— В беседе с Интерфаксом вы заявили, что у вас сложилось убеждение, что Дадин «события изложил верно». Поясните, пожалуйста, на чём оно основано?

— Во-первых, мы опросили десять человек, которые в разное время содержались в ШИЗО, — людей, не знакомых друг с другом, которые содержатся на разных режимах и никак друг с другом не пересекались. Один из них с апреля находится в «одиночке» (одиночной камере. — Ю. Р.), он вообще не знает обо всех этих событиях, он не знает, кто такой Дадин, что происходит вокруг этой колонии. Все эти десять человек описывают схожие ситуации с маканием головой в унитаз.

— Это непосредственно с ними происходило?

— Да. Они описывают то, что Дадин называет побоями, как люди посидевшие и повидавшие, несколько иначе. Они говорят, что, когда происходят так называемые проверки по утрам, их выводят из камер и ставят на растяжку, затем бьют по ногам и причиняют боль, при этом наносятся, как один выразился, «плюхи», от которых у одного из них ухо стало плохо слышать. Они это побоями не называют — тумаками, плюхами, ещё как-то. И это происходит систематически, практически на каждой проверке.

Они все говорят про одну и ту же камеру, в которую их всех в разное время помещали. Дадин называл ее «пыточной».

В общем, там есть очень много совпадающих элементов, притом что люди рассказывают по-разному, по-разному это оценивая.

Кроме того, в пользу достоверности слов Дадина говорит и поведение сотрудников ФСИН России. Приехав в колонию, мы столкнулись с тем, что карельское начальство запретило нам пользоваться диктофоном. Я никакого разумного объяснения этому не нахожу, потому что любые визитёры, даже члены ОНК, имеют право беседовать с осуждёнными с использованием диктофона.

На мой взгляд, этот запрет можно объяснить только одним. Мол, если вы, ребята, там даже что-то нароете, использовать это как юридическое доказательство не получится. Мы сейчас можем это пересказывать, но не можем предъявить запись, направить в Следственный комитет нам нечего.

Брать у каждого из осужденных подробные письменные объяснения мы просто не имели возможности — мы бы тогда не уложились в двухсуточный срок, который нам был выделен.

— Дадин, насколько я знаю, написал вам о пытках на шести листах.

— С Дадина мы взяли достаточное подробное объяснение. Мы попросили его рассказать, что в этом опубликованном письме, с которого все началось, неточно, неправильно. Эти шесть листов — его уточнения.

— Вам дали ознакомиться с документами?

— Изначально ФСИН согласовала изучение документов. Это рапорта сотрудников, объяснения Дадина, постановление о привлечении к дисциплинарной ответственности, акты о применении к нему физической силы и спецсредств. В первый день, когда мы приехали в колонию, нам подтвердили это согласование, однако во второй, после подробной беседы с Дадиным, нам неожиданно в ознакомлении с этими документами отказали. Никакого разумного объяснения этому я найти не могу.

— Кто именно отказал?

— Всем командовал первый заместитель начальника управления ФСИН по Республике Карелия полковник Федотов Алексей Владимирович. Он же в управлении ФСИН по Карелии закреплен за этой колонией, то есть он — курирующий сотрудник управления. Он же когда-то был начальником этой колонии до нынешнего руководителя, которого мы так и не увидели, — он якобы находится в отпуске.

Что касается запрета использовать диктофон, запрета на ознакомление с документами и всего прочего — Федотов ссылался на распоряжение ФСИН. Я не знаю, кто ему давал эти команды, он нам этого не сказал. Я полагаю, что во ФСИН есть понимание того, что происходит в колонии, в том числе с Дадиным. Нам просто пытались либо затруднить работу, либо сделать ее неполной.

С чем мы еще столкнулись. Два человека, с кем мы общались, сказали, что, пока их к нам вели, их предупредили, чтобы они не говорили лишнего и вообще помалкивали.

Кроме того, мы выяснили, что вечером 7 ноября восемь человек, которые пытались привлечь наше внимание, были вывезены в соседнюю колонию. Мы обратились к полковнику Федотову с просьбой, чтобы нам предоставили возможность с этими людьми побеседовать. Мы готовы были выехать в эту колонию, мы были готовы задержаться, чтобы нам привезли этих людей, — мы были согласны на любой вариант. Но нам отказали. Федотов сказал: «Нет, вы с ними не поговорите. Они находятся в другой колонии. У вас разрешения на посещение этой колонии нет».

— А как эти заключенные пытались привлечь ваше внимание? Что они делали?

— Мы об этом узнали от одного из осужденных. Он сказал, что вчера восемь человек пытались устроить акцию протеста. Они вырвались из отряда и полезли на крышу с плакатом. Мы в это время с кем-то общались. Они рассчитывали привлечь наше внимание, когда мы будем выходить. Где сейчас эти люди, неизвестно.

— Можете прояснить ситуацию с видеозаписями?

— Видеозаписи, которые нам показали, не доказывают совершенно ничего. Те записи, которые бы дали полную картину, нам не предоставили, сославшись на то, что обязательный для хранения месячный срок истек, и они просто стерлись.

— Насколько я знаю, есть два типа носителя: камеры в помещении и мобильные камеры, которые носят с собой сотрудники колонии. Все ли записи «стерлись»?

— Мобильные регистраторы, которые носят с собой сотрудники, зафиксировали эпизод, когда Дадин отказывается выходить из камеры 12 сентября. Ему делается предупреждение о применении физической силы, потом три сотрудника вытаскивают его из камеры и применяют к нему физическую силу. Все это сопровождается правильными уставными словами. Это есть. Это нам показали.

Дадин всего этого не отрицает. Он так и рассказывает. Другое дело, что его накануне побили, макали головой в унитаз. И когда сотрудники ему говорят: «Выходи в коридор», он отвечает: «Какая разница, где вы меня будете бить?» Я рассчитывал увидеть видеозаписи с камер в коридоре.

После этого он говорит, что его потащили и подвесили где-то. Причем он совершенно честно говорит, что не может пояснить, куда его потащили и на чем подвесили. Как он рассказывает, ему на голову натянули шапку-ушанку задом наперед — у него просто глаза были закрыты.

Мы это помещение нашли. Один из осужденных (его, как он говорит, тоже подвешивали полгода назад) рассказал, и на что подвешивали — ему глаза не завязывали.

— И что это?

— Некий фиксатор, железная труба в прогулочном дворике.

Если сложить вместе все наши впечатления за два дня, у нас сложилось устойчивое внутреннее убеждение, что то, что рассказывает Дадин, — правда. С какими-то преувеличениями, субъективными оценками. Но это было.