«За что меня так?»

Когда в дом Зухры пришли судебные приставы, ребятишки спрятались под кроватью. Им было страшно. Второго июня Центральный райсуд Омска постановил: ограничить Зухру Бакиеву в материнских правах.

— Такого удара, — ​говорит она, — ​я не ожидала. Выходит, что я — ​непутевая мать. За что меня так? Ведь я не пью, не гуляю.

Зухра растила пятерых. От опеки никакой помощи не было.

В этом доме со всеми удобствами во дворе, колонка с водой — ​в полутора километрах, она живет почти 13 лет. Здесь родились все три ее дочки — ​в 2004 году Анжелика, в 2007-м — ​Вероника, в феврале прошлого года — ​Лаура и младший сын Май (пошел в этом году в 1-й класс). А старшему, Артему, уже 22 года, он родился в Тевризском районе — ​на севере Омской области, окончил 9 классов, отслужил в армии, работает на стройках, «неофициально». Артем — ​единственный, кто с ней остался, хотя приставы и его хотели забрать, подумали, что ему еще нет 18.

Недоказанные отцы

Все ее дети — ​от гражданских мужей. Первый, рассказывает Зухра, был слабохарактерным:

— Мы с ним толком и не жили: сходились, расходились, он маму слушался, а она считала, что я с маленьким для него — ​обуза. Мой отец ему говорит: «Рустам, ты определись: с семьей живешь или с мамой». Он выбрал маму, а про сына Артема все эти годы не вспоминал.

Зухра пыталась взять с Рустама алименты. «В суде девушка стала смотреть документы, спрашивает: почему в свидетельстве о рождении отца нет? На кого будешь подавать? А я же тогда была еще молодая, 19 лет: стыдно стало, да к тому же неграмотная — ​образование у меня 8 классов. Взяла бумаги свои и ушла».

Второго гражданского мужа зовут Иван: он — ​отец Анжелики, Вероники и Мая. Пьет. «Как-то на человека напал: два года дали ему за хулиганство. Когда вышел из тюрьмы, просился, да и до сих пор просится со мною жить: мол, любовь у него ко мне. Мне это не нужно: если ты не отец моим детям, то и не муж».

Алименты взыскать с него тоже оказалось непросто: для этого надо доказать факт отцовства. «А экспертиза ДНК стоит дорого — ​у меня таких денег нет». Почему бы, кстати, не заняться этим службе опеки? Но у нее — ​свои представления о «защите материнства и детства»: она добилась взыскания алиментов не с отцов детей Зухры, а с нее самой — ​матери-одиночки: половина ее зарплаты уборщицы по решению суда высчитывается в пользу опекунов. Остающиеся 4 тысячи 850 рублей она тратит на отнятых у нее детей.

Последний гражданский муж — ​мигрант из Узбекистана. Когда появилась на свет его дочь, поспешил вернуться на родину. В роддоме Зухре предложили оставить девочку: «Куда вам столько? Вы же одна не справитесь». Она ответила: «Об этом и речи не может быть».

Привычная нищета

Все смешалось в семье Бакиевых: русские, узбеки, татары (Зухра — ​татарка). Дружба народов. Май — ​рыженький, Вероника, как и мама, — ​шатенка, Лаура, общая любимица, — ​черноволосая… Счастливы были дети, пока их не разлучили с мамой.

Не могу понять, правда, на что они жили. Зухра загибает пальцы: пособие на ребенка до полутора лет — ​6 тысяч 200 рублей, и на каждого несовершеннолетнего — ​по 1 тысяче.

— Еще 500 рублей я получала как многодетная мать, Артем на стройках зарабатывает, отец мой помогает с пенсии. Тысяч 15–20 выходило у нас.

— И этого хватало?

— На еду хватало, и на одежду иногда. Кашу варила им, супы, фрукты покупала, соки, дети у меня абсолютно здоровые.

— Сколько вы платите за коммуналку?

— Раньше 2 тысяч в месяц хватало — ​за свет, за газ, за дрова, сейчас — ​подороже… Трудно, конечно: флягу воды привезешь — ​на стирку не хватит, надо еще как минимум две — ​помыться и суп сварить.

Судебные приставы были удивлены, что дети, живущие в таких условиях, — ​чистенькие, ухоженные, хорошо одеты.

— Мне, конечно, плохо стало, когда их увидела: целый отряд, вооруженный, с кобурой. Они стали меня успокаивать: не волнуйтесь, мы постараемся вам помочь, детей забираем на время, им будет там хорошо, а когда у вас все наладится, они к вам вернутся. Они так говорили, что я им поверила, мне показалось, что эти люди пришли с добром. Ладно, сказала ребятишкам, вылезайте из-под кровати. Когда их уводили, они, конечно, плакали, но не кричали.

Запрет на любовь

Месяц дети пробыли в социально-реабилитационном центре для несовершеннолетних «Гармония». Потом их определили в приемную семью.

— Повезло нам: хозяйка там оказалась хорошей женщиной, понимающей — ​видела, что дети скучают по мне. Я приезжала к ним без разрешения службы опеки. Они мне даже адрес этой семьи не дали. Я не знала, где их искать, пока мне Анжелика оттуда не позвонила. Оксана, хозяйка, позволила мне к ним приезжать. И еще отдавала мне тайно маленькую Лауру — ​на неделю, потом на две… Опека этого не заметила. Я Оксане благодарна за все.

В конце августа опекунство переоформили на сестру Зухры. «Оксана не возражала: ей дети, которые любят родную мать, не нужны. Ей нужны дети алкоголиков, наркоманов, которые с корнем вырваны из родной семьи, чтобы она могла стать им матерью».

А вот с родной сестрой у Зухры возникли проблемы. «Она обещала, что, как только получит детей, я начну с ними чаще видеться, но получилось наоборот: ее служба опеки так запугала, что она мне вообще в свиданиях с детьми отказала, категорически. Когда я пришла, она сказала: уходи, а то вызову полицию. И что делать теперь? За каждого моего ребенка платят ей то ли 5, то ли 6 тысяч рублей. Если б мне такие деньги давали, я б свой дом отремонтировала уже давно.

Неисполнимое производство

Зухра пытается устроиться на вторую работу, чтобы исполнить решение суда, но шансов на возврат детей государство ей практически не оставило. «Судебный пристав мне дала поручение: отремонтировать крышу, отремонтировать печку, желательно поставить забор, заменить пол — ​после этого могу подать заявление о восстановлении материнских прав». Все это она должна сделать одна — ​на зарплату технички, половину которой с нее высчитывают решением того же суда на «алименты».

Даже если каким-то чудом она и выполнит все, что предписала Фемида, не факт, что ей детей возвратят. В запасе у охранителей материнства и детства — ​убийственный аргумент. «Они мне уже говорили об этом: стольким детям в моем доме жить не положено — ​в нем слишком маленькая жилплощадь, всего 25 квадратных метров». То есть Зухре надо как-то умудриться подзаработать и купить, исходя из действующей социальной нормы (18 кв. м на человека), квартиру площадью 108 кв. метров на шестерых.

Антигосударственная опека

— Вам надо идти к Назарову, — ​говорю Зухре.

Три с половиной года назад омский губернатор сделал широкий жест, распорядившись выделить многодетной семье (не Зухры — ​другой) квартиру в элитном доме стоимостью около 5 млн рублей. Семья (шестеро детей) жила в подвале общежития РЖД на площади 12 кв. м, и служба опеки тоже грозилась забрать детей у матери. Разница в том, что с ними жил законный муж и отец, а Зухра растила своих детей в одиночестве.

Кто такой Назаров, она не знает, хотя он служит губернатором уже пятый год. Не знает и где находятся главные в Омске административные здания — ​мэрия, облправительство, Заксобрание. Живет на окраине города (ул. 15-я Амурская, 47), и в центр ездить ей нет надобности. Служба опеки могла бы добраться до областного правительства и похлопотать перед его первыми лицами за семью, которой для полного счастья не хватает человеческого жилья. Но, вероятно, у «мачехи» совсем другие задачи.