Почему «вроде»? Потому что народов вокруг — ​несколько, и они несовместимы. И у этих народов несколько противоположных режимов и, соответственно, несколько стран и эпох. Или эти народы и страны уж очень динамично меняются. Скажем, на моей памяти клеймили «литературного власовца» Солженицына, далее триумфально встречали его на родине, далее ставили ему памятники, называли его именем улицы, школы, библиотеки и буксиры, далее вывешивали чучело писателя у ворот московского музея ГУЛАГа, а потом, это пока последнее, пригласили Наталью Дмитриевну Солженицыну, вдову писателя, на открытие памятника князю Владимиру.

Это три народа успели поменяться на глазах или это один, все тот же, но с растроением личности? И какая из этих личностей настоящая? И какая власть настоящая — ​та, что открывает памятник Ивану Грозному, или дает слово Наталье Дмитриевне на открытии памятника Владимиру?

Торжество плюрализма и свободомыслия можно только приветствовать, но зерно не восхваляет жернова, шея — ​топор, свинья — ​шашлык. Не может быть разных точек зрения на организаторов репрессий и массовых казней внутри своего же родного народа, на Ивана Грозного или Сталина.

Однако это есть. И продолжающаяся война памятников — ​это не только про нашу зацикленность на прошлом, это и свидетельство неизжитых коллективных неврозов. А может, и шизофрении с мазохизмом.

Гультяев интересен как раз еще и тем, что он был «молодогвардейцем» «Единой России». Участвовал 14 апреля 2007 года в Марше согласных — ​в пику Маршу несогласных, выступал на «антиоранжевом» митинге со сцены. Но вышел из духовного кризиса совершенно другим человеком.

— Мне 33 года, жил и рос в Сибири, в Канске и Красноярске, окончил КГТУ (Красноярский технический университет. — ​А. Т.), специальность — ​экологическая информатика, сейчас это Институт космических и информационных технологий Сибирского федерального университета.

Три года работал по смежной специальности, уже тогда начал увлекаться политикой и искусством, сделал несколько своих экспозиций в КИЦе (культурно-историческом центре, в Красноярске это основная площадка для альтернативного искусства. — ​А. Т.).

Работал на «Молодую гвардию Единой России»: участвовал в соц­опросах, реализовывал проекты, как-то даже выступал на митинге на Воробьевых горах. (Если абстрагироваться от «где», «с кем» и «для чего», то говорил Влад на том сборище правильные вещи, сужу по видео: он вышел, чтобы «рассказать о бедности». В Канске за ее чертой 75% населения, говорил Влад, из 12 заводов, работавших при советской власти, осталось три, и Россия, заключил он, никогда не станет богатой, если будет бедным ее народ.— ​А. Т.)

В целом это была длинная история с кучей поучительных выводов. В какой-то момент у меня произошло переосмысление приоритетов и ценностей в жизни, и я сосредоточился на личном развитии. Чтобы зарабатывать, ушел в рекламу: в Красноярске довольно много вывесок и рекламы, сделанных моими руками. Взгляды мои просты: я считаю, что не бывает счастья у отдельно взятого человека. Когда у тебя все хорошо, но где-то рядом плачет ребенок, ты все равно несчастен. Поэтому стараюсь помогать всем людям, иногда словом, иногда делом, во всяком случае, нужны очень веские поводы для отказа в помощи, даже если я знаю, что она обойдется мне многими усилиями и проблемами.

— Слушайте, вам 33. Одна история: в Красноярске, вот тут, где мы разговариваем, в 1971 году КГБ арестовал 33-летнего сварщика Юрия Худякова, писавшего на стенах: «Советы, вон из Чехословакии», «Программа КПСС —​опиум для народа», «В ЦК сидят болтуны». Далее его запустили по маршруту: институт Сербского —​Бутырка —​дурдом. Ломали сульфазином, трифтазином, тизерцином, галоперидолом, аминазином…

— Моя акция как раз направлена на то, чтобы это не повторилось. Сейчас переломный момент, и такой сценарий становится все более реален. Конституция говорит, что мы живем в демократическом государстве, однако власть восстанавливает советскую систему управления. Засилье силовых структур, подавление инакомыслия, ложь и пропаганда в СМИ. И это объяснимо: люди, которые не смогли построить коммунизм, с тем же успехом строят демократию. Бывшие комсомольские вожаки, бывшие члены КПСС, бывшие сотрудники КГБ делают то, чему их учили: выстраивают вертикаль власти, совершенствуют репрессивный аппарат, воруют и лгут. Нашим отцам говорили, что их дети будут жить лучше, а сейчас детям говорят, что хорошо жили отцы (значок копирайта). Все мои акции — ​попытки противодействия таким тенденциям.

Кол стал физическим воплощением страха в душах наших людей. Эту память нам оставили те поколения предков, которые жили в России в тяжелейшие времена. Нельзя ставить памятников основным инициаторам геноцида собственного народа. Это пугает, что наш народ готов прощать все, даже террор против самого себя.

— Вы выступаете открыто, не прячетесь.

— Все просто: я отказался от поисков личного счастья как основной цели в моей жизни. И стало легче. К тому же обычно боятся люди, которым есть что терять, я же ничего такого пока не приобрел. А то, что я действительно боюсь потерять, у меня не сможет отнять ни один человек, кроме меня самого. Это честь, совесть, знания и дружба. Если бы я делал это инкогнито, эффект был бы слабей. Кому-то нужно было отвечать на массу вопросов, оценивать реакцию людей, объяснять и просвещать. И для меня было важно стать примером. Последней акцией я показал, как с помощью минимальных материальных средств и интернета придать широкой огласке важный для страны вопрос.

— В чем и где вы находите поддержку? Повлияла ли ваша политическая активность на отношения с окружающими, в семье? Какова реакция властей Канска? Органов?

— В первую очередь я ощутил поддержку со стороны журналистов. Думаю, это связано с тем, что они в большей степени владеют информацией о реальном положении вещей, и вынесенный мной вопрос показался им актуальным. В распространении этой новости отметились даже РТР и НТВ, хотя, очевидно, она противоречит всей их информационной политике.

Семья ничего не поняла, мама была просто шокирована, когда я два дня висел на телефоне, отвечая журналистам, и снимался в репортажах. Она до сих пор не понимает, почему простой кусок дерева вызвал такую реакцию. Друзья в основном поддержали, кроме пары-тройки тех, кто за империю. Очень много писали в соцсетях, большинство из того, что написали лично мне, — ​это слова поддержки. Было приятно.

Власти Канска узнали о коле от журналистов, когда те стали задавать вопросы, и оперативно снесли кол как незаконно установленный. Насколько я понимаю, им пришлось парочку объяснительных написать. Органы активности и интереса не проявили. А еще огромную моральную поддержку оказала знаменитая речь Константина Райкина. Она и новости о моей акции часто соседствовали на сайтах, и такое соседство воодушевляло.

— Что в планах?

— Хочу сделать реальный памятник митрополиту Филиппу, пытавшемуся противостоять опричнине, убитому за то, что отказался благословить карательный поход Ивана IV на Новгород. Этот проект буду реализовывать весной.

Кол, наиболее точно отражающий значимые для нас, сегодняшних, смыслы эпохи Ивана Грозного, Владислав вырубил не из осины — ​из тальника, и кору полностью не снимал. Тальник живуч, можно было надеяться, что весной кол зазеленеет. И в итоге инсталляция станет снова деревом. Однако мэрия Канска, установив, что кол находится на муниципальной земле нелегитимно, обратилась к Гультяеву с предложением узаконить «конструкцию». Но для того, чтобы ее оставить на месте, следует ее предварительно снести. Затем подать заявку на пустующий участок и оформить все документы… В итоге кол спилили, сейчас здесь памятный пенек.