Стенограмма

— Эта лекция, конечно же, навеяна событиями недавнего прошлого. И в тоже время ей и время пришло, потому что от того съезда русского зарубежья до сегодняшнего дня как раз прошло 90 лет, и это в некотором роде юбилейная дата, и стоит его вспомнить.

Этот съезд хорошо забыт в нашей российской жизни. Собственно говоря, во внутренней истории России его почти не вспоминают, вообще не вспоминают. Мы в «Истории России XX век» впервые, и то, благодаря Александру Исаевичу Солженицыну, включили его в тему. И я не пожалел об этом. Для Александра Исаевича тот съезд был тоже открытием, тогда он жил в Вермонте. Ему передали — он же обратился с призывом, чтобы ему передавали материалы русской эмиграции, — ему передали материалы подготовки к этому съезду, совещания общественных деятелей, которые велись с осени 1923 года, по подготовке зарубежного съезда и шире — по подготовке объединения всех сил русской эмиграции. Потом он познакомился с творчеством Струве, который был председателем на этом съезде, и где-то с 1925 года безмерно много, больше всех остальных, сделал по подготовке и осуществлению этого съезда. И когда он вчитался, он понял, что это важнейшее событие в русской истории, сами деятели съезда называли его порой и совершенно серьезно «Великим земским съездом русского зарубежья». Или «Великим русским земским съездом зарубежья». И таковым он и был. Его значение для истории России, в том числе, и России внутренней, той СССР в то время колоссально и абсолютно нам здесь неизвестно. Именно поэтому Александр Исаевич Солженицын издал специальную книгу вот в этой серии «Исследования новейшей русской истории. Российский зарубежный съезд. 1926 «. Этот огромный том — это том документов. Здесь маленькое предисловие Александра Исаевича 2006 года и огромное количество документов. Так что этот съезд должен быть возвращен и как факт русской истории очень важный, имеющий огромное количество сочленений с событиями в СССР, и как некое назидание на будущее, некоторый анализ, потому что он тоже нам нужен. Он нужен нам в двух планах. И в плане организационном, и в плане идейном.

Вот теперь после этого предисловия, давайте представим себе, что такое была русская эмиграция сразу же после конца Гражданской войны. Гражданская война закончилась, как вы помните, в октябре 1922 года отступлением последних организованных частей антикоммунистической русской армии генерала Дитерихса из Владивостока в Китай и флота в Корею и дальше на Филиппины, эскадрой генерала Старка из Владивостока. То есть на этом 22 и 28го октября, вот в эти дни как раз и закончилась гражданская война, как война организованных сил. Естественно после этого еще вспыхивали восстания, после этого был Аянский поход генерала Пепеляева, брата расстрелянного премьер-министра Колчака. Но организованное сопротивление закончилось. И еще не успело оно закончиться, как в Париже, центре русской эмиграции, и в Берлине, тоже очень крупный центр русской эмиграции, начались размышления о том, как быть дальше.

Русская эмиграция представляла собой удивительное зрелище. Теперь, когда многие народы покидают свои места, уходят в зарубежье, эмигрируют, это не так удивительно. Тогда это было нечто, совершенно ни с чем не сравнимое. Огромное государство, величайшее по пространству и одна из крупнейших по населению стран мира, по крайней мере, крупнейшая европейская страна, она в значительной своей части уехала, ушла заграницу. За границей оказались два премьер-министра императорского правительства Владимир Николаевич Коковцев и Александр Федорович Трепов. Оказалось немало министров императорского правительства. Оказался Александр Федорович Керенский, министр, председатель Временного правительства. Оказался князь Львов, первый министр и председатель Временного правительства, оказались доблестные генералы, главнокомандующие армиями, командующие фронтами, в конце концов, Верховный главнокомандующий Русской армии Великий князь Николай Николаевич, о котором пойдет у нас речь. Оказался Великий князь Владимир Кириллович, который по закону о престолонаследии 1797 года, естественно, занимал престол после гибели императора, его семьи и его брата Великого князя Михаила. Оказались крупнейшие ученые, писатели, как Иван Алексеевич Бунин, Алексей Михайлович Ремизов. Поэты. Оказались десятки, даже, пожалуй, сотни, депутатов государственной думы, государственного совета Российской Империи, земских организаций общероссийских (Земгоры, союзы городов и земель). То есть, культурная Россия, она во многом оказалась за границей. Скажем, процентов на 80 оказалась за границей. Вся элита старой России, государство без территории. Но с огромным количеством представителей былой власти. За границей оказалась Русская армия. Само число русских эмигрантов сейчас оценивают на тот момент – 1000 000-1200 000. Но сама эмиграции считала около двух, а то и трех миллионов, и до конца мы не можем сказать, какие подсчеты правильные. Русская армия, которая в сентябре 1924 года была генералом Врангелем организована в Русский Обще-Воинский Союз, то есть, фактически, в военную организацию, составляла за границей, по данным того же Никиты Алексеевича Струве, недавно почившего исследователя русской эмиграции, не менее ста тысяч человек. По тогдашним данным, от двухсот до трехсот тысяч. Мощнейшая армия. Причем это были, в основном, офицерский кадры и казачество. Это было мощное объединение, и там были представители, лидеры большинства, да почти всех политических партий, ну кроме, понятно, большевиков. От эсеров и меньшевиков до крайне правых. Как быть в этой ситуации.

В 1924 году в Париже Иван Алексеевич Бунин в знаменитой статье, которую я рекомендую всем, кто ее не читал, прочесть, «Миссия русской эмиграции», писал 16 февраля 1924 года: «Да будет нашей миссией не сдаваться ни соблазнам, ни окрикам. Это глубоко важно и вообще для неправедного времени сего, и для будущих праведных путей самой же России. <…> Говорили — скорбно и трогательно — говорили на древней Руси: «Подождем, православные, когда Бог переменит орду». Давайте подождем и мы. Подождем соглашаться на новый «похабный» мир с нынешней ордой.»

«Похабный» мир — это брестский мир, естественно, 1918 года. Вот нельзя соглашаться на новый «похабный» мир с большевиками.

Это было доминирующее мнение русской эмиграции. Если белое движение 1918-19 года прошло под знаком Учредительного собрания и, в общем, под знаком или еспубликанизма (Корнилов), или непредрешенчества ( Деникин). И такой более, монархический тренд, который представлял Николай Николаевич, главный соперник Деникина на Ярском совещании, когда решалось, кому союзники доверят возглавить русскую антикоммунистическую армию, 1918 год. Так вот, тогда доверили Деникину. Вы помните, что гимном русской добровольческой армии был марш Преображенского полка, то есть, ни в коем случае не «Боже, Царя храни». Но все меняется. Уже в Галлиполи Русская армия поднимала флаг под гимн «Боже, Царя храни». А к 1924 году все — и республиканцы, в лице Милюкова, и монархисты, — признавали соотношение между монархистами и республиканцами в русской эмиграции как 90% к 10%. Девяносто процентов русской эмиграции было монархическое, но не значит, что единое. Десять процентов — Милюков называл пятнадцать процентов, но это, видимо, абсолютный максимум— это люди с республиканскими настроениями.

Русская эмиграция разделилась, разделилась по методам и отношению к большевикам. Уже на первое мая 1921 года, когда еще продолжалась война на Дальнем Востоке, и еще предстоял знаменитый поход белой армии на Хабаровск и освобождение Хабаровска — вот те самые «Волочаевские дни». Еще до этого генерал Врангель планировал так называемый весенний поход, 1 мая 1921 года должно было быть возобновление военной территории России, высадка на Черном море, на Тамани белой армии. Это тогда было сделать просто, еще это можно было сделать из Галлиполи, из Болгарии. По ряду причин эта высадка была отложена, ее не произвели, в том числе и из-за активнейшей политики большевиков, которая привела левое правительство к власти в Болгарии. Очень боялись. 1921 год, голод, но в тоже время еще и некие надежды на большевизм, а уже вскоре после этого полыхали крестьянские восстания по всей России, это и Тамбовское знаменитое восстание, и восстание Сибирское в Юго-Западной Сибири. Так что поход мог быть успешным, но он был по ряду причин отложен.

Борьба, военная борьба с большевиками среди генералов была доминирующей идеей, ее не сбрасывали и другие со счетов. Но центристы, которые группировались все больше и больше вокруг газеты «Возрождение» Петра Бернгардовича Струве, человека с удивительной судьбой — вы помните, что Струве был одним из организаторов социал-демократической партии России, был другом Ленина и подпольно выпускал в Париже газету «Освобождение» до революции. Теперь выпускает газету «Возрождение», он сторонник восстановления России, восстановления того строя, который был в России ознаменован основными законами билля 1906 года. Вместе с ним его друзья правые кадеты Набоков (до его гибели), Гессен, они говорят, что надо вести борьбу с большевиками безусловно, непримиримо, но не только военными силами и не столько военными силами, сколько политическим объединением эмиграции. Военная акция вместе с дипломатическими акциями, международными акциями, должна быть одной из них.

Ну и, наконец, левые. Это Милюков, его газета «Последние новости» парижская, это меньшевик Дан. Они говорят о том, что вести борьбу с большевиками, конечно же, надо, но никаких военных методов, никаких интервенций. В сущности, надо ждать, когда большевистский режим развалится сам. Он неизбежно развалится, будет большевистский Термидор. Милюков вспоминает Великую французскую революцию, он отмежевывается от большинства русской эмиграции и свою часть кадетской партии, которая идет за ним, он переименовывает в Республиканско-демократическое объединение РДО. Он принципиально становится республиканцем.

По-другому трассируются линии в отношении государственного строя России. Крайне правые, которые организуются вокруг журнала «Двуглавый орел», считают, что надо восстановить в России фактически абсолютную монархию. Съезд монархистов в Бад Рейхенгалле 1921 года, создание Высшего монархического совета, который возглавили Тальберг, Крупенский и Марков 2-й. Они считали, что вот именно уже события первой революции 1905-1906 года — они были залогом крушения России, и надо восстановить абсолютную монархию. Другие монархические силы, так называемый Народно-Монархический Союз, который возглавляет Сергей Ольденбург, считает, что необходима конституционная монархия по типу английской.

Очень большое число монархистов не сочувствует ни тому, ни другому направлению, и просто убеждены в том, что в России должна так или иначе быть восстановлена монархия, при том не обязательно с династией Романовых, кто-то — с династией, кто-то — без династии.

Ну и наконец, как я уже говорил, республиканцы — это сравнительно небольшая группа. Монархический принцип привлекает большинство, но этот монархический принцип должен воплотиться не в немедленном восстановлении монархии, а в избрании Верховного вождя. Но не забудем, что это было время вождизма. Муссолини уже у власти в Италии. Верховным вождем русского народа подавляющее большинство монархистов видят Великого князя Николая Николаевича, дядю Николая II, главнокомандующего Русской армии в 1914-15 года, человек, который по закону о престолонаследии имеет очень отдаленные права на престол.

Николай Николаевич сам ни в малой степени не претендует на корону. Долгое время он вообще живет на юге Франции на Антибском мысу тихой жизнью, но потом он перебирается под Париж в Шантильи и начинает все более и более принимать участие в политической жизни, потому что его уговорили.

Вот монархисты всех направлений поняли, что бороться друг с другом — пустое дело, ничего не получится. Монархисты-абсолютисты и монархисты-конституционалисты соглашаются на том, что нужен Верховный вождь и этим Верховным вождем может быть только один человек — Великий князь Николай Николаевич. А Великий князь Николай Николаевич твердо заявляет, что он не претендует не только на корону, а не претендует и на безусловность монархического принципа. Сам русский народ в России, только после того, как Россия прогонит большевиков и эмиграция вернется в Россию, сам русский народ, весь русский народ, а не эмиграция только, определит, как дальше управляться России.

Очень небольшая часть эмиграции, это, в основном, меньшевики и левые эсеры особенно, эмигрировавшие за границу (их представлял Чернов), они выступали за признание большевиков. Большинство, даже эсеров, которые группировались вокруг Александра Федоровича Керенского, безусловно, отрицали всякое признание большевиков, хотя были убежденными республиканцами.

Отношение к тому, что будет в России, способен ли Советский Союз к эволюции в сторону правового демократического государства. Это тоже разделяло эмиграцию. Примерные линии совпадали, большинство подавляющее монархистов говорило: не способен. Только развал большевистской экономики и восстание народа освободят Россию. Центристы говорили: способен под давлением Запада. Если Запад не будет признавать советскую Россию, не будет торговать, не будет брать у нее в концессию, то есть, на современный манер, в общем-то, введет санкции против Советской России, экономика России захлебнется и (не забудем, что наступал НЭП) тогда большевики будут сами вынуждены демократизировать свой строй, гарантировать права собственности. Ну то есть, они станут нормальными людьми.

Собственно, к этому примыкала и позиция Милюкова. Он говорил, что Советский Союз в силу экономических законов вернется в лоно обычных государств, просто экономика России не сможет развиваться в ситуации полного обобществлении собственности, принуждения к труду и так далее. Мы ведь знаем, что Милюков прекрасно ошибся. Да, обычная экономика так развиваться не может, но экономика тоталитарного государства, где есть альтернатива или работаешь, или пуля в затылок, в общем, так развиваться может, хотя и не очень эффективно.

Ну и наконец, последняя позиция была, что будет эволюция народа и власти в сторону национального самосознания, идея национал-большевизма, то есть, будет национальный большевизм. На самом деле, в ней был свой резон — это позиция евразийцев, о ней я чуть позже скажу. Фактически с 1934-35 годов Сталин и берет путь на национал-большевизм.

Уже в 1919 году в русском зарубежье возникло движение за возвращение эмиграции в Россию для участия в ее жизни. Эту линию первым возглавил в Берлине кружок «Мир и труд» во главе с очень интересным человеком профессором уголовного права Владимиром Бенедиктовичем Станкевичем, близким сотрудником Александра Федоровича Керенского. Только что сам вырвавшийся из Советского Союза, из РСФСР в 1919 году, он говорил о том, что мы должны вернуться, чтобы постепенно жизнь менялась в правильном направлении. Ну, надо сказать, что вернулся он, правда, не в Советский Союз, он вернулся в независимую Литву, считая себя литовцем (там трудно сказать, поляк он или литовец, но он считал себя литовцем), и в 1944 году вместе с немецкой армией (в 1940 году его не успели арестовать) ушел, и после этого он успел написать историю Литвы. В общем, такой интересный человек. Но этот отзвук, эта идея, она осталась без развития.

В 1920 же году в Харбине и в Праге возникает движение «Смена вех». Осенью 1921 года в Праге вышел манифест движения «Смена вех». Собственно, если концентрировать идею движения «Смена вех» в одно фразе: настоящий патриотизм — тогда это слово, как вы видите, уже вовсю употреблялось, — это поддержка советской власти. «Смена вех» очень поддерживается большевиками, возможно, они дают на нее деньги, выходит еженедельник «Смена вех», в Берлине — газета «Накануне». Литературным сотрудником газеты «Накануне» сменовеховской является всем нам хорошо знакомый Алексей Николаевич Толстой. Лидером сменовеховского движения является интересный очень человек профессор Николай Васильевич Устрялов. Кадет из калужских купцов, который был одним из главных идеологов революционного движения Колчака, отдела по агитации адмирала Колчака, он постепенно переходит — он потом эмигрирует в Харбин, — на национал-большевистские позиции. Он говорит, что величие государства — это самое главное. Опять же, знакома эта тема. И величие государства осуществляют не эмигранты, которые выгнаны, а большевики, они создают новое великое государство. К Устрялову примыкает министр Керенского князь Львов, генерал в армии Деникина Носков. И это движение довольно сильное, сменовеховское движение довольно сильное. Понимаете, почему сменовеховское — потому что были известные «Вехи» в 1909 году изданы в России, в котором участвовали и Булгаков, Струве, Бердяев. А это смена вех, то есть обращение к большевизму, но из патриотических соображений. Потому что большевизм — это великая новая Россия. Надо сказать, что судьба сменовеховцев была печальна. Ну, Алексей Толстого я не говорю, хотя мне кажется, что его судьба тоже была печальной. Но судьба Устрялова была более чем печальна. Он очень увлекался фашизмом, у него были книги про итальянский фашизм, про нацизм, зарождающийся нацизм, про Гитлера в 1933-34 годах. Потом он возвращается в Советский союз в 1935 году. Сталин читает — это мы точно знаем, — изучает его произведения, работы Устрялова. Вот этот национал-большевизм Устрялова очень интересует Сталина. Арутюнов, который написал двухтомник о Сталине, работал с его архивом, просто доказывает это на архивных материалах. И в результате он арестовывает Устрялова, в 1937 году в сентябре Устрялов расстрелян, и вскоре убита и его жена, которая вместе с ним вернулась. То есть, идеология Сталину нужна, идеолог Сталину не нужен.

Я напомню, что это был пласт, это был узкий пласт, это не было доминирующее — это все вот эти десять процентов. Но это интересное движение, это было Евразийство. Евразийство, в отличие от Сменовеховства, было не политическим, в первую очередь, а идейным и культурным движением, ну и с политическим тоже некоторым таким обертоном. И оно объединило широкий круг интеллектуалов, в отличие от сменовеховцев. Широкий круг интеллектуалов, ушибленных двумя вещами: тем, что старая петровская Россия, европейская Россия — а ведь начиная с Петра, а если честно, даже с Алексея Михайловича, Россия стремилась стать Европой и не скрывала этого, это особенность Петра, до самого конца, — что эта Россия погибла. То что, как считала почти вся эмиграция, считала несправедливо, но к сожалению, в такой ситуации мало кто может выдержать объективность и справедливость, практически вся эмиграция считала (я еще сам застал эти взгляды у детей эмигрантов, стариков, и пытался им объяснять, что они ошибаются), что Запад их предал. Запад предал эмиграцию, он недостаточно ей помог в годы Белого движения, а может быть, и во время Первой мировой войны. И поэтому Запад не только рухнул, западное государство России, но Запад и предатель. То, что этот Запад принял этот миллион, а то и два миллиона русских эмигрантов, то есть, цифры более чем соизмеримые с нынешней эмиграцией из Сирии. Принял — как вы помните, в одной из лекций я рассказывал, — принял соответствующие законы международные, собственно, с этого начались все эти Хартии о беженцах, выплачивал определенную пенсии и поддержку, давал определенные очень широкие права русским эмигрантам — это как-то ускользало. А обида оставалась. И русские интеллектуалы, в основном, молодые, они хотели это обосновать. Вот те русские интеллектуалы, которые молодыми учеными ушли в эмиграцию, они хотели обосновать, что должен быть поворот к Востоку. Это философ Лев Карсавин, лингвист князь Николай Трубецкой — все это, как вы понимаете, первоклассные имена, это же не люди второго сорта, это первый уровень русского интеллекта. Это литературовед князь Святополк-Мирский, сын министра внутренних дел Российской империи, это историк Георгий Вернадский, сын Владимира Вернадского, который успел в 1917 году еще в России защитить докторскую диссертацию о масонах при Екатерине (никаких антимасонских ходов в этой диссертации не было, это было нормальное научное исследование), это протоиерей, крупнейший, как теперь считают, богослов и историк церкви русского зарубежья Георгий Флоровский священник, это географ Петр Савицкий, это очень интересный юрист Николай Алексеев, это музыковед Петр Сувчинский. В 1921 году они издают первый свой сборник манифест под характерным названием «Исход к Востоку». Исход эмиграции, в основном, был исход на Запад — в Берлин, Прага, Париж. А это — исход к Востоку. Россия — особый евроазиатский мир, Туранский мир, вот все эти слова о туранизме — это оттуда. Они продолжали и переосмысляли в себе Данилевского, Леонтьева, Эрна. Русская культура и православные ценности против западного просвещения. Большевизм, говорили евразийцы, конечное проявление западного духа, но он разрушил западнообразную Россию и поэтому он расчищает место для новой евроазиатской туранской России.

Интересно, что эти взгляды — а люди-то были культурные — это вывернутые наизнанку взгляды как раз главных культурных гонителей русскости в конце XIX начале XX века. Знаменитый французский ученый Анри Мартен написал книгу, называющуюся также, как и книга Данилевского — «Россия и Европа». Он ее написал после подавления второго Польского восстания 1863-64 года, в которой он доказывал, что русские — не славяне, а туранцы и турки, что совершенно не европейский дикий народ, способный только размножаться, но не способный ни к чему другому. Настоящие славяне европейцы — поляки, и он должны оттеснить этих белолицых азиатов за Урал. Христианство, русское христианство, православие — это никакое не христианство. Они только помазаны, но не исполнены христианством — пишет Анри Мартен. Настоящие христиане — это католики, это поляки. В XX веке, как раз после Первой мировой войны, католический священник Анри Масси издает в 1927 году книгу (а до этого целый ряд выступлений, лекций и статей) «Оборона Запада. Золотой тростник». Золотой тростник — вы помните, — говорящий тростник Паскаля, вот это игра, собственно, что Запад с его культурой, с его философией и с его верой — это золотой тростник. А православие — это вообще не христианство — пишет Анри Масси, — а смесь магии, зараостризма и туманных представлений индуизма. Ленин сознательно вернул Россию к своим азиатским туранским конрям. То есть, это довольно распространенная позиция. Интересно, что к ней близок, ну опять же уже навыворот, с евразийской стороны Освальд Шпенглер, «Закат Европы». То есть, понимаете, вот тогда это постоянная тема дискуссий. Вы помните — знаменитая поэма или стихотворение Блока «Скифы»: «Да, скифы – мы! Да, азиаты — мы, С раскосыми и жадными очами! « Мы думаем, что вот такой он просто хулиган. Да нет — это прямой вызов. Вы называете нас туранцами? Да, мы туранцы, да, мы скифы. Евразийцы были уверены, что старообрядчество — это настоящее православие, а католицизм и новообрядчество — это ненастоящее христианство, ненастоящее православие. И стихи Николая Клюева крестьянского поэта русского, убитого в Томске в 37 году большевиками. Вот эти стихи Николая Клюева, который тоже вот этим увлекался, большевизмом-туранизмом: «Есть в Ленине керженский дух, Игуменский окрик в декретах…» Это очень увлекало. Я должен вам сказать, что один из евразийцев Чхиизов (? 37.04) в 1929 году скажет, что ВКПБ (1929 год, то есть, когда уже, в общем-то ясно, Троцкого выгнали, Зиновьева, Каменева выгнали, и такой вот момент, кажется, поворотный) и он скажет, что ВКПБ становится из партии большевиков партией евразийцев, с самыми положительными коннотациями. В 30-е годы это движение распадется, но очень характерно, что тогда в 20-е годы отношение к нем было совершенно другое.

16 сентября 1927 года крупнейший русский философ — кстати говоря, в России еще совершенно не было антисемитской темы, это тоже важно — Семен Людвигович Франк, естественно, совершенно этнически еврей, объясняет Петру Бернгардовичу Струве, почему он симпатизирует Евразийству. Ну, это крупнейший философ русского зарубежья. Вообще, XX век нам дал Семена Людвиговича Франка как крупнейшего русского философа, очень сложного, но, тем не менее, умнейшего. Семен Людвигович пишет: «Я конечно, не евразиец и никогда им не буду, и потому не впрягусь в евразийскую колесницу (в чем его обвиняет Струве – прим. проф. Зубова), я очень хорошо сознаю идейную и моральную легковесность этого направления. Но вместе с тем значительность затронутых ими тем и доля истины, содержащаяся в их крикливых убеждениях, для меня бесспорны и ощущения зазорности простого соприкосновения с ними у меня нет». Вот таковы были эти левые тенденции. Судьба евразийцев своеобразна. Многих тоже печальна. Князь Святополк-Мирский вернулся в Россию и был, конечно же, расстрелян. Савицкий жил в Праге, был пойман большевиками в 1945 году, отправлен в лагерь в Россию. После лагерей вернулся в конце 50-х годов в Чехию, работал там по-моему дворником, до последних дней он промыкался. Но он, кстати, был единственным верным идеям Евразийства. В отличие от других, он все-таки человек не высшего интеллектуального порядка, он был абсолютно предан Евразийству, именно он передал, когда был в военных сталинских лагерях, евразийские идеи Льву Николаевичу Гумилеву. Лев Николаевич Гумилев считает его своим учителем. Вот таким образом прошла эта идейная индоктринация. Карсавин, как вы знаете, был в Каунасе тоже схвачен большевиками в 1940м году, был отправлен в лагеря и умер в лагерях севера крайнего. Остальные отошли от Евразийства. Карсавин тоже, кстати, отошел уже к тому времени от Евразийства, а отец Георгий Флоровский стал даже решительным критиком Евразийства. Князь Николай Трубецкой занялся лингвистическими исследованиями и успел умереть в 1938 году. Георгий Вернадский полностью отошел от Евразийства, но в своих трудах какую-то симпатию к нему сохраняет, в его «Истории России» вы это заметите, которую он заканчивает в 1968 году. Вот, собственно говоря, такова судьба основных евразийцев.

Ну и наконец, судьба «Молодой России», младороссов. Очень интересная организация. Для того, чтобы понять, что такое младороссы, и их странную судьбу, мы должны на минуточку обратиться к проблемам монархии в эмиграции. Воспитанные в советской парадигме, мы вздрагиваем при слове монархист, монрахист — какой-то дикий, крайний человек. Вот девяносто процентов русской эмиграции было монархистами, это были абсолютно рафинированные культурные люди. Законным наследником престола после гибели семьи, как я уже сказал, был Великий князь Кирилл Владимирович. Но Кирилл Владимирович в силу целого ряда моментов, о которых сейчас много не хочется говорить, не имел прав на престол, он был в общем-то лишен прав на престол фактически еще императором Николаем II, и потом он успел еще присягнуть Временному правительству, что в глазах монархистов его, естественно, унизило крайне. По крайней мере, никто, к роме узкого круга, не хотел, чтобы он заявлял о своих правах. Но неожиданно в 22 году Великий князь Кирилл Владимирович объявил себя верховным хранителем императорского престола, а в 1924 году сам провозгласил себя Императором Всероссийским. А своего сына Владимира Кирилловича, который дожил, как вы знаете, до перестройки и до Ельцина, и успел посетить Россию, и по-моему, он даже похоронен в России, — Владимира Кирилловича назначил наследником престола. Эта позиция Кирилла Владимировича была отвергнута практически всем монархическим домом. Главным авторитетом была вдовствующая императрица Мария Федоровна, жена Александра III, она категорически не признала и резко осудила это объявление себя императором Кириллом Владимировичем. В заявлении Высшего монархического совета, то есть, крайних монархистов-абсолютистов, которые должны были, казалось, следовать этому закону, они сказали, что Кирилл Владимирович совершил акт величайшей вредности своим провозглашением. Конечно же, не признали это и братья Петр и Николай Николаевичи Романовы. И большинство русской эмиграции.

Здесь есть один интересный момент, который позволяет нам многие вещи понять, опять же источник не вполне надежен — это князь Феликс Юсупов. Воспоминаниям князя Феликса Юсупова я не вполне доверяю, то есть, он иногда любит приврать. Но в тоже время, конечно же, он никогда не соврет там, где его могут обличить во вранье. То есть, он не может соврать там, где другие люди знают о некотором факте. Таким образом, я отношусь к нему с некоторой аккуратностью, но тем не менее, это известие интересно. Не забудем, что князь Феликс Юсупов находился в очень тесном родстве с императорским домом, он был женат на племяннице Николая II Ирине Александровне, дочери сестры государя Ксении. И вот он вспоминает:»Политические игры великого князя Кирилла начались еще в 1917 году в России. И тогда позиция, им занятая, порицалась всеми патриотами и произвела невыгодное впечатление в Европе. И в 22-м году великий князь назвался хранителем трона, и вот теперь, в 24-м, провозгласил себя императором. Поддержали его немногие. Большинство эмигрантов, начиная с императрицы Марии Федоровны и великого князя Николая, осудили его и будущим государем признать отказались. Новость я услыхал в Брюсселе. Генерал Врангель (помните, что это главнокомандующий Русской армии, которая была подчинена Великому князю Николаю Николаевичу — прим. проф. Зубова), у которого я обедал в тот день, не мог скрыть возмущения. Показал он мне один хранимый им документ. В 1919 году нашла его белая армия в архивах города, покинутого большевиками. Это была программа большевистской пропаганды в Европе. Первым пунктом стояло провозглашение великого князя Кирилла императором всея Руси. Узнав о намерениях великого князя, генерал Врангель послал ему копию документа и умолял не подыгрывать комиссарам. Ответа он не получил.»

Вот, собственно говоря, такое заявление. Я должен вам сказать, что вся деятельность Великого князя Кирилла Владимировича, она была вольно или невольно направлена на раскол эмиграции и, таким образом, конечно, подыгрывала комиссарам. Так вот в этом расколе младороссы заняли позицию, поддерживающую Великого князя Кирилла Владимировича. Во главе объединения стал их фюрер или, как они его называла, глава — Александр Казем-Бек. Интересно, что младороссы активно изучали опыт Муссолини — Гитлера тогда еще не было как политического лидера, — и хотели создать корпоративно-православное государство, которое было бы государством-нацией. Они носили форму синего цвета, были синерубашешчными, они приветствовали Казем-Бека вскидыванием правой руки с криком «Глава! Глава!» и говорили, что революция будет продолжена при нашем участии. Формула, которую предлагали младороссы, они были достаточно популярны и в Праге, особенно, и в Париже, это «Царь плюс советы». Интересна судьба самого Александра Казем-Бека, он вернулся в Советский Союз, его никто не посадил, не расстрелял, работал в московской патриархии, в издательском отделе. Даже я еще успел его застать, он умер в 1977 году, родился в 1902. Вот таковы были левые движения, крайне левые движения.

Итак, монархический лагерь оказался более цельным. Он пытается формировать некую единую организацию. Надо вам сказать, что уже к этому времени совершается целый ряд важных антикоммунистических силовых демаршей. в 1923 году Морис Конради, начальник штаба генерала Дроздовского во время гражданской войны, и Аркадий Полунин убивают Воровского в Швейцарии, швейцарский суд оправдывает их. В 1927 году Борис Каверда убивает Войкова в Варшаве. Целый ряд террористических актов в России совершает боевая организация генерала Кутепова организация РОВСа, то есть идет активная деятельность, надо объединяться. И вот осенью 1923 года соединяется актив парижской русской эмиграцией с единственной целью по объединению. Она так и называется «Группа русских по объединению общих сил в эмиграции». Кто входит в эту группу. Известный дипломат, работавший в нескольких посольствах, Николай Николаевич Шебеко, он был первым секретарем этой группы. Владимир Николаевич Коковцев — премьер-министр. Александр Федорович Трепов — премьер-министр. Сергей Николаевич Третьяков — крупнейший предприниматель российский. Князь Григорий Николаевич Трубецкой — очень видный политик. Александр Николаевич Крупенский — член государственного совета и один из лидеров крайней монархической оппозиции. Антон Владимирович Карташев — либеральный человек, либеральный христианин, последний обер-прокурор синода и первый министр исповеданий Временного правительства. Федоров Михил Михаиович, депутат государственной думы, председатель российского студенческого движения, человек либеральных взглядов. Николай Хрисанфович Денисов — председатель совета торгово-промышленного и финансового союза .Торгово-промышленный и финансовый — это главная организация, объединяющая русских предпринимателей и финансистов за границей, ведь не забудем, что не все были нищими, то есть, уехавшие предприниматели, крупнейшие миллионеры и миллиардеры, они же имели огромные состояния в западных ценных бумагах, в банках, в предприятиях — все же это осталось, осталась их собственность в Прибалтике, в Польше. Таким образом, это была организация с очень большими деньгами и связями. Никанор Васильевич Савич — октябрист, известный политик. Надо сказать, что все практически эти люди были участниками, так или иначе, белого движения. Разумеется, молодые с винтовкой, а пожилые в каких-то консультативных органах, государственных советах, министры, какие-то помощники министров и так далее, также и Савич. Князь Николай Леонидович Оболенский— губернатор в нескольких губерниях. Генерал Евгений Карлович Миллер, который возглавлял правительство севера России антибольшевистское. Когда мы говорим о Миллере, надо добавить одну важную вещь: Вранегль, чтобы армия не раздиралась политиками, запретил участвовать в политике всем членам РОВСа, был специальный приказ издан, участвовать в каких-либо политических начинаниях и организациях, то есть, армия должна быть вне политики. Это был приказ, одобренный Великим князем Николаем Николаевичем. Генерал Миллер был специально послан генералом Врангелем как официальный представитель Русской армии в этом совещании. Наконец, очень крупный ученый, медик, врач профессор Алексинский. Известный журналист кадет Юлий Федорович Семенов. Товарищ министр внутренних дел, крупнейший специалист по земельному вопросу в России Владимир Федорович Гурко, сын генерал-фельдмаршал Гурко. Известный писатель, казачий генерал от кавалерии Петр Николаевич Краснов, знаменитый предприниматель Густав Людвигович Нобель (вообще, швед, но имевший русское подданство и работавший в России). Граф Граббе, который тоже представлял казачество. И известный философ князь Сергей Евгеньевич Трубецкой.

Вот собственно говоря, вот такая головка. Эти обсуждения шли долго, с 1923 по 1925 год. В сентябре 25 года произошло как бы такое предварительно организационный съезд в Париже, где решалось, как проводить основной съезд. И после некоторых прений и разногласий — они были связаны, в основном, с позицией как раз Торгово-промышленного союза, который то соглашался, то не соглашался, — в общем-то было объявлено, что съезд будет проведен в апреле 1926 года. Какие главные вопросы обсуждались перед съездом вот на этих совещаниях. Это были вопросы нескольких порядков.

Первый порядок— позиция, место Великого князя Николая Николаевича, вообще, место державного вождя. Все абсолютно сошлись на том, что без имени, без личности вождя это объединение невозможно, оно распадется. Необходимо, чтобы у движения был вождь, чтобы у него было лицо. Сам Николай Николаевич относился к этому очень осторожно. Он соглашался быть таким лицом, но говорил, что я не вождь, ни в коем случае, я знамя этого движения, я готов быть только знаменем движения. То есть, если угодно переводить на правовой язык, неким конституционным монархом, ну даже не монархом, но не вождем в фюрерском смысле этого слова. Неким символом единства. Правые монархисты требовали от него большего, требовали, чтобы он полностью взял на себя руководство, и обещали ему беспрекословное повиновение. А более либеральная часть не соглашалась на это беспрекословное повиновение ни в малой степени. Вот это была первая дискуссия, первый вопрос о конфликте и мы увидим, что это потом и станет главной проблемой съезда и собственно приведет его к частичной неудаче. Но договорились о том, что говорят о том, что у съезда есть вождь, у русской эмиграции есть вождь, этот вождь и для русской эмиграции, и для внутренней России, на время борьбы с большевизмом. А будущее решит сама Россия, сам народ. То есть, первый — это вопрос о верховном возглавлении.

Он был решен в пользу Великого князя Николая Николаевича. И съезд, надо вам сказать, забегая вперед, единогласно признал Николая Николаевича вождем русской эмиграции. Причем, как говорил один из делегатов съезда, сам крайний монархист Марков, он говорил следующее: « Эта идея, объединяющая нас, покажет, способны ли мыт совершить историческое дело. Все мы объединяемся для того, чтобы была восстановлена Великая Российская Держава (это говорит Николай Евгеньевич Марков – прим. проф. Зубова). Пусть одни думают о монархии, а другие о республике. Не нам здесь устанавливать форму правления Россией». То есть, даже крайние монархисты готовы сказать, что это в будущем установит сам русский народ. Мы принимаем всех — и республиканцев, и монархистов. Николай Николаевич вождь, знамя движения. И это вот главный, первый принцип.

Второй очень важный принцип — это с чем вернуться в Россию, с чем прийти в Россию. Прийти ли в Россию с требованиями мести, компенсации, реванша или как-то иначе? Удивительно, что эти люди единогласно, без всяких сомнений отказались от восстановления своих прав собственности на землю. Все. От крайне правых до весьма левых. А некоторые из них были очень крупные землевладельцы, как тот же Гурко. Они сказали, что земля должна перейти в законную частную собственность тем, кто ее на данный момент обрабатывает. И никаких претензий в отношении того, что было уничтожено или расхищено во время революции, то есть, все, что было, предается забвению. Теперь, конечно, будет закон, когда они вернутся, и новые расхищения невозможны, но то что было в это время, предается забвению, и земля остается у тех, кто ею фактически владеет, кто ее обрабатывает. Речь шла не о реституции прав, а о статус-кво. В этом смысле русская эмиграция учла опыт французской революции, конечно. Вы помните, что французская эмиграция постоянно стояла на принципе возвращения земли, а революция наоборот — дала землю тем, кто ее фактически обрабатывает. И это стало оплотом Франции до сего дня. Почему до сих пор Франция, в основном, живет идеалами революции 1789 года. Совсем не из-за слов Liberté, Égalité, Fraternité, а именно потому, что крестьяне получили ту землю, которую они арендовали у господ. Они ее получили в собственность, поэтому они пошли за революцией, пошли за Наполеоном, и всегда у Франции была эта мощная подушка республиканская, потому что республика дала землю, в отличие от советской республики, которая ничего не дала, а все отобрала. И таким образом эмиграция твердо говорит о том, что она возвращается, а земля остается у тех, кто ее обрабатывает. Третий очень важный вопрос — в Россию приходит белая армия, как поступать с красной армией, как поступать с теми, кто служил в красной армии во время гражданской войны и с кем эти белые офицеры встречались на поле боя лицом к лицу? Твердое решение — никакой мести. Мы создаем новую армию — говорил Врангель — в России мы создаем новую Русскую армию, в которую вольются и бывшие красные, и бывшие белые. Это будет единая армия России. Если человек не совершил явных преступлений, за которые его может судить любой суд в любой стране, этот человек может спокойно служить в новой Русской армии, причем с сохранением чинов и всего прочего, и если он командарм, он получает генеральский чин. То есть, никакой мести. Четко прямо заявлено. Разумеется, те люди, которые совершили государственный переворот, захватили власть, владеют страной, эти люди должны понести заслуженное наказание по законам Российской империи. Но это только верхушка большевиков — это несколько сотен, самое большее, несколько тысяч человек. Далеко не вся страна. Мы должны прийти в Россию не как иностранцы, не как завоеватели, а мы должны прийти в Россию как братья, как сограждане. Это, кстати говоря, слова, которые замечательно сказал митрополит Евлогий во время открытия предварительного съезда. Он сказал следующее: « И вот с этим народом своим мы должны быть в тесном единении. И хотя за время нашей физической оторванности от родины нас стараются разобщить большевики, пытаясь вырыть пропасть между нами и родиной, мы не должны ни в коем случае отучиться от взаимопонимания с нашим народом. Да не будет этого. Пусть физическое разобщение не породит духовного разобщения. Должно суметь разглядеть отсюда исстрадавшуюся измученную душу родного народа, быть вместе с ним, чтобы он встретил в час встречи нашей не как чужаков иностранцев, но как родных братьев плоть от плоти, кость от кости. Бог вам на помощь, и да благословит он ваше благое великое начинание». Это собрание русской организации при подготовке съезда в сентябре 1925 года. Еще один очень важный вопрос — это естественно вопрос о зарубежных долгах. Съезд четко объявляет, даже подготовительная комиссия съезда, четко объявляет, что все долги Царского правительства, все долги Временного правительства, все долги белых правителей, взятые на законных основаниях (там были долги атамана Семенова, которые были сомнительны), все подлежат возвращению. А заимствования большевистские возвращению не подлежат. Это прямое заявление.

Наконец, очень важное заявление о границах, всегда очень болезненное для России. Оно столь важно, что я позволю себе даже зачитать довольно большой кусочек, но он существенный. Резолюция съезда:

«Финляндия. Национальная Россия приветствует самостоятельную Финляндию и выражает твердую уверенность, что добрососедские отношения между ними будут проникнуты духом взаимопонимания и искренней дружбы.

Эстония, Латвия, Литва. Всецело признавая политическую независимость и территориальную неприкосновенность Эстонии, Латвии и Литвы, национальная Россия не сомневается, что в сознании общности многочисленных политических и экономических интересов, связывающих эти государства с Россией, они для обеспечения таковых пойдут с ней в свободные соглашения.

Польша. Национальная Россия проникнута искренним желанием установить прочные добрососедские отношения с Польшей, в чем в равной мере заинтересованы оба братские народа, и уверена в возможности достичь необходимого в этих целях соглашения по вопросу об общей их границе и отошедших от России областях с коренным русским населением.

Румыния. Признавая необходимость сохранить многолетнюю дружбу двух соседних народов, отмеченную общими тяжелыми, но и славными испытаниями, национальная Россия не может, однако, примириться отторжением от нее в дни ее национального несчастья Бессарабии, и считает, что участь последней не может быть признана окончательно решенной без ее участия. (ну даже здесь, видите, такая аккуратная формула — прим проф. Зубова).

Грузия. Приветствуем национальную Грузию в ее непримиримой борьбе против Третьего Интернационала, борьбе, стоившей столько крови доблестных ее сынов (вы помните, завоевание Грузии в 21 году большевиками — прим. проф. Зубова), национальная Россия признает Грузию независимым государством, связанным с ней свободным соглашением, обеспечивающим общие политические и экономические интересы.

Армения. Национальная Россия выражает армянскому народу глубокое сочувствие по поводу тяжелых испытаний, перенесенных им во время Великой войны (геноцид — прим. проф. Зубова) и под гнетом III Интернационала. Национальная Россия, признавая Армению независимым государством в пределах, требуемых ее нормальным развитием, выражает полную уверенность, что она войдет с ней в свободное соглашение обеспечивающее взаимные политические и экономические интересы.

Прочие народы. Национальная Россия обеспечит всем народам, населяющим ее территорию, свободное развитие своих национальных, культурных и религиозных особенностей в пределах личной или областной автономии».

Вот, собственно говоря, решение национального вопроса. Правда, немножко неожиданно? Тем не менее, я подчеркиваю, что это не съезд каких-то крайних меньшевиков и либералов, это съезд монархистов, в том числе и крайних монархистов. И съезд центристов, то есть это обще-зарубежный съезд и это единогласно или почти единогласно принятый документ. Чтобы это просто все знали, потому что ведь постоянно идет по этому поводу многообразнейшее вранье.

Наконец, отношения с Западом. Это большевики постоянно пытались сказать, что Запад — враг. Зарубежный съезд ни в малой степени этого не говорит. Великий князь в 1925 году, давая интервью одной из американских газет, прямо сказал, что он благодарит американцев, что они не признают большевистское государство — как вы знаете, они его не признавали до середины 30х годов, — это интервью 25 года, и что он, уважая очень Соединенные Штаты, радуясь их экономическим успехам, он надеется, что освобождение России произойдет руками русских крестьян и с помощью американских капиталов. Он прямо говорит о том, что у нас нет денег на освобождение России, и мы надеемся в первую очередь не на разоренную Европу, мы надеемся на Соединенные Штаты, которые нам дадут деньги, помогут нам деньгами, чтобы вооружить армию, чтобы получить кредиты для подъема нашей экономики, после того, как она нам достанется разоренная большевиками, и мы очень надеемся на поддержку Запада. То есть, никакого антизападного настроения. Более того, на съезде выступает депутат французского парламента, офицер Первой мировой войны, он приглашен, он гость, кавалер Оредна Почетного легиона, Жан Эрльш (?1.12.56). Его речь характерна:

«Я пришел сюда приветствовать ваш съезд как француз. Я не мог представить себе, что бы в этом Париже, спасение которого стоило столько русской крови, не зазвучал голос французского народа приветствующего ваше собрание (шумные аплодисменты). Это собрание долженствующее объединить русские и антибольшевистские элементы, я считаю историческим явлением. Мне говорили, что как республиканец и демократ, я скомпрометирую себя появлением здесь. Но я этого не боюсь. Я не вижу, почему мне, французскому антибольшевику место не здесь, в среде, которая стремится создать единый русский антибольшевистский фронт. Я не желаю знать, правые здесь или левые. Какое значение имеют все эти названия и партийные ссоры, когда там, в России палач угнетает все партии вместе и расстреливает и правых, и левых. Мы тоже знаем, что такое коммунистическая опасность. Недавно мы испытали позор видеть избранными в Париже при содействии III Интернационала коммунистов. Это все, что дало нам пока признание Советов, после которого я — и я горжусь этим — боролся до последнего конца. Мы здесь находимся в свободной Франции, а не под кулаком большевика матроса, здесь вы видите славный французский и славный русский флаги. Помните о тех, кто так страдает там (то есть в России — прим. проф. Зубова). И пусть здесь не будет ни сказано, ни сделано ничего, что могло бы хоть сколько-нибудь продолжить рабство русского народа. Пусть здесь прозвучат лишь слова: «Братство и объединение».

Вот, собственно говоря, в этом духе шла поддержка, а во время обсуждения на протяжение двух лет было масса контактов с Французским правительством, с другими правительствами Западных государств, в самом доброжелательном ключе. Так что этот съезд совершенно не был антизападным, наоборот — была идея, что вместе со всем цивилизованным, как тогда говорили, миром, Россия зарубежная Россия должна освободить внутреннюю Россию, помочь ей освободиться, вернее, и таким образом, вернуть Россию в состав цивилизованных государств. И упрочить мир, что очень важно.

В одном из документов, в послании ко всему миру съезд специально подчеркивал, что большевизм несет опасность новой войны и если Россия не будет большевистской, войны не будет. А если она будет большевистской, очень возможно новая война. Не забудем, что в апреле 1925 года большевики осуществили террористический акт крайнего варварства — во время воскресного богослужения во втором по величине храме Софии, в храме Святой недели во время пасхи они взорвали храм, и при этом погиб почти весь состав совета министров, и чудом уцелел царь Болгарии. То есть, для всего мира было ясно, что делают большевики. Это были явно большевики, это все знали, знали, кто это все организовывал, это был Христо Кабакчиев. Варварство большевиков всем было известно.

Ну и наконец, еще один важный очень момент — это момент непредрешенчества. Еще был очень важный принцип, что мы не стремимся насадить какой-то строй, Великий князь Николай Николаевич говорил: устройство государства Российского может быть решено только на русской земле и только в соответствии с чаяниями русского народа.

Это главные идеи съезда. Главная цель съезда была организоваться, объединиться и подготовить освобождение России. На съезде было произнесено не только много пламенных речей. На съезде и при подготовке съезда было сделано очень много глубоких и трезвых анализов, которые в сельском хозяйстве, в международных отношениях, в обществе, в церкви, то есть была представлена всесторонняя картина того, что происходит в Советской России и в мировом, как мы сейчас бы сказали, коммунистическом движении, движении III Интернационала. Зарубежная Россия отлично знала, что происходит внутри России, она прекрасно понимала, что народ пока увлечен тем, что во время НЭПа происходит богатение, улучшение жизни. Но она же прекрасно понимала, что этот процесс продолжаться долго не будет, потому что или большевики уйдут сами, потому что разбогатевший крестьянин захочет полноценного рынка, или большевики разрушал разбогатевшего крестьянина и создадут свою полную экономическую диктатуру. Они прекрасно понимали, что третьего варианта нет. И зная уже кровожадность большевиков, и понимая что в их руках и власти, и армия, и ВЧК, они эмигранты понимали в 1926 году совершенно ясно, что большевики постараются превратить крестьян в рабов. И вот этот момент, собственно говоря, и предполагалось сделать моментом главного удара. Поскольку пока крестьянство богатеет, оно не думает, естественно, ни о какой реставрации. Кстати, постоянно говорят, что это не реставрация. Мы не реставраторы старой власти. Да, мы реставраторы — говорит Марков, — но мы реставраторы свободы. Мы хотим внести опять свободу в Россию, мы хотим опять в Россию внести закон, внести и право — вот это мы хотим реставрировать. А вовсе не старые порядки. Специально подчеркивалось, что старым порядкам больше места в России не будет. Да, Россия должна быть восстановлена на традиционных основаниях тысячелетнего государства, но не реставрацией старых порядков. Должен быть органически воспринят дух тысячелетней России, отвергнутый большевиками, но не реставрация России, которая была на 1917 год — это невозможно, должна быть построена новая Россия, и схему этого нового строительства должен выбрать сам русский народ.

Но пока народ увлечен большевизмом, даже не большевизмом — большевизмом никто не увлечен — обогащением. Эпоха НЭПа, 1925-26 годы, расцвет НЭПа, «Золотой рубль». Да недовольных много но еще более или мене началось еще некоторое помягчение в отношении церкви, еще нет вот этой новой волны борьбы с церковью, некоторая свобода даже небольшевистской интеллигенции в России, и уж тем более для крестьян очень много свободы, возможность экономической деятельности, возможность обработки земли. В этой ситуации надо быть готовым, но очевидно, что это не выигрышный момент. Когда простые люди опять поймут, что их давят и скручивают в бараний рог — вот тогда надо начинать. Собственно говоря, удивительно было это провидение, потому что, это, конечно, не было произнесено на съезде, но мы это знаем из бумаг, которые к настоящему времени уже как говорится не секретные, мы знаем, что весенний поход генералом Кутеповым был намечен на весну 1930 года. Он считал, что к этому времени обязательно отношения между большевиками и народом резко ухудшатся. Как вы понимаете, он был абсолютно прав. Расчет был абсолютно верен. Да, во время этих предварительных обсуждений перед съездом подчеркивал, что у нас есть конспиративная часть, подготовка борьбы. И есть официальная часть — это обращение к миру. Они не лгут друг другу, мы ничего не скрываем политически, но просто некоторые военные вещи нельзя произносить открыто, потому что иначе большевики будут знать, по кому надо бить и когда надо бить. А в общем, все это единая и цельная программа, которая была произнесена на съезде. Было принято обращение, я на своем аккаунте в фейсбуке дал оба текста, но обращение к русскому народу я, пожалуй, даже позволю себе вам прочитать. Оно не большое. Обращение ко всему миру больше, сложнее и вы его прочтете, а я просто выделю из него несколько моментов. Обращение к русскому народу короткое. Сколько было людей на съезде. На съезде было 457 делегатов, которые съехались в отель «Мажестик» в Париже со всего мира от Филиппин до Соединенных Штатов, Уругвая и Панамы, председателем бы Петр Струве, открывали съезд молебном, в котором служили еще вместе — еще церковь не была разделена — митрополит Евлогий Георгиевский, митрополит Анатолий Храповицкий и старообрядческий епископ Иннокентий, приехавший из Румынии от румынских старообрядцев. Таким образом, это было действительно очень представительное собрание. Журналисты пишут — в этой книге есть довольно много статей разных — что как будто бы вернулась старая Россия: люди во фраках, в темных костюмах, как они ходили на заседания Государственной думы и Государственного совета, подтянутые офицеры, казачьи офицеры и генералы, кто-то даже с орденом Станислава на шее, то есть, это вот вернулась старая Россия во всей ее полноте, блеске, во всей ее силе. Министров, премьер-министров, министров иностранных дел, епископов, митрополитов, генералов, представителей всех казачьих войск — то есть, это было какое-то очень мощное представительство всей зарубежной России. И вот обращение к русскому народу:

«Российский Зарубежный Съезд шлёт страдающему родному народу русскому от сердца горячий братский привет! Девять лет длятся тяжкие муки России. Поруганы святые алтари. Разбита семья. Уничтожены правда и законность. Расхищено веками накоплявшееся Государственное достояние. Засевшие в Кремле кровавые слуги III Интернационала, разрушив государство Российское, стараются извести и русский народ. Примириться с этим он не может. Не можем и мы, зарубежные изгнанники русские. С Вами вместе скорбим мы душой за измученную Родину нашу. С Вами вместе горим мы жаждою положить все силы свои на её спасение и возрождение, на действенную и беспощадную борьбу с её насильниками. Ваше сопротивление и наша посильная работа здесь, общая горячая любовь к Отчизне и Вера в милосердие Всевышнего – приведут нас к желанной цели. Настанет час, когда мы все, под водительством Вами и нами признанного Народного Вождя, Великого Князя Николая Николаевича, свергнем соединёнными с Вами усилиями сатанинскую коммунистическую власть. Враги запугивают Вас, что низвержение этой власти принесёт Вам возвращение отжившего старого. Не верьте этому. Мы хотим только того, что хотите и к чему стремитесь и Вы. Мы хотим, как и Вы, чтобы все прежние обиды и распри были забыты. Мы хотим, чтобы каждому труженику сыто жилось, чтобы каждый мог невозбранно молиться, чтобы была здорова семья, чтобы земля не отбиралась, а принадлежала на правах собственности тому, кто в поте лица своего обрабатывает её. Мы хотим, чтобы справедливый закон и неподкупный суд охраняли покой и достояние мирного труженика. Когда же будут сброшены оковы насилия – там, в сердце России, волею всего народа русского будет установлен строй возродившегося Великодержавного Российского Государства. Да будет наша вера простою и ясною: «коммунизм умрёт, а Россия не умрёт». Этою верою мы победим.».

Вот собственно говоря, это обращение к русскому народу. В обращении ко всему миру как раз четко фиксируются эти принципы вождя в лице Великого князя Николая Николаевича, непредрешении политического строя, там прямо говорится о том, что Зарубежный съезд, чтобы положить конец кривотолкам, заявляет, что земля, которой пользуются крестьяне, не должна быть у них отнята, и что взыскивать с крестьян то, что погибло или расхищено во время Революции, невозможно, что Россия будет стремиться к установлению дружеских отношений со всеми странами и признает независимость всех стран на территориях, возникших из пространства бывшей империи Российской, что всем народностям, населяющим Россию, будет обеспечено свободное развитие и право бытовых культурных религиозных особенностей. Что все обязательства экономические и политические законной власти прежней будут признаны. И обращение также подчеркивает, что мы надеемся на помощь всего мира в освобождении России от большевизма. Полностью этот текст вы прочтете в моем аккаунте.

Не скрою, когда я читал эти документы многочисленные, я видел, что несколько раз у отдельных людей при обсуждениях не на съезде, а при подготовке при обсуждении возникали некоторые оговорки еврейского и масонского толка. Интересно как жестко они пресекались всеми, всеми абсолютно. Всему участниками. На одном собрании одной из организаций, которая послала своих представителей на съезд — Рабочего союза русских беженцев — это рабочих, в общем, в основном, это бывшие офицеры, которые вынуждены работать простыми рабочими, горными рабочими. На этом заседании присутствует Александр Федорович Трепов, премьер-министр, и этот человек очень правых взглядов, и вот кто-то из офицеров-рабочих другому, более либеральных взглядов, еврею бросает «Ну ты же жид». И Александр Федорович Трепов говорит: прекратите это, навсегда прекратите. Это позорно! Русский человек не может быть антисемитом, это преступление. Да, мы знаем, что среди главарей большевиков немало евреев, но мы будем их судить не как евреев, а как главарей большевиков. Все народы России имеют равные права на свою национальную культуру, религию и все прочее. И это подчеркнуто специально. О том, что никакого антисемитизма нет и не может быть в России. Хотя конечно, во многих эта горечь есть, она как-то подспудно присутствует, но съезд ни разу, ни чего, ни полуслова не сказал о евреях, масонов и чем-то прочем, что любят говорить крайне правые, подчеркивая, что мы общенациональная сила. И на съезде было немало депутатов евреев, надо сказать, которые не считали этот съезд чужим для себя. Это я хочу специально сказать, чтобы не было никаких кривотолков. То есть вот эта русская болезнь была известна и пресечена в зародыше на съезде.

Интересный, уж если говорить абсолютно откровенно, вопрос об Украине.

Конечно же кто-то или из присутствующих здесь в зале, или из тех, кто будет смотреть передачу, скажет: а как же вот Латвия, Литва, Эстония — а как же Украина? Приводится во время обсуждения интересные цифры. Я напомню, что Украина, которая существует в 25 году, Украинская ССР, она без Крыма, естественно, и без западных семи областей, но с другой стороны, она с тем, что сейчас называется Приднепровская республика, потому что тогда это была Молдавская ССР, на Украине 85 процентов населения, по словам большевиков, считают себя украинцами. Это вот ответ тем, кто говорят, что большая часть населения Украины не украинцы. Тогда, а еще было огромное еврейское население, которое было уничтожено в холокосте, на Украине оно было большим. Но 85 процентов считают себя украинцами, говорят на украинском языке. Из тих 85 процентов по нашим данным — опросы, агентура, анализ прессы, были довольно активные — по нашим данным 15 процентов не хотят себя видеть с Россией никогда, 15 процентов равнодушны, и 70 процентов видят себя в союзе с Россией на правах автономного политического сообщества. Вот, собственно говоря, что говорится там, в кулуарах съезда — на самом съезде украинский вопрос не обсуждается. Так это или не так, я не знаю, но вот эти цифры интересны, я их просто привожу как факт.

Ну и наконец, почему не получилось. что не получилось? Съезд получился, он прошел, большевики делали все, чтобы его сорвать, в газетах замалчивали — в советское время вообще ничего не писали про подготовку съезда, боялись страшно. Когда в декабре 1925 года Торгово-промышленная группа, то есть финансовая основа съезда вышла, то есть, не стала сотрудничать со съездом, об этом написали все тут же советские газеты, злословя, радуясь невероятно, но через месяц она вернулась и, естественно, наступил у большевиков траур. Вот значит, опять же, и вот этот выход и вход Торгово-промышленной финансовой группы, и окончательный результат съезда связаны с одним моментом. Они связаны с тем, как себя соотнести с властью Верховного вождя.

Большая часть съезда, в том числе и торгово-финансовая группа, в том числе и Карташев с его национальным комитетом и ряд других организаций — большая часть съезда — она считала, что эти отношения должны быть отношения диалога, такого уважительного прислушивания к мнению вождя, но не слепого подчинения. А меньшинство крайне монархическое, Марков, Александр Федорович Трепов — считало, что это должно быть безоговорочное подчинение воли вождя, то есть такой фюрерский момент. Планировали создать так называемый всероссийский зарубежный комитет, фактически, правительство в изгнании, которое бы вело контакты с другими правительствами, которое бы заботилось о беженцах, ну и, на самом деле, организовывало бы борьбу с Советской Россией. Уже было все выработано, бюро выработало, как это надо сделать, отношения должны были быть именно такого, я бы сказал, уважительного диалога с Великим князем. Естественно, о Великом князе или императоре Кирилле Владимировиче на съезде вообще ничего не говорили, а в кулуарах, конечно, очень осуждали его. Но монархическое меньшинство сказало две вещи. Во-первых, что это такой важный вопрос, что его надо отнести в вопросам высшей важности, соответственно, решать квалифицировано большинством на голосовании две трети к одной трети. Во-вторых, высказалось категорических против таких паритетных отношений с Великим князем. На голосовании они получили больше одной трети, но меньше половины, и поэтому вопрос был снят. Российский зарубежный комитет, правительство в изгнании создано не было. Надо сказать, что здесь и Великий князь — его можно понять, — но он сыграл не самую лучшую роль. Он несколько раз сообщил через своих доверенных лиц, что если такой комитет будет создан, то есть, правительство будет создано, конечно, оно должно его слушаться. Не съезд должны слушаться, а его должны слушаться, в первую очередь. И все были сторонники Великиого князя, все проголосовали за него как за вождя, но вот такая позиция она многих смутила, поэтому решили вообще не создавать этот комитет. Поэтому правительство в изгнании создано в русской эмиграции не было. Это безусловно неудача съезда.

Но с другой стороны, это полной неудачей съезда назвать невозможно по нескольким причинам. Во-первых, потому что мы не знаем до сих пор конспиративную часть. В какой степени этот съезд действительно закончился, ну если угодно, ничем, закончился только тем, что была создана финансовая комиссия по подведению финансовых итогов съезда — надо было рассчитаться за долги, и так далее. Возможно, было что-то создано, и скорее всего, было что-то создано. Были созданы некие структуры по борьбе с большевизмом, по подготовке весеннего похода. И анализом того, что не было создано, явились слова самого Струве в газете «Возрождение». «Нельзя правительствовать и управлять, не имея власти, и не должно фабриковать и подделывать власти

власти там, где для нее нет объективных возможностей…»

Ну власти ведь, нет, понимаете, ведь государства нет, поэтому подчиняться Великому князю без власти, без политической власти — это игра.

«…Огромное достижение съезда в том, что выявил всю объективную содержательность и внутреннюю правду бесстрашного патриотического рассуждения, без которого, в сложной обстановке необычайно трудной борьбы с коммунистическим игом, немыслима никакая подлинная действенность, ибо невозможно никакое реальное действие.»

Таким образом, съезд продемонстрировал волю русской эмиграции, принципы, на которых она желает восстановить Россию — это очень важно. Никакие инсинуации больше невозможно. Все остальное — маргинальные мнения. Девяносто процентов русской эмиграции, которые приняли участие в съезде, вот так свою волю позиционировали. И мы теперь знаем, как эту волю позиционировали.

Видимо, шла и дальше подготовка к весеннему походу, об этом мы можем только догадываться, есть ряд свидетельств об этом, но я же в начале вам сказал, что оно во многом решило собственно говоря судьбу и внутренней России.

Большевики в Кремле — а Кремль тогда раздирался противоречиями, борьба групп кремлевских за власть очень мощная в 25, 26, 27 годы — это пик вот этой борьбы после смерти Ленина — большевики поняли, что дело плохо, что зарубежье организуется, что зарубежье — это не смешные толстые человечки вроде меня, с моноклями, а это стотысячный, а то и двухсот тысячный кадр русских офицеров, это крупнейшие государственные деятели, это крупнейшие ученые, в том числе, и в политической сфере, блестящие журналисты — то есть, это целое государство. И кончено, объективно богатеющее крестьянство идет к нему навстречу, а интеллигенция, лишенная свободы и прикусившая язык при советской власти, ну кроме крайней левой ее части, только и ждет освобождения, равно и большая часть верующих людей. И поэтому большевики решили сделать две вещи. Причем, они играли на пределе.

Первое — это сплотиться вокруг вождя. не только эмиграция думала сплотиться вокруг вождя, большевики не меньше их. и поэтому, как только выдвигается во время борьбы с Троцким Сталин как главный вождь, большинство партий, ну не партии, а верхушки партий, головки партий, сплачиваются вокруг него, поэтому так легко он разделывается со всеми оппозициями, и даже оппозиции пытаются быть с ним , но не до конца, сохранить автономии, поэтому с помощью одной он уничтожает другую. Но большевики, которые захватили власть, понимают, что шутки плохи, что если они будут сами в раздоре, в расколе и устраивать друг против друга демонстрации — это было в 25, 26-27 году, — то кончено, их возьмут голыми руками. Поэтому сплочение вокруг Сталина — это ответ на сплочение вокруг Великого князя Николая Николаевича.

К концу 20-х годов друг на друга смотрели два человека: из Московского Кремля Иосиф Сталин, а из Франции главнокомандующий Русской армии Великий князь Николай Николаевич, вождь русского народа. Они стояли друг против друга.

И второе — это то, что нельзя оставлять крестьянство и вообще народ имеющим свободные источники к существованию, то есть свою землю, свой бизнес в городе, пусть небольшой, средний и малый, надо все подчинить коммунистической верхушке. Надо, чтобы всем владела коммунистическая верхушка, надо, чтобы все были ее рабами, которые готовы работать за кусок хлеба. Тогда они не пикнут. А если они самодостаточные и хозяева, они будут выбирать, с кем им хозяйствовать лучше, и понятно, выберут не большевиков, а выберут, скорее всего, власть. Если она действительно объявила, что она не хочет никакого реванша, не хочет никакого возврата земли — все, что врут большевики, они же врали, что придут помещики и все отберут. Все это неправда. А все эти обращения, они же в сотнях тысяч экземпляров распространялись по России, они же знали тогда, что люди это знали. И поэтому принято решение проводить коллективизацию. Немедленно проводить коллективизацию.

Решение о проведении коллективизации — это 1927 год. После некоторых дискуссий прекратилась борьба с Троцким, а уж тем более с Бухариным, а коллективизация должна быть проведена, ради того, чтобы крестьян сделать рабами, ни с какой другой целью. Ну и соответственно, горожан тоже. Начинаются повальные процессы, процессы, как вы помните, в интеллигенции на шахтах Донбасса в пищевой промышленности, так называемый, заговор, его назвали характерно «Весна», заговор военспецов красной армии, которые были, безусловно, очень близки с этими людьми, за границей ведь до 29 года была свободная переписка — да, конечно, читали, да, конечно, перлюстрировали, но переписка была. Царев и другие. Борьба с церковью, новый виток борьбы с церковью, закрытие всех монастырей, арест всего духовенства практически. На духовенство, которое готово сотрудничать с властью, скажем, митрополит Сергий Страгородский, на а него оказывается давление, делает заявления, заведомо ориентирующие церковь на раскол. Кстати говоря, Великий князь Кирилл Владимирович, также как и Милюков, они специальными заявлениями, а Великий князь даже специальным скриптом под номером 23, запретили участвовать своим подданным в съезде. То есть, те, кто были за князя «императора» Кирилла Владимировича, они не имели права участвовать в съезде. Этого мало кто послушался, но тем не менее, скрипт специальный 25 года августовский был. То же самое заявил Милюков для своих сторонников: что сторонники члены вот этого республиканского объединения не должны участвовать в работе съезда. Раскол — это работа большевиков, я не думаю, что Милюков был совершенно здесь вне подозрений, а вот что касается князя Кирилла Владимировича — тут у меня нет уверенности, руку я бы на отсечение не дал. То же самое в России. Раскол в церкви, благодаря заявлению митрополита Сергия Страгородского, откалывается очень скоро Антоний Храповицкий, создает свое ПЦЗ, с ним не соглашается и раскалывается ПЦЗ и отделяет церковь митрополит Евлогий, который переходит в 30 м году в Константинополь. То есть, идет серия расколов, это организованная вещь, потому что первая инициатива церковного раскола — это знаменитая декларация о любви к советской власти митрополита Сергия Страгородского, полная лжи. Так что это делается все, но, конечно, одними расколами ГПУ все не обойдется, кого можно привлечь на свою сторону — любым способом, любым путем. Оказывается, что Сергей Николаевич Третьяков, один из замечательных лидеров съезда, произнесший проникновенную речь на съезде, один из тех людей, которые дали очень много денег на съезд, в 1929 году завербовывается ГПУ и по неопровержимым данным что он агент НКВД он в 1943 году казним — гитлеровцы его арестовывают и казнят, но не потому что он в сопротивлении — он ни в каком сопротивлении не участвовал, а потому что он агент советского союза. Но те, кто неподкупны — тех уничтожают. И очень большие подозрения и у меня, и у покойного Александра Исаевича — мы с ним это обсуждали, что смерть в конце 28 года при непонятных обстоятельствах здорового и бодрого генерала Вранегля в Брюсселе и смерть в январе 29 года тоже вполне здорового и бодрого Великого князя Николая Николаевича — это неслучайные явления. Ну а уж то, что генерал Кутепов, несмотря на эти две смерти, продолжает подготовку весеннего похода, уж совсем неудивительно, это точно установлено, что его ловят, пытаются вывести в Советский союз весной, в марте до начала весеннего похода, когда он уже приказ должен подписать, он мобилизации офицеров. Поскольку не смогли с ним справиться, убивают его где-то и закапывают в Париже в марте 30го года, то есть ГПУ действует по полной программе: подкуп, соблазн, убийство, ради того, чтобы сохранить свою власть над Россией. Ну а крестьянство, как вы знаете, скручивается в бараний рог, коллективизацией, голодомором и страшным террором, который развернулся на протяжение 30х годов. То есть, в этой схватке лицом к лицу, в этом последнем акте гражданской войны — его так называет Солженицын — в последнем акте гражданской войны вновь побеждают большевики.

Да, в основном, либерально— монархическая оппозиция и правая монархическая оппозиция сделали все, чтобы объединиться, пошли на массу компромиссов друг с другом ради высокой идеи освобождения России, об этом произносится столько слов, на это даются огромные деньги, люди готовы пожертвовать жизнью, но жестокая власть побеждает. И в заключении я бы хотел прочесть слова, которые тоже связаны с этим съездом, они написаны в газете «Ревельское время», я напомню, что Ревель — это Таллин— 8 июня 25 года одним из самых светлых людей белого движения депутата государственной думы II, III и IV государственной думы Николаем Николаевичем Львовым, который будучи гражданским человеком, участвовал в ледяном походе, участвовал все время в белом движении и был активным участником съезда. Вот что он пишет в газете «Ревельское время»:

«То, что называют революцией, есть грехопадение целого народа. Большевизм — это моральная болезнь, моровая язва человеческой души. Никогда мир не видел такого разлива зла на земле. и не борьба между капитализмом и пролетариатом, а борьба между добром и злом, между правдою и ложью происходит в мире. Не ищите других путей, которые будто скорее приведут вас к цели. Большевизм может быть побежден ничем другим как преодолением зла. «Это человек, который был сотрудником Струве, социал-демократом в Освобождении, потом прогрессистом в думе, вот он к таким выводам пришел в 25 году . Вот это прекращение зла всеми силами старалась создать русская оппозиция. И собственно говоря, вот этот завет она передает нам, потому что, к сожалению великому, ужасно это констатировать через девяносто лет, но хотя последний акт той гражданской войны был сыгран в 26 году, сама по себе война по освобождению России, разумеется, не обязательно военными средствами, не закончилась и по сей день. Зло, к сожалению, не побеждено. Наоборот — в последние годы мы видим его новое триумфальное шествие по России. Но от нас с вами зависит не унывать, не складывать руки, брать пример с тех, кто всех себя положил на это дело, и идти дальше.

Спасибо!