Процесс над Варварой Карауловой (сменившей имя на Александру Иванову) был показательным. И приговор вышел показательным. «Чтобы другим не повадно…». И этот негласный месседж власти — что, на самом деле, не удивительно — поддержали многие. В том числе и родители детей-студентов и школьников, даже тех, кто, быть может, не относится к потенциальной группе риска. Впрочем, в России ни от чего зарекаться нельзя, что и показала история Вари — домашней девочки из хорошей, интеллигентной, неплохо обеспеченной семьи, студентки одного из престижнейших вузов, чьи родители поверили государству и, проворонив собственную дочь, обратились за помощью к властям.

Не то, чтобы Караулова ни в чем не виновата. Нет. Виновата, конечно. И в попытке вступить в запрещенную организацию «Исламское государство», и в том, что после пресечения этой попытки силовиками и отцом, продолжила общаться в интернете со своим вербовщиком Айратом Саматовым. И переписывалась она с ним не только по просьбе ФСБ, но и добровольно, намекая на то, что их переписку мониторят. Достаточно почитать эту ее переписку. Если коротко — она обсуждала не только теракты и присягу боевиков, но и сетовала, что находится под колпаком ФСБ, дом свой называла тюрьмой, и уточняла, как же ей еще раз повторить попытку выехать в Сирию по поддельному таджикскому паспорту.

Девушку арестовали. Довели ее дело до суда. На процессе она уверяла, что ехала в Сирию не для того, чтобы стать террористкой, а чтобы выйти замуж за вербовщика, в которого влюбилась по интернет-переписке, не разу даже не видев. Он оказался жителем Казани, но выдавал себя за некого Влада из Красногорска, размещая на своей странице в соцсети чужие фото.

И суд этот — хоть и показательный — был нужен. Прежде всего Варе. Чтобы осознать ошибочность своих действий, понять бессмысленность своей иллюзорной любви и повзрослеть. И как показалось, она осознала и повзрослела. Варвара говорила в суде, что «хотела бы перезагрузить свою жизнь».

Но шанс ей не дали.

Смысл приговора: если бы Караулова попала в ИГ, из нее бы могли сделать террористку. Могли бы. При этом суд проигнорировал буквально недавно вынесенные разъяснения Пленума Верховного суда (куда адвокаты и подадут апелляцию) о том, что участием в деятельности террористической организации может считаться лишь пропаганда или причастность к ее мероприятиям. Караулова ни в чем таком не участвовала и нигде ничего не пропагандировала (не думаю, что ношение хиджаба и совершение намаза в вузе к этому относится), она лишь подверглась вербовке. Она лишь жертва своего одиночества, расходный материал для вербовщиков. И для государства, как выяснилось.

Отправка на зону выглядит нарочито неправильно и не слишком законно. Учитывая то, хотя бы, что в приговоре суд, по справедливому выражению адвоката Ильи Новикова, оставил «самое гнусное» — момент про подготовку террористок-смертниц. Кусок, не имеющий к Варваре и ее переписке никакого отношения (не обсуждала она этого и не стремилась к этому) и очевидно добавленный для антуража.

Это очень неправильный приговор вот почему. Государство, успешно (я это всерьез) не допустившее вступление свой гражданки в ИГ, не задумалось о том, как этой самой гражданке — отдельному маленькому запутавшемуся человеку — помочь прийти в себя, преодолеть зависимость (а зависимость от вербовщика была сильна), справиться с обрушившимся на нее шквалом обвинений, подчас незаслуженных. Но вместо грамотных и мудрых психологов, вместо толковых реабилитационных программ ее, 19-летнюю, сначала отправили в психушку, где признали вменяемой, потом закрыли дома под пристальным контролем ФСБ, а затем и вовсе посадили в «Лефортово» (сидела Варвара там год и два месяца).

Кто-то еще — из родителей, заметивших дурное, из студентов, попавших под обработку грамотных спецов террористического рекрутинга, — обратится после этого к государству за помощью? Вопрос риторичен. Потому что приговор Карауловой — урок и для них. Показательный урок. Молодая, никому не опасная девушка, приговор слушает в наручниках (очевидно, надели их на нее специально для телекамер), хотя и так заключена в изолированный стеклянный «аквариум», под охраной приставов и овчарки.

Этот приговор — ловушка для государства.