Экстренный конгресс Международного союза биатлонистов (IBU) собрался по настоятельному требованию инициаторов «петиции 170» — тех лидеров мирового биатлона, которые потребовали от организации принятия незамедлительных мер по борьбе с допингом. Все прекрасно понимали, что призыв очистить биатлон вызван именно российской допинговой проблемой, хотя вслух об этом чиновники не говорили.

Но также было понятно, что за две-три недели никакая рабочая группа к внеочередному конгрессу не подготовится, а само мероприятие и выработанные на нем рекомендации стартующего чемпионата не коснутся. Возможно, организаторы планировали каким-то образом восстановить мир и спокойствие в биатлонной семье, а то дело дошло до открытых заявлений о нежелании соревноваться с отдельными россиянами. Тот же лидер мирового сезона Мартен Фуркад недвусмысленно высказался по поводу участия в чемпионате отбывшего дисквалификацию Александра Логинова, и он был не в единственном числе.

Бессменный президент IBU Андерс Бессеберг снова оказался в двусмысленном положении: просто так вышвырнуть Россию из биатлонного сообщества невозможно. Однако игнорировать «инициативу снизу» нельзя. В результате было отклонено ключевое предложение «письма 170» об увеличении срока дисквалификации за первое нарушение антидопинговых правил до восьми лет. По сути, такое отстранение — пожизненное, с чем даже страшное ВАДА не согласилось, посоветовав биатлонистам не заниматься самодеятельностью и руководствоваться его требованиями.

А вот два других предложения — увеличить штраф для отдельных спортсменов и национальных федераций до 1 миллиона евро, а также снижать квоты на участие в международных соревнованиях за допинговые нарушения — в целом были одобрены. Конкретизацией займется рабочая группа, но задача у нее непростая — выработать устраивающие всех критерии практически невозможно, а дикую сумму в миллион евро если платить, то хорошо бы понимать, за что именно. Дело о семи российских подозреваемых сократилось до «дела шести», и разбираться с этим будут еще долго.

Когда российская делегация готова была спокойно вздохнуть (что пронесло, то пронесло), от IBU поступило встреченное аплодисментами предложение, ставящее Союз биатлонистов России перед тяжелым выбором. Суть такова: если СБР до 24 февраля сам не откажется от проведения ЧМ-2021, то Тюмень лишат этого права в принудительном порядке.

Добровольный отказ лишает возможности требовать денежную компенсацию, зато сохраняет более или менее нормальные отношения с IBU, и наоборот. Конечно, у ведомства Бессеберга нет юридических оснований требовать от россиян отказа, это, скорее, уступка общественному мнению, да и до старта спорного первенства еще четыре года, многое может измениться. Но, так или иначе, выбирать между защитой и нападением в конце концов придется.

В ответ на давление российская сторона уже на открывающую соревнования смешанную эстафету заявила Александра Логинова, что с юридической точки зрения выглядит безупречно (человек отбыл наказание, и никаких претензий к нему быть не может), но в сложившейся ситуации слегка отдавало вызовом. Похоже, мирным соперничество не будет, и много еще интересного произойдет в Хохфильцине не только на лыжне и стрельбище.

Но биатлонисты хоть соревнуются, а вот легкоатлеты, с дисквалификации которых все и началось год назад, точно не выступят под российским флагом ни на зимнем чемпионате Европы, ни на летнем чемпионате мира. И сколько еще продлится отстранение Всероссийской федерации легкой атлетики, никто не знает. Во всяком случае членство Российского антидопингового агентства в ВАДА может быть восстановлено не раньше ноября, а это нынче универсальное основание для любых запретов и санкций, старых и новых. Международную ассоциацию легкоатлетических федераций происходящие в России изменения пока не убедили, остается надеяться на допуск российских звезд, пожелавших выступать в индивидуальном порядке и под нейтральным флагом.

Риторика с российской стороны за последнее время ничуть не изменилась, и хотя традиционное «это заговор против России» к делу не пришьешь, на мировое общественное мнение подобные речи, в том числе с самых верхов, оказывают все большее влияние. Если единственным аргументом остается «в суде не докажете» без малейшего намека на какое-либо раскаяние, то и ждать доброжелательного отношения не приходится.