Вот московский период российской истории, О котором давно и бессмысленно спорили: Подозренья, опричнина, гнет, произвол, Покаяния, пиршества, пытки, бессонница, И союзники были — со всеми поссорился, — И соратники были, да всех поизвел.

Петербургский период российской истории: Обучались в Европе, империю строили, Предавались питью, доверяли уму, Переняли немало, почти до оскомины, Но и местное время изрядно ускорили. Убивали изрядно, но лишь потому,

Что любой реформатор российской реальности, Вечный раб представлений своих о нормальности, Замышляет учить, переделывать, сметь, Но потом, убедившись, что это бессмысленно, Начинает мочить тяжело и бесчисленно — И, едва за полтинник, срывается в смерть.

И в двадцатом столетье, хотя и со стонами, Петербургский период российской истории Продолжался, катясь от Петрова толчка, И не все в этом замысле было развалено, Невзирая на всю азиатчину Сталина, Беснования массы и будни ЧК.

Петербургский период российской истории, О котором охота заплакать, но стоит ли? Освоенья болота, пустыни и льда, Павильоны, сады, коридоры «Астории», Анфилады Растрелли, полеты Истоминой, И расстрелы, конечно, — без них никуда.

Но закончился днесь — от усталости, с горя ли, —Петербургский период российской истории, Затрещал и обрушился хрусткий костяк, И как будто лавину последнюю стронули, Мы вступили в Донецкий период истории, Или просто в гибридный — сгодится и так.

Это время войны, то есть время списания Всех и вся на войну; то есть время бросания Всех и вся на прорыв; то есть время вранья О потерях; скорбей вперемешку с застольями; Это время, в котором не будет истории; Это время, в котором не требуюсь я.

Приготовиться всем, от Москвы до Саратова. Что, снарядов не хватит? Довольно снарядов-то. Мы закончимся раньше, чем боезапас. Исчезают границы, ворота растворены. Это время стирания нас из истории, Это время стиранья из памяти нас.

Так бывало со всеми — и с Римом, и с викингом. Бог немногое спас, а ненужное выкинул. Жалко деток, кому пережить не дано Терминальный период российской истории. Почему-то слегка еще жалко Истомину, Да и бог с ней, Истоминой нету давно.