В кратком вступлении к публикации говорится, что в 2008 году был выпущен документальный фильм Юрия Малягина «Список Киселева. Спасенные из ада». Картина получила немало призов и наград, а известный кинорежиссер Татьяна Лиознова призналась, что во время просмотра даже заплакала, но начавший снимать фильм Валерий Балаян отказался продолжать работу, посчитав это творение слащавым мифом. За его рамками, по его мнению, остались факты, без которых нельзя понять, что помогло спасению тех, чья судьба, по большому и малому счету, не волновала никого: ни руководство страны, ни партизан, ни местное население.

Выяснением всех обстоятельств, завершившихся выводом за линию фронта 218 евреев, и занялась первооткрывательница этой скорбной темы — Инна Павловна Герасимова, кандидат исторических наук, автор многих подобных книг («Встали мы плечом к плечу. Евреи в партизанском движении Белоруссии, 1941—1944», «Когда слова кричат и плачут… Воспоминания узников Минского гетто» и других). Ее «Марш жизни» уж никак не назовешь слащавым мифотворчеством. От этого чтения и впрямь заплачешь.

Инна Павловна (с 2012 года живет в Германии) была создателем и директором Музея истории и культуры народов Беларуси. В программах музея принимают участие выходцы из Белоруссии, живущие в странах СНГ, Израиле, США, Германии. Особый интерес вызывают программы, связанные с увековечением памяти белорусских евреев, погибших в Холокосте. В числе таких программ — «Праведники народов мира», позволяющие искать спасателей евреев и их потомков.

Судьба самого директора музея Инны Герасимовой типична для человека, выросшего в Беларуси и только в 90-е годы получившего возможность глубже узнать историю народа, к которому принадлежат ее предки. «В послевоенное время отношение к евреям диктовалось государственным антисемитизмом, многие родители старались обезопасить своих детей и не воспитывали в них национальное самосознание», — вспоминает Инна Павловна. Она до сих пор носит фамилию русского отца, мать так и не позволила ей взять свою, хотя Инне нравилась ее звучание — Альтшулер (на иврите — «Старая синагога»). Потерявшая во время войны многих родных, мать Инны понимала, что с русской фамилией дочери будет проще жить. Хотя девочка и так не ощущала какой-либо неприязни одноклассников или соседей. Конечно, многое объяснялось местом проживания: Бобруйск — особый город, где еще до 80-х годов на улицах свободно говорили на идише.

— Я без проблем окончила школу, потом театрально-художественный институт, работала в Твери и Бобруйске, — продолжает Инна Павловна. — Вышла замуж, родила двоих детей. Нельзя сказать, что я не сталкивалась с юдофобией или антисемитизмом, но большинство в Беларуси было всегда терпимо к людям других национальностей. В конце 80-х я попала на первую большую выставку Марка Шагала в Москве, которая произвела на меня ошеломляющее впечатление, а потом — на Всесоюзный еврейский съезд и увидела еврейскую элиту: ученых, писателей, художников. Я начала интересоваться культурой еврейской нации, поехала на учебу в Москву, потом в Израиль. Изучала язык, историю, культуру евреев и постепенно пришла к пониманию особенностей этого древнейшего народа. Возможно, иначе я никогда бы не стала еврейкой».

Однажды, пишет автор, занимаясь в Национальном архиве Республики Беларусь поисками материалов об участии евреев в партизанском движении республики в годы войны, она наткнулась на письмо политрука Николая Яковлевича Киселева, отправленное в 1944 году секретарю ЦК КП(б)Б П.К. Пономаренко. Он рассказывал о своем участии в партизанском движении в Белоруссии в годы войны и кратко описывал вывод через линию фронта многочисленной группы евреев, убежавших из гетто. Удивляло то, отмечает автор повести, с каким восхищением Киселев писал о героизме евреев: такое услышать от русского человека в те годы было большой редкостью.

Инна Павловна настойчиво продолжала искать документы, которые подтверждали бы эту невероятную историю, и тут, наверное, уместно вспомнить давнюю полемику журнала «Новый мир» в лице критика В.Кардина, который в знаменитой статье 1966 года «Легенды и факты» отстаивал перед пресловутыми любителями скороспелых сочинений о военных успехах не всегда оптимистическую правду суровых фактов. Повесть Инны Герасимовой — наилучшее подтверждение его правоты. Уму непостижимо, сколько потребовалось проверок, удостоверяющих этот необычный факт чудесного, иначе не скажешь, вывода 218 евреев из фашистского ада, но она их нашла. И завершающим явился более чем прозаический листок о награждении партизан из отряда «Мститель» за вывод из немецкого тыла еврейских семей: Киселев Николай Яковлевич удостоился премии — 800 рублей, а его сподвижники — от 800 рублей до 400. Естественно, партизанские руководители не восприняли это вознаграждение как достойное — ведь обещано было звание Героя. В конце войны Киселев получил орден Отечественной войны 1-й степени, и это была его единственная награда.

Но а что же наши евреи? Могли они рассчитывать на помощь местного населения? Инна Герасимова посвящает этому обстоятельству отдельную главу. В Белоруссии, пишет она, как и на всей оккупированной территории Советского Союза, не было организованной помощи евреям, как в некоторых европейских странах. Спасение несчастных, вина которых состояла лишь в их происхождении, целиком зависело от сострадания и мужества окружающих их неевреев. За выдачу евреев немцы, кстати, сулили неплохое вознаграждение — деньгами либо продуктами, или керосином. Истина требует признать и такое непохвальное, мало сказать, явление, как коллаборационизм. Например, в ликвидации гетто в городе Борисове, где было уничтожено почти 10 000 человек, немцев участвовало не более 30, наблюдавших и отдававших распоряжения, а непосредственно расстреливали евреев… белорусские полицейские. Схожая ситуация была и во многих других местах. В иных случаях полицейские осуществляли свои «акции» самостоятельно с участием коллаборационистов из Украины, Литвы, Латвии. Неудачи немцев на полях сражений, нарастание партизанской борьбы заставляли тех полицейских, кто не запятнал себя убийством соотечественников, переходить к партизанам. Особенно массовый характер это движение приобрело в конце 1943-го — начале 1944-го.

Большая часть местного населения, свидетельствует автор повести, к судьбе евреев относилась безучастно. Всем, мол, трудно, голодно и холодно. Тем более что к концу 42-го — весне 43-го многие гетто на территории Белоруссии были ликвидированы, а «окончательное решение еврейского вопроса» завершилось там в октябре 1943-го, когда было уничтожено Минское гетто.

И тем не менее невозможно переоценить мужество тех, кто, несмотря на действительно смертельный риск, осмеливался помогать несчастным. Иногда в этом участвовали целые деревни, прятали евреев в подвалах, выдавали за своих родственников. Например, благодаря минским подпольщикам было спасено свыше 300 еврейских детей. А семья крестьян Гараниных прятала у себя 12 человек, сбежавших из гетто. Но не всегда такая помощь кончалась успешно. В городе Кобрино Брестской области в октябре 1942 года во время ликвидации гетто из колонны гонимых на расстрел узников сбежала группа детей, старшему из которых было 8 лет. Они прибились к ксёндзам, которые их спрятали в подвале. Местные жители снабжали их продуктами и одеждой. Но нашелся предатель. Даже под пытками ксёндзы молчали. Возможно, фашисты и ушли бы ни с чем. Но от страха заплакала маленькая девочка. Немцы вытащили всех из подвала и, несмотря на то что ксёндзы умоляли оставить детей живыми, предлагая взамен собственные жизни, — расстреляли всех.

Было уничтожено почти все еврейское население Белоруссии. По данным разных источников и исследователей, там погибло от 600 000 до 1 миллиона евреев — как местных, так и депортированных из разных стран. Осталось лишь 10—20 тысяч человек, в основном партизаны. Местными жителями было спасено менее 1% еврейского населения.

Чудом уцелевшие от расправ, они бежали в леса поближе к партизанам, но те теснили их и отсылали прочь: они мешали им воевать с немцами. Безоружные, обремененные болезнями и малоподвижными родственниками, кому они были нужны? На упреки, что еврейская молодежь не очень активно участвовала в партизанском движении, Инна Павловна дает более чем убедительный ответ. Во-первых, партизаны, в силу распространенного среди них антисемитизма, не очень-то евреев брали. Иной раз отнимали у них оружие, а самих прогоняли, подозревая к тому же, что эти евреи и еврейки — засланные врагом провокаторы (немцы специально выпускали листовки подобного содержания). А во-вторых, а может быть, и в-главных, гитлеровцы, узнав, что член еврейской семьи (доносчиков было в избытке) ушел в партизаны, — расстреливали всех оставшихся родных. Каково было сражаться в партизанах ценой гибели собственной семьи? И все же были, были партизанские командиры, помогавшие евреям создавать их собственные отряды. В партизанском движении в Белоруссии участвовали 10 тысяч евреев, более 10 вооруженных отрядов. Но преобладали в лесах все же беспомощные беглые люди, нуждавшиеся в еде и защите.

И вот летом 1942 года руководство отряда «Мститель» принимает решение — вывести этих евреев за линию фронта. Тому способствовало редкое обстоятельство: между немецкой и Красной армиями в то время существовало отбитое нашими войсками и партизанами ничейное 40-километровое пространство. То есть было решено освободить леса для более активных партизанских действий, помочь крестьянам, страдающим от постоянных поборов или просто кражи у них съестного (партизанам, говорили они, еду дадим, жидам — нет), и в конце концов помочь несчастным беглецам выйти за линию фронта. Руководить походом предлагали нескольким командирам, все отказались наотрез, и в результате выбор пал на Киселева. Рискуя собственной жизнью и всем своим отрядом, Киселев с двумя с лишним сотнями евреев — их жизнями он рисковал тоже — отправился в многокилометровый поход по оккупированной немцами территории, спасая женщин, детей и стариков. Вместе с ним шли люди в возрасте от 3 до 60 лет, не раз попадая в немецкую засаду. Самой маленькой в группе была трехлетняя Берта. Она часто плакала, выдавая всех остальных, и родители в отчаянии склонялись чуть ли не к тому, чтобы утопить девочку. Киселев взял ребенка на руки и нес ее до конца похода, время от времени подкармливая кусочками хлеба. Другая беда случилась с участником похода, которого ранили в руку и он отставал от всех. Собрались было оставить его. Но обошлось, рука зажила. Через месяц после «марша жизни» немцы, перейдя в наступление, закрыли 40-километровую дыру между нашими войсками.

Но пока, вспоминает один из участников марша — Шимон Хевлин, первый раз они зашли в сарай днем (а до этого 2 месяца двигались исключительно по ночам, а днем лежали где придется, не разговаривая, и не шевелясь, и делая все под себя). Теперь они шли как свободные люди. Это было, восклицает он, как в раю!

А Николай Киселев, закончив многотрудный поход, отправился в Москву, где его вместо всяких наград арестовали как дезертира и выпустили лишь после многочисленных слезных просьб спасенных им людей. Два слова об этом человеке. Киселев, 1913 года рождения, в 1941-м вступил в народное ополчение, под Вязьмой попал в плен, бежал, скитался по лесам и прибился к белорусским партизанам. Завершив поход, воевал до 1944 года. После войны окончил институт, женился на связной отряда Анне, жил и работал в Москве, в Министерстве внешней торговли. Скончался в 1974 году. В Израиле за руководство беспримерным походом он причислен к Праведникам народов мира. Ежегодно в Тель-Авиве собираются тысячи потомков им спасенных. Не забыт он и на родине: в башкирском городе Благовещенске открыт памятник герою, в белорусской деревне его именем названа улица, в Москве — один из парков.

Удивляет меня одно обстоятельство. Как могло случиться, что после кровавых фашистских зверств по «окончательному решению» еврейского вопроса, после кошмара газовых камер — в СССР была развязана позорная антисемитская кампания, в ходе которой предполагалась публичная, едва ли не на Красной площади, казнь еврейских врачей-вредителей, высылка евреев на Дальний Восток? Уже готовы были вагоны. Да вот незадача… Сдох тиран.

Ольга Мартыненко — специально для «Новой»