— Кроме вашего несогласия с идеей допуска к педагогической магистратуре только тех, кто закончил профильный бакалавриат, есть ли еще какие-то принципиальные разногласия с министром?

— Если говорить по деятельности нашего учебно-методического объединения (УМО), это первое — то, что вы назвали. Второе — мы считаем, что в настоящее время, исходя из соображений профстандарта и школьного стандарта общего образования, нужно особое внимание уделять психолого-педагогическим аспектам работы учителя, а руководство министерства считает, что надо больше внимания уделять предметной подготовке. И третий момент — было высказывание, что введение педагогического бакалавриата было поспешным шагом (министр образования Ольга Васильева, в частности, говорила, что «всем очевидно, что внедрение педагогического бакалавриата принесло непонятный результат» — ред.).

— Нет ли в этом противоречия: если министерство образования нацелено на предметную подготовку, логично было бы приглашать работать учителями людей из других специальностей?

— Есть. Но здесь важно другое: на мой взгляд, все «новеллы» перед их публикацией в медийном пространстве, перед озвучиванием на конференциях и совещаниях нужно сначала обсуждать в профессиональном сообществе. Таким экспертным сообществом является координационный совет учебно-методического объединения.

— Отношение Васильевой к ЕГЭ никак не повлияло на ваше решение? (Васильева говорила о необходимости реформы ЕГЭ, хоть и называла это «хорошим трамплином для всех»; Виктор Болотов — один из автором системы ЕГЭ — ред.)

— Нет, не повлияло. Мой главный проект последних лет — модернизация педагогического образования и вопросы, связанные с оценкой качества образования.

— Несколько лет назад в интервью вы говорили: «Вот кричат: «Убили, ограбили, не пускают в вузы!» — а надо ли туда всех пускать? Мы лидеры в мире по количеству людей с высшим образованием, вопрос только к его качеству». Все еще придерживаетесь этой позиции?

— Конечно. Российская высшая школа (как дитё советской высшей школы) ориентирована на работу с мотивированными студентами — теми, кто может и хочет учиться. Но их всегда было немного — примерно треть от выпуска. А сейчас 2/3 от выпуска учатся в вузах. И вот вторая треть часто немотивированна. Любой ценой получать корочки в каком-нибудь плохоньком вузике еще одного экономиста или менеджера — кому это нужно? Люди тратят четыре-шесть лет на получение образования, которое им ничего не дает и которое они и не хотят получать. Поэтому я против: не надо ставить задачей обязательно всех брать в высшую школу.

— То есть высшее образование — это нечто элитарное?

— Это отдельный вопрос. Есть два типа высшего образования. Первый — то, что на Западе называется liberal arts (дословно — гуманитарные науки— ред.), когда люди изучают основы наук и получают общекультурные компетенции. Вот это образование могут получать все, кто хочет и может. А второе дает право работать на рынке труда. Тут надо отбирать тех, кто хочет и может. Представьте себе, что все хотят поступать в медицинские вузы, с двойки на тройку перебиваются, а потом пойдут вас лечить. Вам это понравится? А инженеры? Ну и так далее. Поэтому высшее образование — для тех, кто хочет и может, — вот два условия.

— Какую тогда роль в обществе будут играть остальные?

— У нас кроме высшего образования что, больше ничего нет? Есть среднее профессиональное образование, где не требуется знать тонкости, где требуются нормальные навыки.

— А зарплаты?

— Ой, ну автослесарь получает больше, чем выпускник никому не известного вуза, типа экономист или юрист. А продавцы сколько получают? Посмотрите объявления в метро, когда набирают машинистов электропоезда. Диплом о высшем образовании вовсе не гарантирует высокую зарплату.

— Теперь, когда вы уходите, кто будет заниматься вашим проектом?

— Я провел переговоры с экспертным сообществом, с руководством департамента госполитики высшего образования (это министерство образования и науки), — есть кандидатуры, которые будут продолжать работать по модернизации высшего педагогического образования.

— Вы этим кандидатурам доверяете?

— Да.