковой, Федорова с Милоновым и почему-то Резника с Вишневским) под тэгом «малохольные» позволено рядовому ремесленнику, а не признанному художнику. Хотя бы потому, что само слово выпадает из контекста. Оно означает не столько странного, сколько заторможенного, скупого на проявление чувств человека, а противоположные во всем герои сюжета — люди в высшей степени энергичные. Остальные авторские отступления авторской программы тоже вязкие, с налетом дурновкусия. Не много ума и таланта нужно для того, чтобы смешать в кучу неугодных блогеров, журналистов, оппозиционеров и назвать кучу «Черными катышками». Даже про вражьи голоса (любимая тема) Киселев говорит нехотя, тускло, на автомате — под вывеской «Мухи дохнут». Вот и я о том же, только не про «голоса», а про самого Дмитрия Константиновича. Весь строй «Вестей недели» вялый, а не вдохновенный, как прежде.

Упадок стиля — одна из примет распада. Даже целые государства гибли не столько от политических и экономических неурядиц, сколько от утраты стиля. Процесс медленный, но явный, касается всей пропаганды, а не только Киселева. Процесс фокусируется в деталях, нюансах, оттенках. Взять одну строчку из фейсбука Веры Полозковой, осуждающую майора Прилепина, и посвятить этой самой одной строчке несколько передач — явный упадок стиля и жанра. Назначить главными героями нашего времени Жириновского и Кургиняна, скрещивать их ежедневно и повсеместно, включая «Поединок», — уже не упадок, а цветущий распад. Выше этого только мадам Яровая, которая с каменным лицом у Соловьева коротенько, минут на двадцать, толкует Лаврова.

Кстати, именно Лавров помог наиболее точно определить то, чем именно сегодня занимаются пропагандисты. Говоря об уходе Виталия Чуркина, он упомянул, что тот никогда не впадал в «беспробудную конфронтацию». Зато люди ящика в этой самой беспробудной конфронтации живут и размножаются. Одна беда — страсть уже не та. Где взять столько врагов отечества, чтобы вещать о них ежедневно и еженощно? Даже новобранцы вроде Шейнина сдуваются, что уж говорить о ветеранах вроде Киселева? Убывание господствующего стиля криком не остановишь, нужен новый взгляд или хотя бы новые темы.

А как славно было бы, если бы на Украину, вслед за Вороненковым с Максаковой, убежали бы Федоров с НОДом, Цветков с офицерской мочой, Милонов с ризами! Может, тогда бы и Киселев снова воспарил.