Назначение Орешкина стало неожиданностью. Его имя не фигурировало в списках возможных преемников (если здесь уместен этот термин) Алексея Улюкаева, утекавших в прессу. Обсуждая аппаратный смысл назначения, многие наблюдатели приходят к выводу о том, что Орешкин должен возглавить ликвидационную команду. Поскольку смысл существования отдельного министерства, задача которого развивать экономику в условиях многолетней российской стагнации, не ясен, то вполне резонно можно предсказывать появление единого министерства экономики на базе Минфина. По образцу того министерства, которое существовало в годы гайдаровских реформ, — с той только разницей, что если в 1992 году перед правительством стояла задача проведения экстренных структурных реформ, то сегодня речь скорее о том, чтобы замедлить стагнацию, постараться сэкономить последние резервы и изыскать новые источники пополнения бюджета.
На пути структурных реформ, о необходимости которых так долго говорили эксперты Кудрина, встали мощные госкорпорации, интересы которых как раз состоят в том, чтобы ничего не менять. А перед слишком ретивыми реформаторами теперь всегда будет стоять все та же судьба Улюкаева.
Об Орешкине хорошо отзываются не только Путин или вице-премьер Шувалов. Пользователи интернета и журналисты нашли его выступления на различных публичных площадках и сочли нового министра интересным оратором и специалистом. Но профессиональных качеств для выживания в российском правительстве недостаточно — аппаратный вес Орешкина без внешней поддержки ничтожен. Глава Минфина Антон Силуанов опроверг грядущее слияние ведомств, но как-то неконкретно, сказал, что главное — это слаженная работа ведомств, а не их формальная структура. Из чего, как и из предыдущего места работы Орешкина, может следовать, что влияние Минфина в бывшем ведомстве Улюкаева в любом случае будет усиливаться.
Показательно, что при всей неожиданности фигуры Орешкина, он в конечном счете выходец из той же экономической команды наследников гайдаровских реформ, что и остальной экономический блок в правительстве, — Силуанов был заместителем Кудрина. Порулить экономическим развитием снова не дали представителям других школ или просто групп влияния — не прошел не только условный Сергей Глазьев, но и заметно менее радикальный Андрей Никитин, руководитель Агентства стратегических инициатив, чья кандидатура также обсуждалась в прессе. При этом первые публичные заявления Орешкина на посту министра намекают, что быть технической фигурой он не намерен, речь должна идти о реорганизации ведомства под новые задачи.
Из этой перспективы становятся яснее акценты, расставленные Путиным в послании-2016. Самым конкретным из его предложений оказалась готовность дать «зеленый свет» налоговой реформе, которая намечена на ближайшие два года и должна вступить в действие в 2019 году. Президент не объяснил, в чем конкретно она должна состоять, не считая общих слов о повышении эффективности фискальной системы и необходимости поддерживать бизнес. Но исходя из назначения Орешкина и того исторического факта, что все налоговые реформы эпохи Путина проводились командой Алексея Кудрина, можно сделать вывод: президент согласился со стратегией Минфина.
Неделю назад Силуанов сформулировал ее основные тезисы: отказаться от идеи повышения прямых налогов, в том числе социальных отчислений, за счет косвенных — в первую очередь НДС и акцизов. Такой подход, известный как фискальная девальвация, применяется некоторыми странами ЕС, в частности Грецией, для роста экспорта за счет удорожания внутреннего потребления. В российских условиях он прежде всего ориентирован на балансировку бюджета в условиях, когда социальные сборы и без того ложатся на бизнес довольно тяжелым бременем.
Другие темы в послании президента выглядели как декларация гражданского примирения: никого нельзя считать преступником до решения суда; в политике, искусстве или экономических вопросах можно открыто высказывать любые взгляды.
К счастью, в этом году совсем обошлось без отсылок к «сложной геополитической ситуации» и без критики «наших западных партнеров».
Президент, с одной стороны, реагирует на очевидную усталость общества от внешнеполитических дискуссий — накануне был опубликован опрос «Левады», согласно которому 75% россиян выступают за нормализацию отношений с Западом. Но также здесь намечен поиск нового образа Путина для старта президентской кампании, которая, судя по всему, начнется по историческим меркам совсем скоро — и выиграть ее одним Крымом уже не получится.
Назначение Орешкина стало неожиданностью. Его имя не фигурировало в списках возможных преемников (если здесь уместен этот термин) Алексея Улюкаева, утекавших в прессу. Обсуждая аппаратный смысл назначения, многие наблюдатели приходят к выводу о том, что Орешкин должен возглавить ликвидационную команду. Поскольку смысл существования отдельного министерства, задача которого развивать экономику в условиях многолетней российской стагнации, не ясен, то вполне резонно можно предсказывать появление единого министерства экономики на базе Минфина. По образцу того министерства, которое существовало в годы гайдаровских реформ, — с той только разницей, что если в 1992 году перед правительством стояла задача проведения экстренных структурных реформ, то сегодня речь скорее о том, чтобы замедлить стагнацию, постараться сэкономить последние резервы и изыскать новые источники пополнения бюджета.
На пути структурных реформ, о необходимости которых так долго говорили эксперты Кудрина, встали мощные госкорпорации, интересы которых как раз состоят в том, чтобы ничего не менять. А перед слишком ретивыми реформаторами теперь всегда будет стоять все та же судьба Улюкаева.
Об Орешкине хорошо отзываются не только Путин или вице-премьер Шувалов. Пользователи интернета и журналисты нашли его выступления на различных публичных площадках и сочли нового министра интересным оратором и специалистом. Но профессиональных качеств для выживания в российском правительстве недостаточно — аппаратный вес Орешкина без внешней поддержки ничтожен. Глава Минфина Антон Силуанов опроверг грядущее слияние ведомств, но как-то неконкретно, сказал, что главное — это слаженная работа ведомств, а не их формальная структура. Из чего, как и из предыдущего места работы Орешкина, может следовать, что влияние Минфина в бывшем ведомстве Улюкаева в любом случае будет усиливаться.
Показательно, что при всей неожиданности фигуры Орешкина, он в конечном счете выходец из той же экономической команды наследников гайдаровских реформ, что и остальной экономический блок в правительстве, — Силуанов был заместителем Кудрина. Порулить экономическим развитием снова не дали представителям других школ или просто групп влияния — не прошел не только условный Сергей Глазьев, но и заметно менее радикальный Андрей Никитин, руководитель Агентства стратегических инициатив, чья кандидатура также обсуждалась в прессе. При этом первые публичные заявления Орешкина на посту министра намекают, что быть технической фигурой он не намерен, речь должна идти о реорганизации ведомства под новые задачи.
Из этой перспективы становятся яснее акценты, расставленные Путиным в послании-2016. Самым конкретным из его предложений оказалась готовность дать «зеленый свет» налоговой реформе, которая намечена на ближайшие два года и должна вступить в действие в 2019 году. Президент не объяснил, в чем конкретно она должна состоять, не считая общих слов о повышении эффективности фискальной системы и необходимости поддерживать бизнес. Но исходя из назначения Орешкина и того исторического факта, что все налоговые реформы эпохи Путина проводились командой Алексея Кудрина, можно сделать вывод: президент согласился со стратегией Минфина.
Неделю назад Силуанов сформулировал ее основные тезисы: отказаться от идеи повышения прямых налогов, в том числе социальных отчислений, за счет косвенных — в первую очередь НДС и акцизов. Такой подход, известный как фискальная девальвация, применяется некоторыми странами ЕС, в частности Грецией, для роста экспорта за счет удорожания внутреннего потребления. В российских условиях он прежде всего ориентирован на балансировку бюджета в условиях, когда социальные сборы и без того ложатся на бизнес довольно тяжелым бременем.
Другие темы в послании президента выглядели как декларация гражданского примирения: никого нельзя считать преступником до решения суда; в политике, искусстве или экономических вопросах можно открыто высказывать любые взгляды.
К счастью, в этом году совсем обошлось без отсылок к «сложной геополитической ситуации» и без критики «наших западных партнеров».
Президент, с одной стороны, реагирует на очевидную усталость общества от внешнеполитических дискуссий — накануне был опубликован опрос «Левады», согласно которому 75% россиян выступают за нормализацию отношений с Западом. Но также здесь намечен поиск нового образа Путина для старта президентской кампании, которая, судя по всему, начнется по историческим меркам совсем скоро — и выиграть ее одним Крымом уже не получится.
