— Десять лет назад вы начинали этот путь в «другой стране», как менялся фестиваль, каким он стал?

— Вы вспомнили, что у нас — X фестиваль. Думая о ретроспективе, вольно или невольно начали рассматривать прошлые программы. Заглянули в свою историю, с удивлением обнаружили, что фестиваль с первого года шел одним путем. И, по сути, за эти годы не менялся. По наличию актуальных тем. По своей идее. Ведь с первого года он выходил под лозунгом «Кино, которое вы не увидите по телевизору». Нас всегда интересовал авторский взгляд, осмысление реальных проблем современного мира. Но когда мы это делали в 2007-м, это не вызывало никакого напряжения, в этом не было никакой оппозиционности, противостояния государству. Нормально, что фестиваль документального кино существует в диалоге с действительностью.

Но в 2016-м все то, что мы делали, превратилось практически в гражданский активизм. Неизменившийся фестиваль существует в кардинально изменившейся стране. Позволю привести себе банальный пример. В условном 2007 году показ украинского фильма на фестивале был просто рядовым показом. Ничего выходящего за рамки в этом не было. Сейчас показ любой украинской картины на любую, в том числе гуманитарную тему воспринимается как фронда, особый знак. А если фильм посвящен конфликту на Украине, этот показ превращается чуть ли не в оппозиционный жест.

— Какие основные темы и проблемы выявил десятый фестиваль?

— На создание фильма требуется время. Поэтому даже самые актуальные фильмы не могут угнаться за реальной жизнью. Помню, что бесконечное стояние в пробках прошлогодней зимой в дни «Артдокфеста» сопровождалось радийными репортажами с марша дальнобойщиков на Москву. Эти репортажи в моем воображении рисовали картины такого «сорокинского» свойства. Мне виделся больше механистический антураж, я как-то за этим действом не видел людей. Видел колонну громадных машин и не чувствовал людей, управляющих этими машинами. И вот спустя год на «Артдокфесте» появляется картина «Хроники неслучившейся революции», в которой большие фуры ушли на второй план. На первый — вышли, не побоюсь сказать, «маленькие люди», которые предприняли уникальную попытку самоорганизации гражданского общества, попытку протеста против государственной машины, которая просто не принимает в расчет факт их существование. И как это естественное вроде бы желание восстановить диалог между обществом и властью разбивается о стену, уже выстроенную и забетонированную государственной системой, ограждающей себя от народа.

И «Артдокфест» этого года являет нам «карту» проблемных, конфликтных точек, активно пульсирующих в прошлом году. Одной из главных травм прошлого года была война на Украине. И в этом году мы видим эту войну и жизнь украинского общества, принявшего на себя «военное положение», и в литовской картине «Мариуполис», и в чешской «Близкий далекий Восток», и в украинской «Украинские шерифы», и в «Десяти секундах».

А фильм «Ладан — навигатор» представляет конфликт уже с российской стороны. Герои фильма — русские люди, отправляющиеся в зону военных действий на юго-востоке Украины, и являются носителями пророссийской идеологии.

Получил приз фильм «Убеждения» — о призывниках, отказывающихся от военной службы. Но они не уклонисты, отказывающиеся от службы или путем коррупционных действий уходящие от почетной обязанности, как сказано в Конституции, «защищать свое Отечество». Эти молодые люди готовы отдать два года своей жизни для прохождения альтернативной службы в госпиталях, домах престарелых, где действительно нужна их помощь. Важный нюанс: они не отказываются от выполнения гражданского долга. Считают, напротив, гражданским долгом — неучастие в военных действиях…

— И все это происходит практически в то же время, когда по экранам мира и России с успехом идет фильм Мэла Гибсона «По соображениям совести» (читайте рецензию «Новой газеты») про национального героя Америки Десмонда Досса, отказавшегося носить оружие и спасшего десятки солдат во время битвы за Окинаву.

— Мы показываем документальные истории о реальных людях, живущих в реальном времени. И их героизм поэтому не такой эффектный, картинный. Само построение документального фильма более камерное. В нем редко увидишь внезапные ходы игрового кино, в котором благодаря сценарию, монтажу можно сгустить, придать размах конфликту, поразить воображение зрителя батальной сценой. Здесь иной героизм более ценностный, потому что здесь иное погружение в материал, в жизнь другого. Иная степень доверия, соучастия, сочувствия.

И поэтому героиня фильма, удостоенного Гран-при, «Освобождение: инструкция по применению» Александра Кузнецова кажется вам вашей близкой знакомой. В детстве ее родители отправляют — как выясняется, для собственного спокойствия — в интернат для людей с психическими отклонениями. Я кстати, не знал, что если ребенка определяют в подобный интернат, он на всю жизнь «поражается в правах». Его диагноз — приговор, он не имеет права покидать интернат. Не имеет права на работу, семью. На свободу. По сути дела, он обречен на пожизненное заключение. Да, в интернате существовать легче, чем в тюремной камере. Но как измерить степень свободы метрами внутри огражденного забором «спецучреждения»?

Девушка решается идти против системы по своей сути карательной. Она находит в себе силы заявить о своем праве на нормальную жизнь, хотя система навесила на нее клеймо изгоя, «душевнобольной». Александр Кузнецов снимал историю борьбы человека за собственную жизнь на протяжении пяти лет. Когда смотришь картину, тебе очевидно, что она — герой. Ты видишь ее каждодневную, почти рутинную жизнь в интернате среди действительно больных людей, начинаешь осознавать степень мучительности этой жизни и ее храбрости, силе духа. Это фантастическая история, достойная всех «голливудов». Единственное, что могу вспомнить по аналогии с этим сюжетом из жизни, это «Пролетая над гнездом кукушки» Формана.

— Считается, что кино неспособно воздействовать на реальность, но у документального кино свои связи и взаимоотношения с действительностью и ее героями…

— Документальное кино, прежде всего, вычленяет частности и придает им форму художественного обобщения. Это возможность рассмотреть повседневную жизнь через увеличительное стекло. Искусство укрупняет повседневность, превращая в знак времени. Документальное кино дает надежду и даже уверенность, что ты не одинок в своих сомнениях, страхах, переживаниях. Ведь телевидение погружает нас в иную реальность.

СМИ утверждают иную общепринятую и одобренную сверху позицию. Документальное кино убеждает в том, что мир более многообразен, сложен, нежели его уплощение, упрощение, обезвоживание, происходящее ежедневно в телевизионном медийном потоке.

— Но нередко документальное кино вдохновляет игровиков. Уже снимается игровой фильм о партизане Николае Киселеве, спасшем жизнь 218 еврейским жителям белорусской деревни Долгиново. Эту историю мы узнали из фильма «Список Киселева», «Новая газета» даже вручала приз его режиссеру Юрию Малюгину.

— Картина, получившая спецприз жюри на нынешнем «Артдоке», израильского автора Влади Антоневича «Кредит на убийство» уже вызвала большой интерес. Влади с легендой, что он сочувствующий нашим наци американский националист, внедряется в группировки российских неонацистов, которые занимаются притеснением, насилием, убийствами «иноверцев», эмигрантов, представителей нетрадиционной ориентации. Он расследует историю убийств таджикского и дагестанского юношей, съемка которых «гуляла» по Сети. К Влади обратились представители одной из голливудских студий, сейчас идут переговоры о создании игрового блокбастера.

— Есть у тебя надежда на будущее «Ардокфеста»? Все-таки страна продолжает меняться, найдется ли в новой реальности место для честного документального кино?

— Трудно предположить, какой будет Россия к зиме 2017-го. Видим, как стремительно развиваются многие процессы. Понимаем, что нам предстоят новые президентские выборы. Что определенное противостояние и внутри общества, и в международных отношениях не предполагает перспектив для развязок, изменений к лучшему…

С одной стороны, мы верим в то, что фестиваль будет. С другой — разрабатываем альтернативные формы его проведения. Это не только расширение и вывод фестиваля с территории Российской Федерации. Мы уже три года проводим «Артдокфест» в одной из европейских столиц. И на десятом фестивале одна из программ показывалась в Москве, но не на территории РФ. Звучит казуистически? Просто мы были вынуждены часть фильмов показывать на территории посольства Чешской Республики, дабы вывести их из-под удара чиновников с больным воображением.

Ведь «Артдокфест» не просто лишился государственной поддержки. Чиновники поставили задачу уничтожить фестиваль. После прошлогоднего фестиваля Минкульт инициировал семь судебных процессов против «Артдокфеста».

В частности, в течение года мы работаем над платформой, которая будет называться «Артдокмедиа». Возможно, в апреле запустим ее первую часть.

— Это — весной. А сразу после Нового года на сайте нашей газеты проведем наш уже традиционный документальный фестиваль, где покажем некоторые фильмы и из программы «Артдокфеста».