На Хавской улице, за церковью, перед детской площадкой, торчит из земли круглая бетонная тумба. Люди равнодушно идут мимо и не замечают ее. Мало ли что торчит в городе из земли, мало ли какие трубы, вентиляционные шахты, отводы, коллекторы попадаются нам на глаза. Но тут — особенный случай.

Это — пулеметная точка 1941 года. Осенью, когда немцы подходили к Москве, сотни таких точек устанавливали на улицах. Потом, когда опасность миновала, их снимали, а после войны использовали в хозяйстве. Под Подольском есть водопровод, сделанный из таких бетонных тумб с отбитым верхом. Но эта чудом пережила семь с лишним десятков лет и пришельцем из иного времени торчит посреди оживленной Москвы.

Москва осенью 1941-го готовилась к уличным боям. На «Схеме инженерных сооружений Московского Укрепленного Района», подписанной начальником штаба управления укрепрайона 157 полковником Зориным, Москва вся усеяна кружочками пулеметных точек, прямоугольниками дотов и дзотов, заштрихованными линиями надолбов, полосками баррикад.

Посмотрим по карте, как Москва собиралась обороняться в этих местах. Серпуховская застава была перекрыта надолбами, за ними, неподалеку от Даниловского рынка,

Они должны были бить в лоб немецким танкам, идущим по Варшавскому шоссе. Серпуховской бульвар, где теперь вечерами горят граненые фонари и мирно гуляют люди с собаками, превращался в противотанковый ров. В конце Шаболовки, по двум ее сторонам, там, где сейчас почта и кинотеатр «Алмаз», стояли две НПС-3. Это пулеметные точки с бетонной и броневой защитой, внутри которой на поворотно-подъемном механизме установлен пулемет «Максим». А там, где сейчас высятся башни небоскреба «Баркли» с элитным жильем, в той давней, давно ушедшей, дощатой, деревянной Москве на холме стояла пулеметная точка, которая своим огнем должна была бить во фланг противотанкового рва, не давая немцам обтечь его.

После войны ее сбросили с холма вниз, не знали, куда деть. И теперь эта боевая вещь весом 1700 кг, присыпанная снегом, торчит из земли в двухстах метрах от того места, где должна была воевать.

Я не сам нашел пулеметную точку, мне показал ее Илья Малков, архи­тектор-реставратор и дизайнер. Серпуховской бульвар Илья называет по-старинному «Камер-Коллежский Вал». Он знает в этом районе многочисленные редкости и ценности, часто заброшенные, забытые людьми, потерянные в истории. Он находит их и возвращает. В огромном плоском камне, издавна торчащем из земли на углу Хавской и Шухова, он опознал анкер, к которому крепились растяжки антенны радиостанции Коминтера, вещавшей на всю Европу. Илья сам, за свои деньги, сделал табличку, а директор школы № 600, тоже на свои деньги, купила машину щебенки, чтобы сделать планировку. Так они вдвоем вернули камню, уже погружавшемуся в небытие, его смысл.

Все в нашем городе, все его деревья, камни, стены и крыши, хранит память о человеческой жизни. В старом тополе на Шаболовке Илья опознал один из тех тополей, о которых писатель Борщаговский в 1966 году написал в рассказе «Три тополя на Шаболовке», по которому режиссер Лиознова в 1967-м сняла фильм «Три тополя на Плющихе». Табличку рядом с тополем повесил «Центр авангарда». Это значит, еще одна частичка Москвы ожила, засветилась, обрела историю и биографию.

В пулеметную точку 1941 года дворники сбрасывали мусор. В место, где безымянный красноармеец в телогрейке и каске должен был умереть, стреляя до конца из раскаленного пулемета с кипящей в кожухе охлаждения водой, алкоголики бросали бутылки. Мерзость запустения поглощала мрачно молчащую, никому не нужную, никому не интересную, забытую точку. Илья отправился в путь по управам. В Даниловской, где руководство то увольняют, то арестовывают, ему не удалось договориться. В Донской ему не поверили. Тогда он отвел сотрудника управы к пулеметной точке и попросил помочь в реставрации. Помощи он не получил, управа только велела заложить бойницу кирпичами, чтобы дворники не сбрасывали в нее мусор. Ходил Илья и к настоятелю Даниловского монастыря, прося разрешения установить пулеметную точку рядом с южной угловой башней. Он готов сам отреставрировать ее, снять с нее нелепую зеленую краску, вернуть ей бойницу, он хочет посадить вокруг нее кусты и снабдить табличкой, которая будет напоминать людям о том времени, когда Москва готовилась к уличным боям. Но Донской монастырь и Донская управа между собой не договорились.

И поэтому

на задах церкви, рядом с детской площадкой, под равнодушными взглядами мимо идущих людей.

Город — это не только гигантские небоскребы, огромные проспекты, размах с севера на юг на сто километров. Город — это маленькие частицы памяти и жизни, город весь состоит из таких частиц, каждая из которых что-то помнит, что-то нам говорит, не хочет умирать, хочет жить. Есть человек, который ходит по старым улицам Москвы и возвращает ей память о ее камнях и деревьях. Всего-то ему надо — выделить два квадратных метра под памятник 1941 года и немножко помочь в реставрации. Но те, кто должен это сделать, не слышат его.