Рок не ведает, был ли умысел в твоих поступках, или ты совершил их нечаянно.
Снисхождения можно ждать от тех, кто наделен способностью совершать те же ошибки, что совершаешь ты, или мог бы их совершить. То есть от людей, способных к пониманию, а значит, к прощению.
Рок не прощает. Обстоятельства ему безразличны.
Он безошибочен.
Это цитата из речи Винсента Шеремета на церемонии закрытия испытаний первой экологической ракеты не нужной дальности, мощности и точности, запущенной в честь столетия Октябрьской революции и летающей на куриных пупках, которая ознаменовала новый этап покорения достижений дальнейшего процветания нашего строя.
Запахи двухкомпонентного топлива из жареных (температура, вы представляете!) пупков с луком и окислителем в виде двадцатипроцентной сметаны сразу после взрыва изделия в атмосфере заполнил бескрайние степи Приволжья до такой степени, что местные жители решили, будто наступил 1980 год обещанного коммунизма.
Вороватые наши правительственные идеологи тут же в телевизоре объявили запах жареного национальной идеей и наконец найденной скрепой. Руководство «Роснефти», «Газпрома» и РПЦ наладилось было присовокупить запах жареных с луком и сметаной пупков к своим денежным закромам, но армия и другие силовики дали понять, чей запах распространяется по стране бесплатно (пока). И народ нюхал на халяву, не зная, кого благодарить.
А благодарить, кроме президента, надо было закрытые институты, которые первыми в мире изобрели это чудо. Даже в случае катастрофы ракеты страна получала за потраченные народные деньги замечательный запах, в лучшую сторону отличавшийся от оригинального.
Смелый эксперимент стал гигантским прорывом наших высоких технологий. А то, что ракета взорвалась в воздухе, даже хорошо. Разнеси ее на старте — запах бы локализовался и был бы доступен в одном конкретном месте, а так как это случилось в небесах, в высоте, над нашей прекрасной и необъятной родиной, он разошелся чуть не по всей стране.
— Значит, могут! — с давно неприменяемой гордостью говорили обитатели. — Даже падаем с пользой для людей.
А ведь не знали россияне, что следующая модель, взорвавшись на старте, может принести еще больше радости. Потому что грядущие аппараты наземного базирования должны (и будут!) летать и взрываться, используя в качестве топлива куриную печенку с луком и сметаной, а водного — утиную… И всё — отечественного производства.
Американцы же, по обыкновению пойдя по ложному пути использования иммунно-модифицированной сои, хоть и избежали взрывов своих ракет, но запах их выхлопа не шел ни в какое сравнение с нашим.
Всех обеспечить пристойным запахом — вот высокая задача руководящих структур, Думы и аппарата президента. С целью оптимизировать этот процесс при госкорпорациях необходимо создать (и без скупости выделить деньги) специальные подразделения по производству оптимальных для российского народа запахов. Не секрет, многие нефтяные и газовые компании пахнут скверно. Монополизация хороших запахов поможет продвижению наших прославленных брендов и скреп за рубежом.
Ракеты, летающие на куриных пупках, — наше будущее еще и потому, что в качестве горючего для них используются компоненты, непригодные для питья. Они не опасны для населения. Напротив, снятые с боевого дежурства аппараты могут за счет топлива дополнить рацион граждан. А запахи возможно экспортировать. Они наш высокотехнологичный продукт, который может удивить мир.
Запахами тушеной капусты, дешевой жареной рыбы, отработанного машинного масла и хлорки в общественных местах, где порой ногу поставить некуда, было пронизано строительство нового общества, столетие которого мы будем скоро отмечать. К нему добавились запахи перегара и немытых тел.
Большинство принюхалось к ним и приняло их как необходимое условие жизни.
Правда, истинный народ, не поддавшийся влиянию советской цивилизации, сохранял традиции ежедневно мыться в тазу до пояса в коммунальных кухнях и раз в неделю ходил в баню и прекрасно пах чистым паром, земляничным, хвойным, семейным, а инакомыслящие еще и дегтярным мылом. Страна говорила о необходимости личной гигиены, как теперь о борьбе с коррупцией, и строила дворцы труда, где в туалетах до слез пахло карболкой. Отхожие места были невыносимы, но других не было для нас. А гадить-то надо. И жить-то надо. Вот вам и страна после Октябрьского переворота.
Запах победил революцию и Советский Союз. Они умерли. А он живет.
Точнее, жил до запуска экологической ракеты на куриных пупках. Новые благородные запахи скоро начисто вытеснят (слова «начисто вытеснят» зачеркнуты) дополнят привычные и сохраняемые нами как трудное, но светлое прошлое, обозначив вехи неизбежного будущего, с повернутой назад, чтобы не потерять из вида основные ориентиры, головой.
— Вы и вправду считаете, что рок не ведает, был ли в твоей истории умысел, или она случилась нечаянно? — спрашиваю я Винсента Шеремета, летящего на шаре куда-то на запах.
— Обстоятельства ему безразличны. Он безошибочен, — отвечает воздухоплаватель.
— Ага…
