Все, что происходит в последнее время с темой «группы смерти» в интернете, становится похоже на пандемию. Я сегодня не могу назвать ни одного региона России, откуда бы не поступало сообщений о смерти детей, находившихся под жестким влиянием суицидальных пабликов. О том, что на Украине, в Белоруссии и Казахстане наблюдается такое же трагическое явление (где-то в больших, а где-то и в меньших масштабах), было известно давно. Недавно смертельные игры докатились до Азербайджана. Замкнул список рисков детских суицидов Кыргызстан, но там все повторяется один в один, как было у нас (когда 16 мая 2016 года «Новая газета» вышла с публикацией «Группы смерти»).

В России сегодня сомневающихся в том, что можно довести подростка до последней черты дистанционно, через известные игры, практически не осталось. Масштаб катастрофы чудовищен. Те же самые СМИ, что глумливо и шумно отрицали сам факт такой возможности, теперь вопрошают: «С чем связан новый всплеск активности "групп смерти"?»

А с чем он связан? Напомню: сразу после резонансной публикации о том, как в социальных сетях планомерно и систематически склоняют детей и подростков к суициду, Следственный комитет РФ потребовал от региональных управлений СК поднять и проанализировать все уголовные дела, возбужденные по факту детских самоубийств. Тогда же в Санкт-Петербурге возбудили первое уголовное дело в отношении на тот момент неустановленных администраторов этих подростковых групп в социальных сетях. В ноябре 2016 года был задержан и впоследствии арестован один из администраторов «групп смерти» Филипп Будейкин, известный в Сети под ником Лис. Тогда же в десяти регионах России прошли обыски у других администраторов «групп смерти», были изъяты «электронные носители и иные материалы, имеющие значение для расследования».

Тем не менее в декабре я была вынуждена констатировать: все это практически никак не повлияло на активность «групп смерти». Они продолжают психологический террор — зазывают детей в закрытые группы, в чаты, продолжают вещать о никчемности жизни, об избранности и посмертном познании истины. Дают подробные инструкции, как совершить самоубийство.

Почему, несмотря на арест Лиса и обыски в квартирах у других администраторов «групп смерти», подстрекатели детей к суициду продолжают чувствовать себя безнаказанными? Потому что в России нет специального подразделения немедленного и круглосуточного реагирования на случаи смертельно опасных угроз детям. Такую кризисную службу давно необходимо создать, потому что ни общество, ни правоохранительные органы сегодня не имеют достаточных возможностей и полномочий, чтобы предпринимать реальные действия, которые могли бы предотвратить трагедии.

Это было в декабре 2016 года, но в стране как не было, так и нет такой службы. Это значит, что прямо сейчас кто-то из детей вырезает на руке лезвием синего кита — выполняет первые задания «групп смерти». Ребенку уже не выйти из этой игры, он самостоятельно не справится, но его никто не защищает, не спасает. Некому, несмотря на самое пристальное внимание к теме всех властных структур государства. Именно поэтому, ощущая полную свою безнаказанность и неуловимость, уже через месяц с небольшим после публикации — 20 января 2017 года, РОЦИТ (Российский общественный центр интернет-технологий) фиксирует невероятный всплеск активности в социальных сетях групп, склоняющих детей к суициду. РОЦИТ сообщает: «В январе был проведен анализ тегов, типичных для групп суицидальной тематики, в публичных сообщениях на стенах групп в соцсети «ВКонтакте», после чего был произведен геотаргетинг авторов постов с этими тегами по публичным данным. Наш анализатор обнаружил около 4000 тегов этих групп за день». За день!

Центр иллюстрирует сказанное «Тепловой картой» сообщений за 18.01.2016 с указанием количества сообщений с суицидальными тегами с привязкой к местам их отправки:

«Все сообщения, — объясняют сотрудники РОЦИТ, — обратившие на себя внимание анализатора, имеют одну и ту же закономерность: они начинаются с «Время на часах 4.20» и имеют хештеги#морекитов#тихийдом#150звезд#млечныйпуть#хочувигру#ждуинструкцию. Более того, выявленные нашим анализатором хештеги ведут именно на такие группы и сообщества».

А уже 8 февраля тот же РОЦИИТ сообщает: «Хештеги «групп смерти» обрушились на Instagram. То есть это — как наводнение или лесной пожар. Если не выставлять плотины или не использовать всю возможную технику для тушения, бедствие распространяется и захватывает все новые и новые площади. Распространяется быстро, и реагировать надо немедленно. Но есть ли такая адекватная реакция? Нет».

Практически еженедельно кто-то из большой армии волонтеров, образовавшейся после публикации о «группах смерти», подает сигнал бедствия: такой-то ребенок срочно нуждается в помощи, он готов уйти из жизни, такой-то персонаж склоняет его к смерти. Люди просят помочь спасти ребенка, заблокировать и выявить кураторов. Звонят во все колокола. Где-то их слышат, где-то нет, где-то сразу что-то происходит, а где-то куратор «групп смерти» ведет себя как Кощей Бессмертный.

Совсем недавний случай: молодой и горячий волонтер начал напрямую писать такому персонажу: «Ты что творишь, ты детей убиваешь, я уже сообщил везде, куда можно! За тобой придут…» В ответ ему стали поступать аудиопослания в социальной сети. Я их послушала: уголовная лексика, угрозы, знание точного адреса волонтера и всех его близких. Откровенное запугивание: «Твои родственники горя хапанут», с подробным, жутким и сладострастным описанием, как это произойдет. Далее немного маньячно-фашистской философии: «Эти тупые малолетки, которых можно через интернет до смерти довести, — они должны умирать… Что плохого в том, что мы малолеток доводим до суицида? Почитай Ницше, он говорил, что падающего надо подталкивать. Если мы убьем все низшие слои (бомжей, бичей, малолеток, которые духом слабы), общество станет лучше. Мы, можно сказать, вам услугу оказываем… На суицидах деньги зарабатываем. Малолеток валишь — тебе еще за это и деньги приходят».

И неприкрытое бахвальство: кто мной придет? «В РФ нет никого из нас, из тех, кто реально убивал. Есть только школьники (которые ничего не сделали, которых и сажать не за что) и слишком жесткие типы, которые вообще ничего не боятся. Я уже полтора года людей убиваю, у вас даже лица моего нет до сих пор. Мне звонили ваши менты, вопросы задавали адвокату моему. И все. Никого не арестовали» (запись имеется в распоряжении редакции).

Дальше этот виртуальный маньяк говорит, что в ближайшее время суицид совершат 60 детей. Потом поправляется — 70. «Вот передо мной список». Потом, для пущей убедительности, через день сообщает, что дело пошло, и шлет фотографии детских рук, довольно сильно порезанных. Возможно, это фотошоп. А если нет? Уже общеизвестно, что разрезанные руки — это первый этап игры, которые должны пройти дети по сценарию вершителей суицида.

Молодой волонтер находится в переписке с тремя школьниками, которых обрабатывает именно этот персонаж. Он пытается отговорить их от игры, не вступать в нее, потому что выйти труднее, чем вступить. Пишет и звонит везде — остановите это! И… ничего не происходит. Взяли ли этого персонажа в разработку? Оказывается ли помощь детям, на которых он влияет? Не знаю. Выяснить это невозможно. Мне следователи говорят, что у них нет таких полномочий — пробивать IP-адреса подстрекателей детей к суициду, немедленно являться к ним с санкцией на обыск. Волонтеру, звонившему в ФСБ РФ, снова и снова советуют писать письма. Он их пишет и пишет.

Удалось ли заблокировать персонажа в социальной сети? Не с первой попытки, но удалось это сделать уже совместными усилиями с волонтером. Этот человек через несколько часов появился на другой странице и прислал волонтеру фотографию раздавленного мертвого голубя, намекая, что то же самое произойдет с одним из близких ему людей.

Парадокс в том, что все это происходит на фоне неимоверного публичного внимания к явлению «групп смерти». Люди во власти высказываются все громче. Глава Роскомнадзора Александр Жаров в интервью «Аргументам и фактам» заявил, что организаторов «групп» в соцсетях, которые склоняют детей к суициду, необходимо приравнять к террористам. Но чтобы приравнять, их же надо сначала поймать.

Разные СМИ сообщили о встрече родителей погибших подростков, объединившихся в общественную организацию «Спасение детей от киберпреступности», с главой Следственного комитета РФ Александром Бастрыкиным. Еженедельник цитирует его слова: «Они пришли на прием с ценными предложениями по совершенствованию российского законодательства по ст. 110 УК РФ «Доведение до самоубийства» и иными предложениями, которые должны предпринять государственные органы для спасения детских жизней… Восхищаюсь их мужеством, тем, что им хватило сил не только жить дальше, но и помогать другим избежать подобного горя. Принято решение подготовить соответствующие обращения в адрес высшего руководства страны и руководителей компетентных органов с просьбой совместно выработать необходимые меры реагирования и противодействия по данной проблеме».

Это все, конечно, дорогого стоит — приравнять к терроризму, заявить о необходимости изменений в законодательстве, добиваться решения о выработке необходимых мер. Только понимаете, в чем дело, все это уже было сказано много раз — начиная с мая, когда в «Новой» вышла публикация «Группы смерти». Прошло восемь месяцев, и за эти восемь месяцев ушли из жизни замечательные дети. В конце августа 2016 года бросился с крыши высотки в Волгограде 16-летний Виталик. Мальчик писал лучшие сочинения в школе, занимался бальными танцами. Попросил родителей, чтобы они наняли ему репетитора по обществознанию — это профильный предмет для вуза, с которым он связывал свое будущее. Должен был идти в сентябре в 11-й класс.

— Все случилось в конце августа, — рассказала мне его мама. — Высокий — метр восемьдесят пять, красивый, умный. Очень много читал, мог поддержать любой разговор, восхищал учителей. За полгода до этого у нас в городе таким же образом погибла девочка Алина, дочь моего бывшего одноклассника. Также бросилась с высотки. Как раз одна из тех четырех девочек, которые ушли из жизни в один день, в ноябре 2015-го, вы об этом позже рассказывали. Когда это с девочкой случилось, я была так потрясена, что сразу решила поговорить с сыном. Ничего еще не зная об этих «группах смерти». Я ему говорила о ценности жизни, говорила, что нет на свете ничего страшнее, чем хоронить своих детей. Он мне тогда ответил: «Тебе это никогда не грозит, мама!» Очень уверенно и убежденно ответил. У него не было и не могло быть таких мыслей.

— У нас свой дом, и самой большой проблемой прежде было до Виталика дозвониться с работы — бросит телефон на первом этаже, а сам поднимется и не слышит, — говорит отец мальчика. — А вот в июле мы стали замечать, что он теперь с телефоном не расстается. Просто ни на минуту. Жара, он в шортах, но телефон все равно в кармане, и каким-то таким незаметным движением все время будто проверяет, здесь ли он. Переписка какая-то шла… Телефон у нас забрали следственные органы. А в социальных сетях он все удалил, такое вот указание детям дают, как выяснилось… Чего забыть не могу… У нас такие шланги стоят, надо включить полив, а потом выйти и переключить механизм, чтобы на другую часть вода была направлена. Виталька и переключал, сам выбегал, без подсказки. Переключит и домой. А накануне, до того, как он… выпрыгнул из жизни… вечером вышел переключить, и нет его. Час почти прошел, я весь дом вокруг обошел — нет его. Стал звать, и он вышел с темной стороны, куда вообще никогда не заходил. Вышел такой, что я словами и передать не могу. Голова вниз опущена, идет, не разбирая ничего. Я его обнял: «Виталь, говорю, да ты чего?» Он будто не слышал, не чувствовал. Пошел так медленно к дому, как только я объятия разомкнул. Голова в землю, в руке телефон… как приговоренный… Не могу забыть… не могу забыть и простить себе, что отпустил таким вот.

Пожалуйста, услышьте: «Как приговоренный!» — сказал отец. А вы знаете, как приговаривают детей? Как, например, Лис, Филипп Будейкин, приговаривал? Напомню важный фрагмент из публикации «Биомусор»:

Есть много и других свидетельств того, что именно так и происходит: когда ребенок понимает, что он не хочет уходить из жизни, ему угрожают тем, что убьют родных. Тут же в переписке ему приходит его собственный адрес. Если молодому, но взрослому волонтеру прислали фото растерзанно голубя, то можно только догадываться, что могли прислать Виталику.

Вспомните себя в 11 или даже в 16 лет. Это очень страшно, если по твоей вине, если ты просто играл, теперь убьют маму или младшего брата. Это приговор, ребенок выхода не видит.

Это все одна система. Лис и маньяк, приславший раздавленного голубя волонтеру, другие кураторы «групп смерти» — они люди разной ментальности, но действуют одинаково, будто прошли специальный тренинг. Это очень похоже на деструктивный культ. Но сейчас самое важное — незамедлительно нужно создать специальное подразделение по борьбе со смертельно опасными угрозами детям. В него должны войти самые компетентные специалисты. Повторюсь, это самое важное: ни общество, ни правоохранительные органы сегодня не имеют достаточных возможностей и полномочий, чтобы предпринимать реальные действия, которые могли бы предотвратить суициды детей.

«Знаешь, сколько народу из-за меня передохло? Спорим на лям, что за мной никто не придет никогда!» — говорит в своем аудиообращении сетевой палач волонтеру.

Так вот: надо, чтобы за ними пришли, пока из-за них не ушли из жизни наши дети.

Единый бесплатный всероссийский телефон доверия 8 800 2000 122 (круглосуточно).