«Лишенцев», то есть лишенных избирательных прав, репрессированными никто не считает. Подумаешь, говорят люди: голосовать нельзя, выбираться нельзя, что это за репрессия? Я, дескать, сейчас голосовать не хожу, и что?

Закон о реабилитации жертв политических репрессий тоже оставляет «лишенцев» за скобками. Теоретически формулировка «а также иное лишение или ограничение прав и свобод» позволяет реабилитировать «лишенцев», но на практике это не происходит (хотя, говорят, один случай был). Для реабилитации нужно, чтобы крестьянина либо выслали, либо экспроприировали у него имущество. Именно экспроприировали, то есть просто отобрали. Если же конфисковали за неуплату налогов — это уже «несчитово».

До 1928 года лишали избирательных прав в основном «бывших» — бывших торговцев, офицеров, промышленников, священников. А с 1928 года стали лишать избирательных прав тех, кто имел «нетрудовые доходы»: использовал наемную рабочую силу, занимался торговлей, сдавал в аренду сельскохозяйственную технику или помещения (в том числе квартиры), имел свое производство (мельницы, маслобойки и т. д.). Но их не просто лишали избирательных прав. Их еще и переводили с единого сельхозналога на индивидуальный, который был в разы выше.

Вот чтобы нагляднее было. Четыре мужика решили сэкономить и поставили временную мельничку на льду. На сторону не работали, мололи свое. Один из них, Мельников, организовывал процесс. Нашелся доброжелатель, сообщил финорганам, да еще и назвал Мельникова единственным владельцем мельницы. Мельникова тут же лишили избирательных прав, а налог пересчитали на индивидуальный.

Следите за пальцами. Сначала заглянем в нижнюю часть документа. Мельников до этого уже уплатил «по трудовому» хозяйству исходя из размеров его пашни, количества КРС и т.д. налог 109 рублей. Плюс к налогу еще привесили страховое обязательство, самообложение, единовременный налог и культсбор — вот уже 665 рублей. Еще не будучи «лишенцем», а всего лишь единоличником, он уже должен платить непомерные налоги.

Но вот он облагается индивидуальным налогом (см. выше). За каждую лошадь платит 32 рубля, а не 16, как раньше. За каждый гектар покоса — 20 рублей, а не 10. Добавляются охота, рынок и много еще чего, цифры берутся с потолка. В результате доход получается 2219 рублей, а налог — 840. Но еще и этот налог кратно возрастает, причем вдвое увеличиваются коэффициенты: там, где 109 умножалось на два, 840 умножается на четыре и т.д.

Самообложение 1680 (т.е. 840х2).

Единовременный налог 3360 (840х4).

Культурный сбор 1680 (840х2).

И получается 7672 рубля налога. С только что рассчитанного по драконовским нормативам дохода в 2119 рублей.

Конечно, Мельников такой налог не выплатил, и у него конфисковали все имущество. Хорошо, хоть не сел по 61-й статье, а по ней сидело немало крестьян, которых, как и Мельникова, никто не считает жертвами политических репрессий. Они проходят в статистике по графе «Экономические преступления». А ведь задача решалась вполне политическая — выдавить единоличника из деревни.

Но и без индивидуального налога власть преподносила «лишенцам» и членам их семей сюрпризы. Но это уже другая история.