Майас возвращается в Сирию. Она бы хотела сказать «домой», но дома нет: в апреле Майас продала его, чтобы хватило денег перебраться в Европу. У ее двух сыновей это получилось: год назад мальчики одними из первых прошли «арктическим коридором», как назвали транзитный путь в Норвегию через Мурманскую область. Майас с ними не поехала: дома, в Алеппо, болел муж.

Полгода спустя его не стало, и у Майас остались только сыновья. Они учились в Нальчике, в медицинском (врачом был их отец, это династия), старший окончил в 2015 году, младший мог бы еще 2 года жить в России, но оба вовремя сообразили — и на великах перебрались в норвежский Киркенес. Они стали героями первых материалов «Новой газеты» о трафике беженцев с Ближнего Востока в Скандинавию.

Сейчас братья живут в Германии. По немецким иммиграционным правилам, оформить родным приглашение на въезд они еще не могут. И Майас поехала сама тем же путем, каким эмигрировали ее дети, — оформив российскую визу.

— У меня одно желание — быть с моими сыновьями, — говорит женщина. Мы разговариваем в убогой гостинице на окраине Мурманска. Вместе с моей собеседницей здесь еще 12 человек, семья из Сирии, мужчина из Судана, парень из Ливана… У всех на руках постановления о депортации — люди надеются, что это их шанс покинуть Россию, а значит, въехать в Европу. По закону препятствовать выезду иностранца за рубеж российская погранслужба не может. Тем более если у него имеется судебное постановление.

Переводчик с арабского Назир уверяет, что в Мурманске сейчас не менее 200 беженцев — все ютятся в ночлежках на окраине. Назир в Мурманске живет давно. Когда-то окончил мореходку. Сейчас преподает арабские танцы.

Беженцы вновь хлынули на Север после почти годового перерыва, как только Финляндия отменила временные ограничения на переход границы в пунктах пропуска «Лотта» и «Салла». Несколько месяцев через них могли проходить только граждане России и Финляндии. Сейчас возвращен обычный режим. Но российские пограничники больше не выпускают людей без шенгенской визы.

— В Алеппо ни воды, ни света — ничего, — разводит руками Майас.

В начале апреля она прилетела в Москву и тут же нашла таксиста, который согласился отвезти ее на границу. Предложил добраться из Москвы до Выборга за 3 тысячи долларов. В то же такси сели два египтянина — заплатили такую же цену. Таксист и правда повез пассажиров в Ленобласть, вот только в сторону границы двинулся не обычной трассой, а через лес. И всю компанию накрыли пограничники. Задержали всех четверых. Только вот таксист уже через неделю был замечен на своем посту — по-прежнему предлагает услуги мигрантам. Египтян отправили в спецприемник, а Майас судья пожалел — всего лишь назначил штраф и отпустил.

Таксист, которого Майас все же нашла, деньги ей, конечно, не вернул. И Майас поехала в Нальчик, где несколько лет провели ее сыновья. К тому времени ей объяснили, что в Финляндию просто так не попасть: страна ввела ограничения для беженцев. А в Москве оставаться было слишком дорого.

В Нальчике в санатории «Терек», как рассказывает женщина, был к тому времени своего рода лагерь беженцев: там обитали несколько сирийских семей.

— Я ходила в ФМС много раз, они сказали: «Денег вам на пособия у нас нет, жилья тоже нет, но если хотите — живите, мы вас трогать не будем», — продолжает Майас. Она не вытирает слез, и они катятся по ее строгому лицу. — Мы жили, но денег каждый день было меньше и меньше, нельзя больше ждать. Что я должна делать? Только идти к моим детям. Через Финляндию, Норвегию… Мои родственники из Алеппо ушли в Турцию, но они тоже не могут принять нас, они бедствуют там. А вернуться домой я не могу. По Алеппо стреляют армии разных стран, а погибаем мы. И вот я услышала, что Финляндия пускает беженцев снова — и прилетела в Мурманск. Еще только пять дней могу оставаться здесь, у меня ведь на руках постановление о выдворении…

Вечером, возвращаясь от Майас, я получаю сообщение от Аслана — ее младшего сына. Спрашивает, реально ли матери перейти границу? Приятели уверяют его, что Финляндия сняла ограничения на въезд.

Этот слух: дескать, финны вновь открыли двери выходцам из арабских стран, — пересказывали мне все как один беженцы. Пришел он из-за границы: от их более удачливых соседей и родственников, успевших натурализоваться в Скандинавии год назад. В то, что это всего лишь слух, не хочет верить никто. И новые толпы мигрантов идут в ФМС за заветным постановлением о выдворении, закрывающем въезд в Россию на 5 лет. Это все, что им может дать страна, воюющая на их земле.

Между тем никаких мигрантов ни финны, ни норвежцы не ждут. И российские пограничники никаких нелегалов не пропускают, выполняя соглашения с зарубежными коллегами.

— Что же делать, если не выпустят? — растерянно говорит Эссам Альмамари. Он из Ливана. — Мне осталось в России быть два дня. Дальше — стану нелегалом, попаду в тюрьму, депортируют в Ливан. Что мне делать? Мы никому не нужны здесь, у кого просить помощи?

— Каждый день в эту гостиницу приходят водители автобусов, предлагают отвезти на границу, — говорит переводчик Назир. — Цена: 2 тысячи долларов с человека. Все говорят, что Финляндия открыла границу, но русские пограничники не выпускают, поэтому каждый раз переносят дату отъезда. Правда, люди уже понимают, что их могут обмануть, и денег вперед не дают. Конечно, здешние перевозчики заработали на беженцах в этом и прошлом году, но это несопоставимо с тем, какие деньги получили те, кто контролировал трафик. Это люди в Москве, которые отправляют сюда мигрантов. Которые заказывают для них трансфер от аэропорта, держат контакт с водителями и так далее. Да, сейчас пока затишье. Но как только первая машина с беженцами сможет пересечь российско-финскую границу, на следующий день здесь, в Мурманске, будут тысячи сирийцев. И не только.

— Меня депортируют — а на родине сразу арестуют, — говорит Ибрагим. Он из Южного Судана, в Южном Кордофане остались два его маленьких сына.

В поисках работы он отправился в Хартум, вместо работы попал в тюрьму, вышел, потерял следы семьи, сделал студенческую визу в Россию и уехал. В Москве провел несколько месяцев, ожидая, когда откроются двери на Запад.

Он долго рассказывает свою историю, а потом также долго молчит. В глазах этого здоровенного темнокожего мужчины отчаяние. Когда его депортируют в Судан, он станет только цифрой в отчете. Говорит, все, что осталось на память о семье, — копии свидетельств о рождении сыновей да пара снимков на смартфоне. Связи с домом нет.

— Что вы будете делать, если граница закрыта? — снова обращаюсь к Майас.

— Ее не депортируют, — отвечает за нее переводчик. — Этих, — кивает на мужчин, — в Африку отправить могут, а ее в Сирию — нет, суды сейчас не принимают решения о принудительной депортации сирийцев. Ей говорят: «Мы не можем вас выгнать, но не можем и помочь».

Действительно, после резонансных попыток депортировать сирийские семьи из «Шереметьево» ни ФМС, ни суды не рискуют посылать беженцев обратно на войну. Внешние приличия и нормы международного права соблюдаются. На деле никакой помощи сирийцы не получают. Их просто не трогают — и на том спасибо. На что и где им жить, мало кого волнует. Поэтому трудно осудить стремление людей транзитом перебраться в Скандинавию, страны которой, даром что не воюют в Сирии, — предоставляют переселенцам кров, работу и пособие.

— За 9 месяцев в России я потратила все деньги, пытаясь ее покинуть. У меня нет работы, нет дома, не на что купить еды. Конечно, это уже удача, что я смогла убежать от войны. Но я должна ехать к детям, я не могу здесь оставаться, — как мантру, повторяет Майас.

Пока мать пыталась пересечь границу, Аслану поступило новое предложение — переправить ее морем из Петербурга в Финляндию. Путь абсолютно нелегальный, но проторенный: как рассказал Назир, некоторое время назад его уже опробовали «черные» перевозчики. Людей закрывали в машинном отделении, где температура выше +40. Удивительно, что обошлось без жертв. Майас вряд ли был бы по силам такой путь, но в любом случае он оказался слишком дорогим — нужной суммы Аслан собрать не успел.

…В воскресенье вечером от него пришло сообщение: «Русские не выпустили. И в ФМС сказали, она уже не имеет права получить убежище, потому что есть постановление о выдворении. Мама летит обратно… в Сирию».