А не так: особенно жалко того или этого, а остальных ну как-то не особенно жалко или совсем не жалко, есть лучшие люди, а есть те, что похуже…

Не хочу никому ничего указывать, но сегодня, когда хоронят жертв авиакатастрофы в Сочи, которая случилась 25 декабря прошлого года, хотелось бы обойтись без демонстрации каких-то очень личных и не очень уместных в связи со смертью страстей.

Смерть — сакральна.

И если мы утверждаем, что каждая жизнь бесценна, то тогда и каждая смерть — трагедия, да?

Все время настаиваю: один человек — это уже очень много.

Один, плюс один, плюс еще один…

Я очень уважаю Лизу Глинку. Но в трагедии 25 декабря жалко всех пассажиров и всех членов экипажа.

Всех — без исключения.

И их родных и близких — очень жалко.

Соболезнования и сочувствия — всем.

И тоже без единого исключения.

Тем более что не все тела еще найдены и не все будут преданы земле сегодня.

Наверное, если бы Лиза Глинка могла влиять на сегодняшнюю ситуацию, она бы первая протестовала, чтобы в этой трагедии из нее делали бы какой-то отдельный, исключительный случай.

Хотя…

Может, она оттуда, с небес, и влияет.

В эти дни уже не раз вспоминаю ее слова: «Меня часто спрашивают, почему я помогаю всем этим странным и страшным людям? Бездомным, алкоголикам, нищим, малоимущим, больным, в том числе психически больным…Отвечаю: потому что они — люди. Других причин у меня нет».

Это — сознательно принятая позиция и глубоко внутреннее чувство.

Ничего общего с вещанием всемирных истин.

Я всегда удивлялась, как Лиза умудряется обходиться без эгоцентрического визга.

Давайте и мы так попробуем.

Может, получится.

Или просто помолчим.

Помянем молча.

Вера Миллионщикова говорила о хосписе: это культурное решение проблемы неизлечимо больных людей.

Культурное!

А культура работает, заметил один умный человек, как мотор. В котором должны быть вспышка за вспышкой, но такие, чтобы не взорвали машину.

То есть: если ты сам не можешь вспыхивать и не хочешь взрывать, то следи, как механик, чтобы машина хорошо работала, — а для этого имей трезвую и беспристрастную голову.

Это я о реакции нашего общества (сообщества).

И в целом и каждого человека в отдельности.

Не «о жадности к печали» идет речь.

А — о людячем.

Не надо баррикад.

Есть что-то более важное, чем убеждения. Тем более чем их демонстрация.

Людям можно помогать и людей можно жалеть только потому, что они — люди.

Других причин это делать нет.