У Господа разные ученики, тоже слепленные им. И если окинуть взглядом все, что они наваяли (а хоть бы в одной лишь Москве), то откроешь, что и у Него творческие провалы не редкость.

Кажется, ну все «по образу и подобию», но производство многих скульпторов (до политиков и телевизионных комментаторов ряд расширять не будем из-за очевидности) свидетельствует о серьезных промахах Всевышнего.

Плохие ученики хуже неучей.

Понятно, от неудач не застрахован Никто.

В беседах о ваянии с Фидием, Микеланджело, Генри Муром Он сокрушался, что не все человеки (а многие скульпторы из них) совершенно соответствуют замыслу.

— Вот вы, например, все-таки удались…

— Что мы, — отвечали. — Это все Вы!

— Да, знаете, налепил-то изрядно, а достижения считанные.

— По ним и мера. — Те с поклоном.

Георгий Франгулян — из удач. Его люди не копируют примеры божественной работы, но дополняют их, создавая трехмерные отпечатки людей, растворенных временем навсегда. И вымыслы его порой точнее, чем наше представление о персонажах, потому что его талант отвечает перед бывшими живыми, а наша память — нет.

Если вы сомневаетесь в документальной точности ощущений скульптора (говорим о талантливом художнике) — вы правы. Ведь он представляет на наш суд образ, возникший в его собственном художественном сознании.

«Я думаю, Окуджава, Шаламов, Бродский, Булгаков на самом деле выглядели иначе…» Отлично! Если вы, глядя на работы Франгуляна, о чем-то думаете — он уже достиг результата.

Жора (это я по-дружески) от зари до зари наполняет свою мастерскую работами музейного достоинства, да и количество их достаточно, чтобы заполнить немаленький музей. Там все — от макетов в бронзе будущих его памятников до огромных картин, соседствующих с прекрасной скульптурой. А женщины! Ах, женщины — бронзовотелые, мраморной белизны и цвета медного листа, из которого, собственно, и произведены… Там есть, разумеется, и другие формы его творческой жизни, достойные того, чтобы мы — сравнительные неудачи Господа — любовались его безусловной удачей.

Франгулян творческие задачи не решает. Он их порождает. Его увлекает идея добавить что-то в город, не нарушив образ, созданный до него. Москва потерпела от скульпторов. Редкий ваятель «в силе» не приляпает к ее лику нечто грандиозно ненужное.

Георгий Вартанович стремится со своими идеями сохранить пристойность и драматизм жизни.

«Кто счастлив был и мудр одновременно?» — вопрошал воздух монгольфьерист Винсент Шеремет.

Теперь уж более полугода Франгулян живет на лесах, создавая памятник, который должен бы стоять давно. «Стена скорби» — знак того, что мы обязаны не забыть. Миллионы невинных жертв сталинского режима, насельники тюрем и лагерей, за погубленные жизни которых никто не повинился перед людьми.

На углу проспекта Сахарова и Садового кольца мы пройдем сквозь множество павших и восставших в бронзе фигур, чтобы примерить свою живую жизнь к их отобранной. И, уверен, не испытаем неловкости за художника, имя которого, возможно, не запомним.

А и ладно. Запомнить бы, что он хотел сказать. И сказал.