В Новом Афоне, когда Сталин обедал с Берией, им принесли молодое вино. Вождь распорядился хранить вино при температуре не ниже 13–15 градусов, а его переохладили.

«Обслуга подала на стол злополучное вино, не проверив температуру, — ​с ужасом вспоминал начальник Главного управления охраны Министерства госбезопасности генерал-лейтенант Николай Власик. — ​Все это крайне возмутило т. Сталина, и он справедливо выразил нам свое недоверие, т. Сталин никак не мог успокоиться… Не знаю, как выдержало сердце, думал, что потеряю сознание. После этого инцидента я не спал трое суток».

Собачья преданность вождю не мешала Власику пить и гулять за казенный счет. Генерал привозил веселых женщин на правительственные дачи. Случалось, прямо за обеденным столом устраивал стрельбу — по хрустальным бокалам. Прибарахлился трофейным имуществом — ​собрал 14 фото­аппаратов, а также золотые часы, кольца, драгоценности, ковры, хрусталь в невероятных количествах. В голодающей, разрушенной войной стране развращенная и обнаглевшая бесконтрольная челядь вождя устроила себе красивую жизнь.

Любовь к дачам

Подражали хозяину. В самые трудные послевоенные годы Сталин распорядился построить ему новые резиденции для отдыха — ​под Сухуми, возле Нового Афона, на Валдае и на озере Рица. Вождя не смущало, что страна разрушена, голодает и эти бюджетные деньги можно было использовать на строительство больниц или школ.

Светлана Сталина писала об отце:

«Не знал ни счета современным деньгам, ни вообще сколько что стоит. Денег он сам не тратил, их некуда и не на что было тратить. Его быт, дачи, дома, прислуга, питание, одежда — ​все это оплачивалось государством, для чего существовало специальное управление в системе МГБ, а там своя бухгалтерия, и неизвестно, сколько они тратили… Он и сам это не знал. Иногда набрасывался на своих комендантов и генералов из охраны, на Власика с бранью: «Дармоеды! Наживаетесь здесь, знаю я, сколько денег у вас сквозь сито протекает!»

В сентябре 1947 года Сталин подписал огромную смету финансирования строительства своей новой дачи на озере Рица. Зная, что челядь в генеральских мундирах постоянно мухлюет, пригрозил Власику и его подручным:

— Спросите англичан, американцев. Им никогда не удавалось меня обмануть, а ведь среди них были серьезные противники. А вы беретесь меня одурачить!

Вдруг генерала Власика арестовали. Решили, что он в своей безнаказанности зарвался и кто-то обратил внимание Сталина на разгульный образ жизни главного охранника. Но Власика арестовали по другой причине: вождь решил, что генерал выдал план охраны Кремля иностранным разведкам…

А к «мелким грешкам» Сталин был крайне снисходителен. Скажем, ему представили документы на министра сельского хозяйства СССР Ивана Бенедиктова: «На протяжении длительного времени имеет две семьи. При строительстве дачи для второй семьи, используя служебное положение, способствовал получению рабочей силы, транспорта и стройматериалов в подведомственных министерству организациях. Получил для второй семьи квартиру за счет жилплощади, предназначенной работникам министерства. Во время командировок и поездок на курорт допускал излишества в расходовании государственных средств».

Наказание? Министра обязали «упорядочить семейный быт». Понятно, что Бенедиктов до конца жизни оставался пламенным сталинистом. Любовь чиновников к власти объяснялась возможностями, которые она перед ними открывала. Власть наделяла амбициозных и тщеславных чиновников неограниченной властью над людьми, давно уже немыслимой в других обществах. Уверенность в собственном величии подкреплялась системой распределения благ, доступных только тем, кто занимал высокий пост: нам можно, а вам нельзя — ​вот важнейший принцип жизни.

Подарок генсеку

Накануне Московской олимпиады немецкая компания «Мерседес-Бенц» презентовала Министерству внутренних дел СССР три новеньких автомобиля — ​«для обеспечения безопасности движения в связи с проведением летних Олимпийских игр 1980 года». Немцы надеялись, что, убедившись в высоком качестве их продукции, министр Николай Щелоков сделает им большой заказ и оснастит «Мерседесами» всю советскую милицию.

Министр поступил иначе. Он получил разрешение в правительстве и один «Мерседес» оформил на себя, второй на дочь. Третья машина досталась его сыну Игорю. Жене Николай Анисимович подарил «БМВ», который тоже достался ему бесплатно.

Благодарный Щелоков привел на прием к генсеку Брежневу всю коллегию МВД. Леонид Ильич протянул руку Щелокову, расцеловался со своим зятем — ​первым заместителем министра Юрием Чурбановым и спросил:

— Ну как дела? С чем пришли? Рассказывайте.

И Щелоков рассказал:

— Леонид Ильич, мы хотели бы вам доложить, как у нас организована работа, как обстоит дело с преступностью и как мы вам благодарны за ваше внимание, за то, что вы нашли время принять нас! Но сначала мы хотели бы преподнести вам сувенир.

Хозяйственное управление министерства приобрело охотничье ружье с инкрустацией. Министр положил на стол деревянный чехол, в котором на бархатной подкладке лежало ружье. У Брежнева, по словам начальника уголовного розыска страны Игоря Карпеца, заблестели глаза. Он сказал: «Давай!»

Все остальное время генсек рассматривал ружье. Щелоков заговорил было о работе министерства, но Брежнев слушал невнимательно и ни о чем не спросил.

Предпочитала брать валютой

Стефан Могилат, многолетний помощник Арвида Пельше, члена политбюро и председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, вспоминал:

«При Брежневе вообще снизился уровень нравственных требований. Широкое распространение получило пьянство. Зимним холодом повеяло на обычную человеческую честность и порядочность. Зато прямо-таки летний сезон открылся для разного рода проныр и любителей поживиться за казенный счет. А в постыдной роли их защитников выступали подчас сам Брежнев и его подручный Подгорный».

Коррупция приняла широчайший характер, поскольку вся жизнь человека зависела от армии чиновников. Сегодня размер тогдашних взяток кажется смехотворным, так ведь и уровень жизни был иным.

Министр культуры Екатерина Фурцева, по словам певицы Галины Вишневской, охотно принимала подношения от артистов: «Предпочитала брать валютой, что могу засвидетельствовать сама: в Париже, во время гастролей Большого театра в 1969 году, положила ей в руку четыреста долларов — ​весь мой гонорар за сорок дней гастролей, так как получала, как и все артисты театра, десять долларов в день. Просто дала ей взятку, чтобы выпускали меня за границу по моим же контрактам (а то ведь бывало и так: контракт мой, а едет по нему другая певица). Я от волнения вся испариной покрылась, но она спокойно, привычно взяла и сказала: «Спасибо».

Начальник Московского управления госбезопасности Виктор Алидин вспоминал, что по делу о коррупции проходил министр рыбного хозяйства Александр Ишков, кандидат в члены ЦК, депутат Верховного Совета СССР. Генерал Алидин доложил председателю КГБ Андропову: по материалам следствия выходит, что рыбный министр набрал взяток на 23 тысячи рублей. Андропов, подумав, сказал:

— Хорошо, я доложу Леониду Ильичу, но знаю, что для него это будет тяжелым известием.

Через некоторое время Андропов позвонил Алидину:

— Брежнев считает, что поскольку министр — ​кандидат в члены ЦК, то до съезда вопрос о нем решаться не будет. Неудобно получится. Словом, Леонид Ильич посоветовал мне его вызвать и поговорить.

Вскоре Андропов вновь соединился с Алидиным. Ишков признал, что брал деньги, но считал их подарками. Министр заявил о готовности всю сумму внести в доход государства, что и сделал.

— Мало он внес, Юрий Владимирович, — ​сказал Алидин. — ​Следствием установлено, что за ним еще взяток на сумму в двадцать девять тысяч рублей.

Не возражая, Ишков внес и эту сумму. В феврале 1979 года его отправили на пенсию. Он оставался кандидатом в члены ЦК и депутатом, а после смерти был с почестями похоронен на Новодевичьем кладбище.

Неужели это правда?

В первых числах января 1981 года в Завидове шла работа над отчетным докладом ЦК партии XXVI съезду КПСС. За длинным столом устроилась обычная бригада — ​помощники генсека, сотрудники отделов ЦК, доверенные журналисты. Проект доклада читали вслух. Сам Брежнев в шерстяном полуспортивном костюме устроился с края. Перед ним лежал текст, отпечатанный на специальной мелованной бумаге крупным шрифтом.

В проекте доклада упоминалась коррупция в здравоохранении. Брежнев недоверчиво переспросил:

— Неужели это правда? Неужели до этого докатились?

Присутствующие подтвердили, что дело обстоит именно так. Помощник по международным делам Андрей Александров-Агентов добавил:

— Знаете, Леонид Ильич, даже в нашей больнице для начальства, в ЦКБ, есть твердо установленная такса — ​сколько за какую операцию давать на лапу.

Брежнев удивленно покачал головой. В окончательный текст этот пассаж не вошел. Вычеркнули. Леонид Ильич не хотел разговоров на сей счет: зачем огорчать людей? Борьбу с коррупцией затевали в исключительных случаях.

Смена элит

Офицеров КГБ первыми секретарями ЦК республик и первыми секретарями обкомов не делали. Чекисты не могут стоять над партией. Генерала госбезопасности Гейдара Алиева поставили во главе Азербайджана, потому что невероятно распространившаяся в республике коррупция угрожала столь высоко ценимой стабильности.

Алиев провел массовую чистку кадров, снял с работы около двух тысяч чиновников. Часть из них была арестована. «Борьба с коррупцией, — ​вспоминал один из бакинских партработников, — ​придала на какое-то время утраченную моральную привлекательность начинавшей хиреть партийной власти».

В Баку со всей страны устремились изучать республиканский опыт. Но восхищались только те, кто приезжал в Азербайджан на экскурсию. Масштабы коррупции в республике не уменьшились. Произошла смена республиканских элит. Важнейшие должности и доступ к казне перешли к другому клану. А новое руководство желало так же наслаждаться жизнью, как и прежнее.

А в Узбекистане борьбу с коррупцией поручили не своим, а приезжим. Поэтому и вскрылась картина тотального взяточничества в партийно-государственном аппарате. Система поборов — ​от республиканского ЦК до сельских райкомов. Нижестоящие тащили деньги вышестоящим. Вышестоящие брали, чтобы передать еще выше. Но и себя не забывали. В такой атмосфере должности, звания, ордена и даже золотые звезды Героя Социалистического Труда тоже превратились в товар — ​они продавались.

Государству ежегодно «сдавали» около шестисот тысяч тонн несуществующего хлопка — ​таким образом из казны крали сотни миллионов рублей. На эти деньги узбекская элита вела сладкую жизнь и охотно делилась краденым с московскими начальниками. Местные партийные руководители установили полуфеодальный режим, распоряжаясь крестьянами как рабами. Милиция и прокуратура были ручными. У местных руководителей — ​по нескольку домов и машин. Многие воздвигли себе настоящие особняки. А в Ташкенте полмиллиона жителей жили в землянках без водопровода и канализации…

Процветала не столько система взяток, когда деньги вручаются за конкретную услугу, а своего рода бартер. Люди, сидящие у кормушек, обменивались, кто чем владеет, и делились с сильными мира сего и просто с важными и полезными людьми. То же самое происходило и в других регионах страны.

Арестовать и судить?

В марте 1982 года Комитет партийного контроля отправил в секретариат ЦК записку «О многочисленных фактах взяточничества среди руководящих работников Краснодарского края». Первым секретарем крайкома был Сергей Медунов.

«В крайкоме с согласия Медунова была создана четкая система подарков, — ​рассказывал на следствии бывший секретарь крайкома Тарада. — Подарки и продукты вручались ответственным лицам в Москве, на отдыхе — в Сочи, Геленджике, при приезде в край. Я принимал участие в сборе подарков».

Анатолий Тарада получал деньги за то, что прикрывал существовавшую в крае теневую экономику, в основном подпольные цеха, которые гнали «левую» продукцию. Благодарные «цеховики» передавали ему деньги, а он делился с остальными. Говорят, что на следствии Тарада обещал назвать все имена, но в ту же ночь умер в камере.

«Андропову, — ​пишет бывший второй секретарь Ставропольского крайкома Виктор Казначеев, — ​сообщили о валютных операциях Медунова по продаже за границу черной икры и других незаконных действиях краснодарцев на многие миллионы долларов, о коррупции в торговле и иных сферах народного хозяйства».

Но Брежнев не хотел обижать Меду­нова. Выслушав Андропова, Леонид Ильич спросил:

— Что же делать?

— Возбуждать уголовное дело, — ​предложил Андропов, — Медунова арестовать и судить.

— Юра, этого делать нельзя, — от­резал Брежнев. — ​Он руководитель большой партийной организации, а теперь его — ​под суд? Мы опоганим хороший край.

Директора гастронома — расстрелять

А вот директора столичного гастронома № 1 («Елисеевский») Юрия Соколова Верховный суд РСФСР приговорил 11 ноября 1983 года к расстрелу. Невиданно суровый приговор был воспринят как политический: хотели скомпрометировать хозяина Москвы. Тогда ходили слухи, что на пост генерального секретаря — ​после Брежнева — ​претендует член политбюро и первый секретарь московского горкома Виктор Гришин. У него были свои сторонники, которые верили в звезду своего шефа.

Занимались директором «Елисеевского» следователи управления КГБ по Москве и Московской области. Следователи предлагали ему назвать всех, с кем он делился, кому раздавал дефицитные продукты. Соколов не подозревал, что его ждет расстрел, и помог следствию. Посадили несколько сот торговых работников, в том числе начальника Главного управления торговли Мосгорисполкома Николая Трегубова. О деле Соколова стало известно всему городу. Поползли слухи о том, что арест директора — ​начало борьбы с коррупцией в высших эшелонах, что уже идут обыски у сильных мира сего, у них находят миллионы. Словом, Андропов действует!..

Правда, возникает вопрос: отчего такие показательные процессы не устроили в областях, где ситуация была много хуже, чем в Москве? Где людям вовсе нечего было есть — ​они каждую субботу приезжали в столицу за колбасой. Напрашивается ответ: тамошние партийные секретари не были соперниками Юрию Владимировичу.

Андропов, став главой партии, вызвал секретаря парткома аппарата ЦК и поинтересовался, с каких сумм высшие чиновники платят взносы? Выяснилось, что аппаратчики неплохо зарабатывают, публикуя статьи и книги, сочиняя сценарии и внутренние рецензии, нанимаясь консультантами фильмов, художественных и документальных. Андропов велел это прекратить. Он также поинтересовался, кто из сотрудников ЦК состоит в дачном кооперативе? Работникам центрального аппарата запретили обзаводиться дачами.

Наполнить прилавки или вообще улучшить жизнь генсек не мог. Поэтому железным голосом, в котором один из его подчиненных услышал «сталинский металл», обещал навести порядок и покончить с коррупционерами. Всем понравилось. И ничего, что в магазинах пусто, зато кого-то из начальников посадят. Что еще может доставить такое удовольствие?!