…Автобус идет из Вильнюса, на нем табличка: «LONDONAS». Гремит попса. Бритоголовый Вандал бьет попутчика с оттяжкой. Пахнет челночными сумками и чесночной колбасой. Пахнет телами людей, что едут в Лондонас за счастьем. А спят в «басике»: чай не баре.

Чем ближе счастье, тем дороже кока-кола: банка в Лондоне в четыре раза ценней «своей». Бен Ивановас, главный герой, корифей хора нелегальных мигрантов 1990-х, говорит честно:

— И тогда я подумал: значит, и я сам здесь стою дороже! В четыре раза.

А как не понять Бена Ивановаса? Кока-коле на землях бывшего СССР — ​особая цена. Я вот помню Олимпиаду‑80: эти банки москвичи сохраняли. Делали из них вазочки на кухнях.

Это было единым опытом унижения: привычного, как климат. Закрытые границы, чесночная колбаса, недомытость всего сущего, неумение прочесть надпись в аэропорту. Собирание старых каталогов «ОТТО» (ими развлекали гостей) и пластиковых пакетов. Дикая тяга «в мир» — ​и страх перед ним. Это проникало в мозг, как сырость в ботинки. Это готовило нас к свободе: именно такой, в какую мы вышли. Порознь, но одинаковыми.

«Изгнание» — ​пьеса и спектакль об эмиграции. Но и о вольере «соцлагеря», с которого в 1990-х сбили замок. О пути, который прошли за четверть века все, покинувшие вольер.

Литовцы, латыши, русские, поляки. Те, кто уехал, и те, кто остался.

О спектакле: это премьера Театра Маяковского. Сцена на Сретенке. Миндаугас Карбаускис в третий раз (вслед за «Кантом» и «Русским романом») ставит пьесу Марюса Ивашкявичуса (интервью Марины Токаревой с драматургом —​см. «Новую газету», № 15). Молодые актеры хороши: особенно Вячеслав Ковалев в роли Бена Ивановаса (он же, по мере восхождения со дна, — ​Марек, а затем Бобби). Лондон в сценографии Сергея Бархина — ​стальным листом обитое подземелье, метро на окраине. Бен, освоившись, небрежно говорит London Tube. И правда — ​полет по трубе между мирами. Под крик ангела в наушниках: I’m just a poor boy.

…Эмиграций, похоже, было в эти годы столько же, сколько эмигрантов. То есть миллионы. Мы привычно тревожимся об утечке мозгов. Перечисляем успешные карьеры и счастливые браки. Но о «дне» эмиграции знаем мало. Особенно о начале 1990-х, когда спасением-приключением казалось все. Сбор винограда в Тоскане. Лесоповал в Норвегии. Единый сияющий горний мир.

Много позже картину стали корректировать монологи швейцарских «соискателей убежища» в «Венерином волосе» Михаила Шишкина. Повесть Вольфганга Херрндорфа «Гуд бай, Берлин!» (2010) о «русском отморозке» Чике в штанах за 10 евро, на ржавом краденом «Жигуле» (в Германии книгу назвали новым «Над пропастью во ржи», недавно ее перевели на русский). Роман Андрея Иванова (Эстония)«Путешествие Ханумана на Лолланд»: очень невеселый плутовской роман о лагере беженцев в Дании, о двух приятелях — ​индусе и русском, о полной ненужности героев в новом мире обетованном — ​и об их чувстве страны, куда оба так рвались: «Всякая мелочь была с намерением вшита в панно нам непонятной жизни… Платформы и в достоинство обернутые люди в требовательном ожидании своего поезда… Особенно страшны были люди. Блеск очков; белизна зубов. …За каждым числились определенные заслуги. Полезность обществу умножали списки ими регулярно посещаемых курсов. Над каждым светила неугасаемая звезда специализации. Каждого незримым флером оберегала сила».

«Изгнание» Марюса Ивашкявичуса продолжает этот ряд. И сильно царапает душу зрителя. Его герои вытряхнуты из автобуса на окраине Лондона без паспортов. По-аглицки они знают «Sorry». Зато выясняют: «спецагент» полиции Литвы Бен Ивановас должен в Лондоне внедриться в мафию Вандала. Но Вандал в курсе: ему поручено замочить подальше от родины ретивого юного следака.

— Спелись наши начальники. И договорились. И друг друга стоят, — ​хохочет бандюк.

И Бен понимает, что распалось все. Никакой «флер», кодекс чести, «зов крови», гражданство, консульство, силовое поле страны не оберегают его — ​человека 1990-х. Какое, так-растак, «в четыре раза дороже»? Это кока-коле легко пузыриться… А человек соцлагеря непригоден изначально. Собран на устаревшем станке, обточен рашпилем. И цена ему… так-растак…

Ему надо, сжав зубы, «стать человеком» тут. Усвоить «блеск очков, белизну зубов». Принять то, что Фредди Меркьюри (единственный друг Бена — ​голос Фредди) — ​Фарух Бульсара из Занзибара. Рвать до крови щеки, зажевывать их изнутри в тренировке «настоящего английского выговора». Пройти путь от мусорных ящиков — ​через службу вышибалы — ​к посту и облику констебля Волкера (с фальшивым паспортом за 300 фунтов). Объяснить себе этот путь как рыцарское служение.

Бен, идеальный мигрант, годами строит себе религию Европы — ​«земли Христа», куда он сможет войти лишь «убив в себе монгола». Летит по London Tube, спасаясь от пустоты за спиной. Мир, из которого Бена увез ржавый автобус, пропахший шмотками и ошметками, — ​не дал своим детям в дорогу ничего, кроме злости на второсортность покинутого. На все, что сделало тебя чужим в сияющем граде. Бесправным. Не прикрытым никакой силой, паспортом, флагом.

По сути, Бен идет тем же путем, по которому ползли двадцать лет все жители одной шестой.

Только в сияющем граде, судя по опыту героев «Изгнания», это было еще трудней. Судьбы эмигрантов — ​одна другой причудливей — ​кружатся по сцене. Они идут вверх, падают на дно.

И ни в одной жизни нет ни стержня, ни ответа: что и ради чего я с собой так усердно делаю?

Кроме жизни честного Бена, почти сменившего состав крови, — ​в сравнении с собой в 1990-х.

Но и в этом, ясное дело, нет счастья. И возвращаться некуда: за спиной — ​прежняя пустота.

В бешеной камнедробилке времени, в промышленной мельнице, вроде горнообогатительных, что превращают руду в концентрат для домны, — ​Бен прожил четверть века. Это шаг поколения.

Моего, среди миллионов прочих, поколения. Может быть, потому так и понятен Ивановас…