16 ноября в колонии ИК-4 в Армавире объявил голодовку осужденный Юрий Болгов. За три года, которые Болгов успел отсидеть, он никогда не конфликтовал с администрацией колонии и не имел взысканий. Через несколько месяцев он планировал подавать ходатайство об условно-досрочном освобождении, но тут в колонию приехала проверка УФСИН Краснодарского края.

Как рассказывает жена Болгова Елена Васильева, муж позвонил ей 4 ноября. «Во время обхода проверяющих он находился в жилой секции — рассказывает Елена. — Был в сменной обуви, то есть в тапочках. Проверяющему это не понравилось, и он дал распоряжение составить рапорт и поместить Болгова в изолятор. Юрий пытался объяснить, что замечания необоснованно — это жилая секция и он по закону обязан находиться в сменной обуви. Проверяющим попытка заключенного заговорить не понравилась ещё больше. И они поставили задачу посадить Юру в ШИЗО во что бы то ни стало. Попыток найти причину для помещения в ШИЗО было предпринято несколько, ни одна из них не увенчалась успехом. Юрий ничего не нарушал. И тогда через несколько дней один из сотрудников колонии «по-человечески» просил Юрия подписать якобы отказ от работы (основание для наказания). Мой муж ничего подписывать не стал, хотя уже знал, что все, кто таким же образом «не понравился» краевому начальству УФСИН, давно сидят в изоляторах. Муж за неделю до этой проверки перенес сердечный приступ, проходил курс лечения в медчасти. Помещение в ШИЗО могло закончиться для него плохо. Я понимала, что назревает что-то нехорошее и обратилась к краевому прокурору Киргоеву, руководству ФСИН и УФСИН по Краснодарскому краю, лично к начальнику колонии Томазову. Большие надежды я возлагала на членов ОНК Красноярского края. Я им сразу позвонила».

В среду 16 ноября, в день, когда Юрий окончил курс капельниц, оперативно организованная комиссия в колонии все-таки отправила Болгова в ШИЗО «за нарушение правил распорядка и отказ от работы». В этот же день Болгов написал заявление о голодовке. Елена позвонила председателю местной ОНК. Станислав Подберезный, молодой священник, известный как отец Владимир, попросил прислать письменное заявление (хотя для экстренного выезда ОНК в колонию достаточно устного заявления). «Я написала официальное обращение на почту ОНК. На следующий день председатель прислал мне сообщение о том, что поручил дело своему заместителю — Марине Калужиной. Мы с ней созвонились, я просила скорее выехать к моему мужу в колонию, была готова оплатить расходы правозащитников, закон это не запрещает. Мне сказали, что члены ОНК будут в Армавире по своим делам только в среду, то есть через неделю. «Тогда заодно мы заедем и в колонию к вашему мужу», — так они мне сказали. Я объяснила, что в среду он уже выйдет из ШИЗО и их срочная помощь будет уже не очень нужна», — рассказывает Елена. В переговорах с отцом Владимиром и его замом Калужиной прошел еще один день. И только на третьи сутки обращение Лены было, наконец, отправлено по электронной рассылке на почту всем членам ОНК.

Из 19-ти человек, выбранных в четвертый созыв ОНК Краснодарского края, только один (!) оказался готов срочно выехать в колонию ИК-4. Валерий Мардыко попросил председателя (отца Владимира) найти ему напарника (по закону проверять места принудительного содержания в одиночку нельзя). «Отец Владимир ответил, что сам ездить с проверками сможет только в декабре из-за семейных обстоятельств, а если кто-то из правозащитников захочет поехать — пожалуйста, пусть едет. Затем между оставшимися членами ОНК Краснодарского края последовал бурный обмен письмами. В результате ОНК пришла к выводу, что никакой угрозы жизни осужденного они не видят», — сказал Мардыко. А отец Владимир прислал Лене сообщение: «Я не могу и не имею право их принуждать». И перестал отвечать звонки.

Когда я напомнила отцу Владимиру, что по закону об общественном контроле (ФЗ-76) члены ОНК должны реагировать на каждое поступившее заявление, в том числе, обязаны давать официальный ответ, если отказываются от проверки, отце Владимир сказал: «Мы же волонтерская организация, мы не на окладе, не на должности. Да и как мы должны реагировать, если человек фактически нарушил режим? Его не били, не унижали. Он сам нарушил режим и к нему применили наказание, которое регламентируется внутренними уставами УФСИНа. А сейчас, по причине, непонятной нам, решил просто саботировать деятельность учреждения своей голодовкой.

— Откуда вам известно, что осужденный действительно что-то нарушил?

— Так его жена сама это сказала.

— Елена рассказывает ровно обратное и именно поэтому просит вашей помощи. Ее мужа незаконно поместили в ШИЗО. Как вы выяснили, что ее муж что-то нарушил, если сами не проверяли и в колонию не ездили?

— Я уточнял этот вопрос у первого зама начальника краевого ФСИН (то есть, получается, представителя той самой инстанции, которой не понравились тапочки Болгова — А. С.).

Заместитель председателя Краснодарского ОНК, бывший работник органов внутренних дел, Марина Калужина уверяет, что если заявительницу не информируют о результатах работы, это не значит, что она не ведется. «В чем смысл работы, я вам пока пояснить не могу, потому что там разные каналы используются. То, что Болгов объявил голодовку, не совсем соответствует действительности. В ближайшее время мы получим объективную картину происходящего, но сейчас я не могу вам рассказать всего», — сказала Калужина. По ее словам, запрос в УФСИН был отравлен в пятницу. Получается, правозащитники знали о голодовке в ШИЗО, но ничего не делали два дня. Когда планируется посещение колонии, Калужина не знает. «Мы что, должны извещать заявительницу, когда мы туда поедем? Мы не действуем в интересах третьих лиц, мы действуем в интересах закона, в интересах соблюдения прав человека», — заявила Калужина.

Пока члены Краснодарского ОНК ждали ответ на свой запрос, Елене каждый день звонили другие осужденные из колонии ИК-4, и рассказывали, как чувствует себя Юрий (на время заключения в ШИЗО человеку запрещены звонки и свидания). Болгов продолжал отказываться от еды, его жена находилась в отчаянии. Она позвонила начальнику колонии Томазову, тот ответил, что понятия не имеет, кто она такая и бросил трубку. Отец Владимир позвонил женщине только после разговора с журналистом «Новой». Сказал, что был очень занят и перезвонит вечером. Не перезвонил.

И только когда Елена Васильева опубликовала открытое обращение на сайте проекта «Российские ОНК — новое поколение», и решению проблемы подключились члены Ростовского ОНК, ситуация сдвинулась с мертвой точки.

«Мне позвонили из колонии, — рассказывает Елена. — Сказали, что с моим мужем все в порядке и он уже ест. То же самое сказал отец Владимир, который связался с колонией и поговорил и с осужденными, и с руководством. Я, честно говоря, не поверила ни начальству колонии, ни нашему ОНК. Пока совершенно неожиданно мне не позвонил сам Юра. Он сказал, что его отпустят из ШИЗО раньше срока окончания наказания и для этого вывезут в санчасть по состоянию здоровья».

Как рассказал один из членов ОНК прошлого созыва, в истории Краснодарского ОНК еще не было такого случая. Для организации проверки всегда хватало устного заявления, звонка от родственников заключенных. «Ситуация с Болговым требует немедленного вмешательства, потому что есть угроза жизни и здоровью осужденного. Вместо этого члены комиссии собирают какие-то документы, не могут найти второго человека, постоянно чем-то заняты. Большая часть из них никогда не занималась общественным контролем и понятия не имеет, что такое права человека», — сказал правозащитник.

После выборов в четвертый состав ОНК опытные правозащитники Краснодарского края остались за бортом: Марина Романова, Ольга Голубятникова, Алик Ле, Анна Митренко. Состав местного ОНК сменился почти полностью и в новый созыв из предыдущего попали только два человека. Один из них за три года предыдущего созыва ни разу не посетил ни одно из краевых мест принудительного содержания. Все остальные 17 человек стали членами ОНК впервые. У них нет ни опыта общественного контроля, ни желания, как показала ситуация с Юрием Болговым, этот опыт приобрести. Что и не удивительно: большая часть новых членов Краснодарского ОНК были рекомендованы Общественным советом при ФСИН.