Эта идея витала в воздухе. Потому что ведь каждый день что-нибудь запрещают. «Из забывших меня можно составить город», — писал Бродский. А из запрещенки на сегодняшний день сложился уже целый мир, в котором можно жить, не выходя наружу, — запрещенный. В нем есть все: хорошие книги, вкусная еда, художники, юристы, психологи, историки… Свои герои, свои сумасшедшие и даже свои презервативы — Durex, которые были запрещены к продаже в России. Правда, их уже опять разрешили.

Запрещенных тысячи. При этом мысли договориться о совместных действиях, поддержать друг друга или хотя бы просто обменяться опытом у них до сих пор почему-то не возникало. Правозащитники в основном тусуются с правозащитниками, активисты с активистами, художники с художниками. Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Но ведь так и передавят поодиночке.

Когда я собирал вместе этих людей, я больше всего боялся, что наша встреча превратится в съезд обреченных или заговор отверженных. У женщин потекут слезы, начнутся бесконечные жалобы на жизнь и воцарится атмосфера тотальнейшей безнадеги. Мало кто из них не был под судом. Добрая половина записана в иностранные агенты. Такое ощущение, что сидишь среди джеймсов бондов. Один список участников чего стоит.

Валентина Череватенко приехала на съезд из Новочеркасска. Она возглавляет миротворческую организацию «Женщины Дона». Сейчас находится под судом за неисполнение закона об «иностранных агентах». Это прецедент. Если ее осудят, «агентов» будут привлекать пачками.

Артем Лоскутов, инициатор новосибирских «Монстраций», судится непрерывно. И «Монстрации» регулярно пытаются запретить, и его лично — то за оскорбление религиозных чувств, то за оскорбление представителей власти, то еще за что-нибудь. Оскорбительный человек.

Алексей Гаскаров вообще только что освободился. Три с половиной года отсидел по «болотному делу».

У Ольги Пицуновой, саратовского эколога, ситуация совсем тяжелая. Ее организацию оштрафовали, а потом наложили арест на пенсию Пицуновой и даже на выплаты по инвалидности. Приставы врывались к ней в квартиру, выломав дверь, чтобы привести под конвоем в суд.

Артемий Троицкий, который вел съезд, под судом был раз шесть. Самые известные процессы — «дело дрессированного пуделя при Суркове» и «дело самого поганого мента». Одно вызвано высказыванием Троицкого в адрес музыканта «Агаты Кристи» Вадима Самойлова, другое — в адрес майора Хованского, замешанного в истории с ДТП на Ленинском и «Мерседесом» S666.

У Антона Носика, самого известного нашего блогера и интернет-деятеля, — штраф в полмиллиона рублей за запись в блоге.

Правозащитник Андрей Юров — глава Крымской полевой миссии, которую фактически выдавили из Крыма.

Была Полина Филиппова из «Сахаровского центра», на который наезды не прекращаются и не только в связи с фотовыставкой. Аскольд Куров, снявший фильм о группе «Дети 404», помогающей ЛГБТ-подросткам. В прокате его, естественно, нет. Была Хана Корчемная, психолог из «404». Был Иван Варенцов из Фонда Рылькова, помогающего наркозависимым. Разумеется, они тоже «агенты». Катрин Ненашева из антивоенной арт-группы «Не-Мир». Елена Гремина, главный режиссер Театра.doc, который гоняют из помещения в помещение по всей Москве за слишком уж актуальные спектакли. Татьяна Сушенкова, активист фестиваля «МедиаУдар», на который чуть ли не каждый год приезжают по разным поводам силовики и пытаются всех забрать…

Почти все они — герои публикаций в «Новой». И вот странность — почти все не имеют отношения к оппозиции. Либеральных взглядов в классическом понимании придерживаются вообще единицы. Их активность — гражданская, а не политическая, они не считают власть главным врагом, с которым надо бороться, на съезде ни разу не звучало выражение «кровавый режим» и фамилия президента РФ. Однако власть почему-то их врагами считает. А с врагами, как известно, не церемонятся.

Но жалоб, вопреки ожиданиям, не было. Троицкий, апеллируя к своему опыту, призывал всех не бояться наездов и прессинга. Это немного странно звучало в присутствии Алексея Гаскарова. Уж он-то точно человек бесстрашный. Да и по остальным незаметно, чтобы боялись. А Гремина вообще начала свою речь с того, что негосударственную организацию запретить невозможно. Это сильное заявление. Крохотный частный театр и огромная государственная машина. Как вы думаете, кто кого? А она говорит — невозможно:

— Слабое место у негосударственной структуры — аренда. На арендодателя оказывают давление, и он вас выкидывает на улицу. Но мы нашли риелтора, который готов к таким ситуациям. Да, конечно, тяжело, но выход все-таки есть. После спектакля о «болотном деле» к нам пришли разговаривать специалист по вывозу твердых отходов, специалист из убойного отдела, прокуратура, два чувака из ФСБ… В итоге мы переехали и продолжаем делать то, что делали. Самое главное, что это не отпугнуло зрителей. Представьте: улица перед театром запружена автобусами с ОМОНом, бегает жуткого вида огромная овчарка. Первая реакция — страх. Но скоро все к ней привыкли, говорили «А, это Нюша» и даже стали ее подкармливать. Люди могли морально сломаться, но не сломались.

Лоскутов же не только не сломался, ему, как ни странно, вообще все нравится:

— Я хотел бы поблагодарить власть за запреты, поскольку они идут нам на пользу. Когда сажали «Пусси Райот», мы поддерживали их картинками, «иконами «Пусси Райот». Шесть раз заводили административные дела об оскорблении религиозных чувств за это изображение, оно было запрещено судом к распространению на территории РФ. Но если сейчас запросить «Гугл», он выдаст сотни этих изображений. Каждый следующий суд приводил к тому, что картинки печатала пресса, футболки с картинками продавались, а деньги отправлялись в поддержку девчонкам. Каждое новое дело, сулившее мне штраф, приводило к скачку продаж. И я мысленно благодарил православных активистов, которые ежедневно писали на меня жалобы. Все это работает как реклама: казаки пришли на выставку — хорошая выставка, надо сходить посмотреть.

Примерно о том же — Антон Носик. По его версии, в интернете запрещающие инстанции заведомо проигрывают тем, кого пытаются запретить:

— До тех пор пока есть горизонтальные связи между людьми, информация будет распространяться. Ну да, ее придется зашифровывать, но это не так уж сложно. Каждый следующий шаг по блокировке оказывается неэффективным. Запретили торрентс.ру, появился рутрекер.орг, запретили рутрекер.орг, и Россия вышла на второе место в мире по количеству пользователей сети Тор, так называемого невидимого интернета. Подняли грамотность миллионов людей по обходу блокировок. Теперь люди могут не только скачивать фильмы, но и ходить на сайты, запрещенные по политическим мотивам.

Можно заставить поисковую машину удалить ссылку на неприятную для кого-то информацию. Можно обязать «Новую газету» удалить публикацию о яхте «Княгиня Ольга». Но мы-то с вами, персональные пользователи, не обязаны ничего удалять. Информация мгновенно разойдется, а запреты послужат ей прекрасной рекламой. В поединке против людей, которые хотят нам запретить доступ к информации, мы заведомо победим. На этой территории мы всегда сильнее.

Об одном из самых оригинальных лайфхаков, способов обхода запретов, рассказал Аскольд Куров. Было понятно, что на фильм о том, как травят гомосексуальных подростков, получить государственное финансирование невозможно. А уж тем более прокатное удостоверение:

— Деньги мы собирали на международном краудфандинге под анонимных режиссеров из России. Была закрытая премьера в Москве, ее пикетировали православные активисты, приехала полиция с автоматами. Прошел показ во Владивостоке на фестивале «Меридианы Тихого», у его организаторов были потом проблемы. На одном из фестивалей придумали интересный перформанс. На входе выдавали зрителям ноутбук и флешку с фильмом. Вроде публичного показа нет, а он есть. Но, правда, после этого все равно были проблемы и у нас, и у организаторов. В итоге мы выложили фильм на «Ютуб», и его посмотрели больше ста тысяч.

Не было счастья, да несчастье помогло. Мог ли малобюджетный документальный фильм на маргинальную тему собрать сто тысяч зрителей обычным способом? Вряд ли. Для этого надо было устроить больше пятисот показов, а лучше тыщу. Что практически нереально. Вытолкнув фильм из офлайна в онлайн, ему увеличили аудиторию как минимум раз в десять.

Так обстоят дела с активистами и людьми, которые привыкли действовать партизанскими методами. Они мобильны и в целом ряде ситуаций неуязвимы. Даже если вдруг разгромят активистский фестиваль «МедиаУдар», я уверен, что Катрин Ненашева и Таня Сушенкова найдут выход. Будут устраивать подпольные выставки и уличные перформансы. Они, собственно, и сейчас их устраивают. Да мало ли что можно придумать.

Сложнее с общественными организациями. Организация не может раствориться в воздухе в случае опасности. Она должна иметь офис, счет в банке и кучу юридических документов. Даже закрыть свою организацию не так просто.

— К моменту закрытия на нас висело около 800 тысяч разных штрафов, —рассказывает эколог Ольга Пицунова. — Очень выгодно иметь некоммерческие организации, объявленные иностранными агентами, в незакрытом виде. На них можно накладывать все больше штрафов, не давать закрываться, а потом начинать уголовное преследование. Их цель— посадить вас на короткую цепочку, чтобы вы были зависимы, чтобы поняли, что быть экономически независимым, иметь собственное мнение и оказывать влияние на действия власти, — это опасно.

И тут мы плавно переходим к проклятому вопросу «что делать?»: замкнуться в протестном гетто, уйти в глухую оборону и работать исключительно для своих или пойти в народ, в большой мир? А поймут ли? Но разве не в интересах народа то, чем занимаются правозащитники, экологи, миротворцы? Разве не народу нужен мир, воздух без радиоактивных отходов и улицы, на которых полиция не будет тебя хватать просто потому, что ты ей не нравишься? Пицунова именно поэтому и отказалась признать себя иностранным агентом. Она не считает, что работает в интересах иностранных держав. «Я патриот», — говорит она. Но откуда тогда у «запрещенных» психология осажденной крепости? Откуда ощущение, что «все против нас»?

Алексей Гаскаров:

—У меня был уникальный опыт. Я пришел в барак, там 100 человек и 99 имели отличную от моей точку зрения. А когда я выходил, все 99 были на моей стороне. Я в зоне был единственным человеком, который выписывал газеты, все брали у меня их читать. И это реально работало. Они говорили: «Ну ни фига себе! Мы вообще не знали, что в России такие вещи происходят». Официальную пропаганду довольно просто разбить, если задаться такой целью. Раньше бы я так не сделал, но сейчас, когда у кого-то день рождения, я думаю — а не подарить ли ему подписку на «Новую газету» или билет в Театр.doc? Очень важно не замыкаться в своем кругу. Мы окружаем себя людьми, которые думают так же, как мы. И потом удивляемся, почему за «Единую Россию» проголосовало столько народу. А все потому, что мы не выходим за рамки своей тусовки.

Андрей Юров:

— По моим подсчетам, в России примерно один процент граждан, если придавать этому слову его подлинный смысл, а 99% — подданных. Причем большая часть оппозиции — тоже подданные. Они хотят сменить не принцип устройства общества, а хозяина, сделать его более добрым и справедливым. Хотят, чтобы он лучше к ним относился. Поэтому первая задача — просвещение. Как только граждан будет пять процентов, начнутся изменения, как только их будет семь, изменения станут необратимыми.

А это значит, что надо переходить от индивидуального творчества к институциям. Нам нужен не один Артем Лоскутов, а тысяча. Только тогда хоть что-то начнет меняться. Открыть «Школу монстраций»! Пусть молодые люди приезжают к Лоскутову учиться. Я серьезно. Нам нужна тысяча театров.doc, которые будут работать в школах, в вузах, в тюрьмах.

Нужны серьезные программы просвещения из-за границы. Не антикремлевские, а именно гражданско-просветительские. У меня большая претензия к эмигрантской тусовке: они давно могли бы создать проекты лучше, чем «Постнаука» и «Арзамас», открыть центры, но они этого не делают, они заняты своими проблемами. Это нужно нам всем: и НКО, и активистам, и арт-деятелям. Это то, на чем все могут сейчас сойтись.

Представим на минуту, что программа Юрова осуществилась и светлое будущее настало. Как оно будет выглядеть? Мир без пыток, войн, преследований по половому и национальному признаку. Мир без православных активистов, Центра «Э», продажного телевидения… Но оказалось, что запрещенные не собираются никого запрещать. Перед съездом я раздал всем анкеты. Один из вопросов — провокационный: кому в идеальном мире не будет места? Но на провокацию не повелся никто. Ответы:

«Запретить? Ни в коем случае»; «Люди равнодушны, беспомощны и злы? Не будьте сами такими, и все получится»; «Мы хотим снизить в обществе уровень агрессии, а не идти по пути запретов».

Что нужно сделать в первую очередь?«Отменить закон «Димы Яковлева»; «Отменить закон «об иностранных агентах»; «Вернуть политические свободы, независимый суд, смягчить уголовное законодательство».

Каким будет этот мир?«Мир без насилия»; «Мир с максимальным разнообразием точек зрения».

Верите ли вы в то, что это осуществимо? А если не верите, но продолжаете заниматься своей деятельностью и не уезжаете из страны, то какая у вас мотивация?«Верю»; «Верю в то, что это возможно частично»; «Верю, и буду все для этого делать»; «Верю в существование законов общественного развития, которые ведут общество к свободе».

И самый главный ответ: «Не верю. Но тут интересно. И тут мы нужнее, чем там».