Мы с Женькой неспешно идем по вечерней набережной Воробьевых гор. Он — ​в черной куртке, со спрятанными под капюшоном черными кудрями, похож на киногероя. Рассказывает, что начал «этим заниматься с раннего возраста». Сначала — ​«зацепингом», потом — ​«руфингом».

«Ты слышала про случай в Тушине? Нет? Странно. Это даже в новостях было. В YouTube забей «Забеги по электричке Тушино». Там парень сначала бегал по крыше электрички, потом спрыгнул с нее на другой поезд, убежал, его поймали, драка была — ​экшен. Короче, этот чувак — ​я».

«Этому чуваку» 16 лет. Про то время (два года назад) говорит: «Было круто, но я был дебилом. Каждый день ездил в школу на крыше электрички или между вагонами — ​туда и обратно. От электричек дошел до «Сапсана». Это как наркотик. Я не мог остановиться. Не соображал вообще. Меня как будто засосало».

Мама всегда что-то подозревала: Женькина одежда всегда была грязной, в карманах болтались какие-то перчатки, ключи от вагонов. Но о том, что сын катается на электричках, узнала случайно — ​из интернета: «Она как-то вбила в YouTube «зацеперы» — ​и увидела меня». — «И как отреагировала?» — ​«Сказала: «Дебил».

Женька как раз собирался прокатиться на «Сапсане» в последний раз, чтобы сделать «нормальное видео» и выложить на YouTube. Перед самой поездкой узнал, что его друг погиб. Залез пьяным на поезд и не удержался.

С тех пор Женька больше не катается на крышах электричек: «Решил, что это был знак».

«Спланированная акция»

В конце прошлого года Следственный комитет заявил о том, что активно прорабатывает вопрос о внесении дополнений в статью УК «Доведение до самоубийства». Представитель ведомства Сергей Вазюлин пояснил: речь идет о наказании за вовлечение молодежи в экстремальные движения «зацепинг» (катание на электричках и поездах на крыше или между вагонами) и «руфинг» (прогулки по крышам). Вазюлин настаивает: эти два движения являются «спланированной извне акцией». Однако подробности — ​кем они спланированы? зачем? — ​не уточнил.

19 ноября, спустя месяц после заявления СК, в Мурманске с крыши девятиэтажки упала 13-летняя девочка. Следственный комитет возбудил дело по статье «Доведение до самоубийства», а на сайте прокуратуры появилось сообщение, что ведомство проверяет информацию «о причастности девочки к движению так называемых руферов».

В Москве в 2012 году травмы получили 17 детей-зацеперов, в 2013-м — ​29, в 2014-м — 48, в 2015-м — ​25 (из них 13 случаев закончились смертью). За 9 месяцев 2016 года в отделы полиции Москвы за нахождение на не предназначенных для пассажиров объектах транспорта доставили 1 167 несовершеннолетних (данные из законопроекта об увеличении штрафов для родителей несовершеннолетних зацеперов. — ​Ю.Р.)

«Установить, подстрекал ли кто-то девочку к самоубийству, — ​очень правильно и важно, — ​говорит создатель одной из самых популярных групп руферов в «ВКонтакте» — ​«Высокие крыши Москвы» (ВКМ) — ​Илья Кремер. — ​Другое дело, что именно руферы этим не занимаются точно. Фотографии, которые мы делаем, несут положительные эмоции, раскрывают красоту родного города. Уверен, что искать своих жертв подстрекатели будут в каких-нибудь других сообществах — ​в тех, что имеют сугубо пессимистическую тематику».

Романтику заруфили

Между «руфингом» и «зацепингом» нет ничего общего — ​ну кроме пристального внимания со стороны СК. «Это как вышивать крестиком и играть рок», — ​поясняет один из создателей группы руферов в «ВКонтакте» Паша (имя изменено. — ​Ю.Р.).

Руферы как заметная социальная группа в подростковой среде появились примерно 7 лет назад. «Сначала люди были увлечены фотографией. Думали о том, как подняться повыше и выбрать получше ракурс», — ​говорит Паша. «Теперь это чистой воды жажда славы и выпендреж. Это уже не тесная субкультура. Я недолюб­ливаю движение — ​оно стало слишком массовым», — ​рассказывает бывший руфер Марат Дюпри (три года назад переключился на изучение заброшенных мест и путешест­вия; Дюпри —​творческий псевдоним.— ​Ю.Р.).

«Раньше не было людей, висящих на краю крыши, — ​соглашается Паша. — ​Люди, которые лазили и фотографировали, понимали, что они делают и старались минимизировать следы своего присутствия на крыше. Они не раздевались догола, не разрисовывали все вокруг. «Руфинг» уже давно не тот: движение стало хаотичное, ушла романтики — ​все заруфлено».

Для кого-то «руфинг» стал работой: ребята организуют экскурсии, романтические встречи на крышах. Впрочем, деньги за такие услуги брали с самого начала, говорит Паша.

Сам он своей девушке предложение выйти замуж сделал на крыше… Паша может часами рассказывать про типы застроек московских домов, способы проникновения, разновидности и принцип работы сигнализаций, а еще — ​что нужно говорить полицейским, чтобы избежать штрафа. Он может процитировать Административный и Уголовный кодексы.

Паша — ​руфер, который не умеет фотографировать и… боится высоты. «Зачем же тогда ты лезешь? » — ​спрашиваю я. «Это способ разобраться со своими мыслями, прийти в себя. Некоторые люди ходят в церковь, а кто-то, как я, — ​на крышу», — ​отвечает он.

Звезда по имени Руфер

«Руфингом» в основном занимаются школьники и студенты, но есть среди них и люди постарше. В группах в «ВКонтакте» они обмениваются фото­графиями и полезной информацией: например, о том, как взломать замок на чердак. В каждой из групп есть свои правила. Так, в ВКМ нельзя просить адрес открытой крыши — ​за это даже могут забанить на месяц. Нельзя напрашиваться к кому-то, кто собрался покорять очередную крышу.

Групп, посвященных «руфингу», много. Самая старая и популярная — ​ВКМ, в ней более 30 тысяч участников. В группе «Руферы» более 33 тысяч. Есть и другие, помельче и не такие активные. Своя отдельная маленькая группа есть почти у каждого серьезного руфера: их создают для того, чтобы остальное сообщество обратило на них внимание.

«Очень часто на участников этих групп выходят какие-то компании, которые хотят купить снимки. Так у руферов появляется еще и отличная возможность подзаработать», — ​говорит Паша.

Есть среди руферов и «звезды». Они в соцсетях под псевдонимами: Ангела Николау, Марат Дюпри, Кирилл Вселенский (Ишутин), Виталий Раскалов, Георгий Ланчевский, Андрей Штибер.

Одним из первых широкую известность получил Виталий Раскалов. Это произошло после того, как он вместе с другими ребятами поднялся на крышу строящегося комплекса «Москва-Сити» в Москве. Кстати, после этого случая его взяли на работу в службу безопасности комплекса… Сейчас он путешествует по миру: списку высоток, которые он покорил, может позавидовать любой руфер.

Фотографии известных руферов активно покупают зарубежные СМИ. Daily Mirror, Guardian, Independent, Der Spiegel, National Geographic за хорошие кадры могут платить по 200 евро. К слову, для некоторых руферов интервью — ​тоже один из источников дохода. Ангела Николау мне написала: «Интервью только за деньги». По популярности собственных страниц руферы приближаются к СМИ, скажем, у той же Ангелы в Instagram 400 тысяч подписчиков.

«Зацепер» Ельцин

Как «руфинг» — ​часть индустриального туризма, так «зацепинг» — ​одна из разновидностей «трейнсерфинга» — ​катания не внутри, а снаружи транспорта, чаще всего — ​поезда, иногда трамвая или автобуса. После очередного своего «подвига», как и руферы, зацеперы выкладывают фотографии или видео в социальные сети.

Катание на поезде вне поезда придумали не сегодня — ​оно возникло с момента появления рельсового транспорта. Известно, что в 50-х годах XX века будущий президент России Борис Ельцин, решив посмотреть страну перед поступлением в институт, 2 месяца катался на крышах и подножках вагонов, и чуть было не лишился жизни, проигравшись в карты. На крыше поезда он играл с уголовниками… Современным зацеперам такое и не снилось.

По словам зацепера «со стажем» Сергея, больше всего «зацепинг» развит в Московской и Ленинградской областях. В Москве самыми популярными направлениями считаются Ярославское, Горьковское и Савеловское. Только на Ярославском в день катается около тысячи человек.

«На нашем Ярославском направлении люди лет 10 так ездят. Большинство, я думаю, даже не знают, что занимаются «зацепингом», — ​говорит зацепер с 10-летним стажем Роман Громов. По его словам, со временем зацеперам перестали удивляться, и в целом кататься «стало проще»: «Когда я начинал, это было чем-то редким, необычным. Бывало, что машинист прибегал, кричал: «Давай, слезай!» На «Сапсане», когда впервые поймали, кричали: «Ты что, идиот?! Жить не хочешь?» А сейчас спокойно оформят протокол и скажут: «Иди отсюда».

«Побочный эффект»

Громов делит тех, кто «цепляет», на две категории: кто ездит ради цели (добраться до места) и кто — ​ради изучения чего-то нового. Как отдельную группу он выделяет школьников.

«Они делают опасные вещи — ​самовыражаются. Я их гоняю, — ​говорит Громов. — ​У меня в Мытищах есть знакомые менты. Когда я вижу школьников, зову их. И они их снимают. Меня не трогают: знают. Взрослых вообще обычно не трогают. Ты едешь и едешь — ​кому какое дело? А школьники, которые постоянно умирают, — ​это надо искоренять, это побочный эффект нашего движения».

«Когда я организовывал первые сходки, мы все только открывали для себя, — ​продолжает он. — ​Сначала просто цеплялись сзади, со временем научились ездить на крыше, спереди, под вагоном, сбоку и т.д. Потом стали ставить рекорды: кто первый «зацепит» «Сапсан», кто больше всех проедется на нем в год, кто организует самый массовый «зацеп». Это можно развивать бесконечно. Движуха в этом и заключается».

К слову, «зацепить» «Сапсан» считается самым сложным. «Раньше я думал, что «зацепить» «Сапсан» нереально, это целая наука, — ​говорит Громов, — ​а сейчас я так в Питер езжу по 20 раз в год. Каждую поездку записываю в книжку — ​для истории. У меня их уже 60. Мне по кайфу кататься на «Сапсане».

«Школьники умирают из-за СМИ, — ​уверен Роман. — ​В новостях постоянно показывают «зацепинг» как экстремальное увлечение, и школьники думают, что это опасно и потому круто. На самом деле это не так. Это просто способ проезда — ​как путешествие автостопом».

Только для «своих»

В настоящее время почти все группы зацеперов в «ВКонтакте» закрыты по решению правоохранительных органов. Так, только в 2015 году прокуроры Московской межрегиональной транспортной прокуратуры (ММТП) добились закрытия 101 группы.

Самые популярные обозначаются аббревиатурами: МДЗ ЗЦПЧ, МДЗ, УЕПЧ, ЧПЦЗ. По сравнению с «руферскими» группами, «зацеперские» немногочисленны: в них от 69 до 2,5 тысячи человек. Есть закрытые группы. Они только для «своих»: название может не иметь прямого отношения к «зацепингу».

В группах обмениваются опытом, рассказывают о правилах безопасности. «Напоминаем, что «зацепинг» на территории РФ является административно наказуемым деянием согласно ч. 1 статьи 11.17 КоАП РФ, — ​сказано в правилах «Молодежного движения «Зацепинг» (МДЗ ЗЦПЧ)». — ​Группа предназначена для общения людей, так или иначе связанных с «зацепингом». Общение на тему «зацепинга», обмен материалами и т.д. законодательством РФ не запрещен».

Испытание риском

«Помните свои дворовые игры? Для нормального развития любому мальчишке надо пройти через ступени определения рисков, — ​поясняет на сайте РЖД популярность «зацепинга» врач-психотерапевт, доктор медицинских наук, профессор, завкафедрой клинической, нейро- и патопсихологии Института психологии им. Л.С. Выготского Андрей Жиляев. — ​Испокон веков мальчишки лазили по деревьям, играли во всякие рискованные игры. Стремление испытать себя на грани возможного заложено в растущем мужчине. Сейчас, когда дворовая культура практически полностью исчезла из системы воспитания, у этих мальчиков стремление к рис­ку реализуется в экстремальных формах».

«Дело не в риске, — ​не согласен Громов. — ​Просто так удобно (ездить.— ​Ю. Р.). Многие думают, что мы снимаем видео, чтобы показать, какие мы крутые, но это не так. Мы снимаем, чтобы посмотреть, за что можно зацепиться, как устроен поезд, то есть чтобы обсудить какие-то технические моменты. И делимся этим видео со своими».

Уже в конце интервью Громов рассказал, что у него погибло много знакомых, и не только из-за «зацепинга»: кто-то действительно упал с «Сапсана», кого-то сбил поезд, кто-то «неудачно» прыгнул с парашютом… «Люди вокруг умирают, я уже привык. Если у человека отсутствует чувство опасности, он где угодно разобьется».

Не для галочки

Все «авторитетные» руферы и зацеперы в курсе инициатив Следственного комитета и Госдумы, но их это мало волнует. «Я слышу про это уже не первый год. Поверьте, забудут про руферов. Год назад также кричали — ​и ничего. Если бы дядям там, наверху, нужно было бы прижать руферов, — ​закон уже вышел бы несколько лет назад», — ​считает Паша. «Они собираются принять этот закон уже 10 лет, — ​соглашается с ним Громов. — ​По факту вряд ли что будет. Повысят штрафы для школьников, может, и все».

Бороться с «зацепингом» нужно, но не для галочки, как это происходит сейчас, а кардинально, уверен Паша: «Они блочат группы, те растут, они снова блочат, — ​и так постоянно. Штрафы лишь усугубят ситуацию: появится коррупция, шитая белыми нитками палочная отчетность. Нужно найти причину и постараться ее решить — ​давить на следствие этой причины бесполезно».

«Я, с одной стороны, — ​за закрытие групп, потому что там много школьников, — ​говорит Громов. — ​А с другой — ​против, потому что мы публикуем полезную информацию для тех, кто только узнал про «зацепинг»: про технику безопасности, правила, наработки. Мы стараемся контролировать движение, чтобы оно не пошло на самотек и школьники не катались сами по себе и не погибали».

Между тем психолог Жиляев считает, что детям необходимо предложить альтернативу («увещевания ни к чему не приведут»), однако, «сейчас альтернатив почти нет». Спортивные секции, уверен он, не могут быть альтернативой «зацепингу», хотя бы потому, что «там другой принцип — ​принцип соревновательности», то есть они ориентированы на результат. «Сам процесс участия для ребенка важнее, чем результат. Ребенок, когда лезет на поезд, не думает, куда доедет, — ​он получает удовольствие от процесса», — ​поясняет врач.

В середине ноября появилась новость о том, что в Финляндии придумали способ борьбы с «зацепингом». Там в зале ожидания вокзала установили мобильный скалодром для детей. А вот российская новость спустя 11 дней (от 29 ноября): в Белгороде транспортная прокуратура в целях патриотического воспитания рассказала студентам о Нюрнбергском процессе. В заключение встречи помощник транспортного прокурора напомнил об опасности «зацепинга».