Когда-то под Москвой существовала дворянская усадьба — парк, господский дом, службы, церковь. Владельцы устраивали праздники, жгли фейерверки, ящиками выписывали бордоские и шампанские вина. После революции от всех усадебных строений осталась только церковь, заброшенная и заросшая лопухами, на месте господского дома в конце концов соорудили бетонное здание дома отдыха под названием, допустим, «Сталевар», и сюда десятилетиями по профсоюзным путевкам приезжали отдыхающие, получали на завтрак манную кашу и растворимое какао с молочными пенками, в час полдника — кефир и печенье, после ужина слушали лекции о международном положении, потом полагался просмотр фильма.
Девяностые годы дом отдыха не пережил, он стоит с разбитыми стеклами и зарос точно такими же лопухами, что и церковь. Зато почти весь старинный парк отошел другому владельцу, теперь здесь всюду лен и крашеное в светлые тона дерево, а в расчищенном пруду растут привезенные из питомника сортовые кувшинки цвета желтой ванили и розовой помады. Это называется бутик-отель в провансальском стиле.
Но, несмотря на старания владельцев сделать все, чтобы понравиться ориентированному на западные стандарты городскому среднему классу, многие представители этого класса относятся к домам отдыха как к чему-то смешному и архаичному, как к тому же растворимому какао с молочными пенками. Они, конечно, не правы. Точнее, не совсем правы.
Действительно, дома отдыха пытаются походить, во-первых, на советские ведомственные пансионаты, во-вторых, на западные приморские отели. Задача сложная при отсутствии моря и советской власти. Но все-таки с ней как-то справляются. Если говорить о старых профсоюзных традициях, прежде всего это касается еды. Чего не может себе позволить дом отдыха — так это европейского отношения к завтракам.
Никаких багетов с капелькой джема.
Я помню, как лет десять назад в итальянском отеле отряд пожилых женщин, отправленных туда пасти внуков, устроил настоящий бунт — они хотели, чтобы на завтрак им подавали кашу, потому что их дети без кашки не могут, а повара даже не могли взять в толк, что от них требуют. Отечественные дома отдыха во всем следуют стандартам добротного советского ведомственного санатория. На завтрак два или три сорта каш, сосиски, ветчина. На обед — два-три супа. Иногда между обедом и ужином есть еще и полдник с чаем, печеньем и плюшками.
Что касается моря, то делаются просто отчаянные попытки создать иллюзию его присутствия. Берег скромной подмосковной речки оборудуется, как пляж в Сан-Тропе: полосатые шезлонги, бармен с коктейлями. Но пляжи не так важны, все равно ими можно пользоваться несчастные три месяца в году. Главное — это зона бассейна и спа, которая делается обычно просто гигантской. Бассейн для взрослых, для детей, баня кедровая, баня травяная, римская парная, финская парная, турецкий хаммам, «дождь впечатлений», когда вас поливают то холодной водой, то кипятком, и при этом сверху слышится пение птиц. Все стены демонстративно стеклянные, потому что единственный способ сделать наш климат более сносным или даже восторжествовать над ним — это ноябрьским днем сидеть в кипящем джакузи и любоваться через стекло, как за окнами метет дождь со снегом. Есть отель, где стеклянная стена переходит в каменную, на которой от пола до потолка изображена панорама идеального средиземноморского городка. Вдали холм с кипарисами, по нему карабкаются белые домики, маленькая церковь на главной площади, набережная, балюстрада… за ней уже как бы подразумевается море. А в море сейчас плещетесь вы.
Это стремление поместить на родной земле кусочек яркой, романтической заграницы доходит иногда до крайних пределов. Мне известен отель в Подмосковье, который является точной копией одного из строений замка на Луаре. Причем даже кирпич использовали выцветший, выщербленный, добытый из разрушенных старых фабричных зданий, чтобы не выглядело как новодел. Двор украшен настоящими черепами баранов, тяжелая резная мебель куплена в Европе на аукционах, мало того — в одном из залов висят патриотические плакаты 1914 года с Францией в образе Марианны, а в витрине за стеклом лежат подлинные офицерские вещи: штык, фляги, чуть ли не австрийская каска из Львова. Все это создает вполне цельный образ обитающей здесь семьи: веке в ХVI благородные господа воздвигли замок, их далекий потомок участвовал в битве на Марне. Так и представляешь себе этого потомка — в каскетке, с тонкими усиками, при сабле. Остался ли он жив? Или погиб на поле славы? Кстати, в планах владельцев отеля — коллекцию пополнять и создать здесь частный музей Первой мировой войны, единственный в России.
В дальнем конце их латифундии находилось озеро, куда владельцы (их было двое, оба — мужчины в возрасте лет за сорок пять) по утрам любезно отвозили гостей купаться. Однажды вечером один из хозяев явился забирать нас обратно и рассказал, что стая одичавших собак из леса прорыла нору под оградой, прорвалась на ферму при замке и зарезала пятерых суффолкских овец. Мы поехали обратно в замок — и вдруг увидели тех собак, они бежали вдоль дороги, в нескольких метрах от нашей машины. Хозяева доставили нас в отель, схватили карабины, вскочили в джип и поехали стрелять собак, а мы, укрывшись за неприступными стенами замка, заказали себе на ужин жаркое из дикого кабана. Вот какие чудеса происходят в Московской области!
Большие отели, где сотня номеров, рестораны, бассейны и десятки людей, которые все это обслуживают, выкручиваются в основном за счет корпоративных учений и тренингов. Вот, смотрите, только что приехавшие участники этих учений идут колонной, как пионеры. У каждого в руке только что выданная папка с программой мероприятия. Девушки одеты в джинсы, но в чемоданчиках лежат нарядные платья и туфли на шпильках. Дни эти люди проводят в конференц-зале, вечером мокнут в бассейне, от них очень много шума, они по восемь человек залезают в джакузи, так что вода выходит из берегов. Мне известен случай, когда один московский предприниматель, отдыхавший в отеле с семьей, сидел в сауне и страшно злился оттого, что за стеной, в хаммаме, прилетевшие на семинар то ли новосибирские фармакологи, то ли питерские рекламщики, обсуждая свои дела, страшно орали. Он, сильно раздосадованный, уже хотел уйти прочь, но прислушался, подумал — и вошел к ним через несколько минут с деловым предложением. Разговор получился интересным, договорились окончательно обсудить все детали вечером, часов в десять. Штука в том, что в тот день был прощальный банкет, и в назначенный час люди из хаммама совершенно не годились для деловых переговоров, громко рассуждали о геополитике и клали руки на коленки девушкам в нарядных платьях и туфлях со шпильками. Разговор все равно состоялся, но позднее, уже в Москве. Здесь, как мы видим, дом отдыха сыграл роль клуба, где нечаянно могут встретиться люди незнакомые, но имеющие общие интересы. Других таких мест, как посмотришь, у нас и нету.
Еще один источник дохода для большого отеля — брачующиеся. Помню, как-то раз, гуляя лунным вечером, я услышала нестройный и жуткий многоголосый хор: хохот, кашель, смех, попытки петь, превращавшиеся в пронзительное завывание. Подойдя поближе, я обнаружила, что эта музыка исходит из двух разных источников: справа в шатре сидела свадьба, слева — в клетках волки. Заметки натуралиста: гуляющая шестой час свадьба и волки, решившие повыть на луну, издают примерно одинаковые звуки.
Разное зверье при отелях живет очень часто. Обычно это пара фазанов, кролики, индюки, иногда что-нибудь экзотическое вроде дикого кабана. И обязательно козлики, ослики, овечки. Содержать их — совсем недорогое удовольствие, а гостям нравится, когда их ребенок обнимает кроткого ягненка, а они делают совершенно святочные фотографии. Как ни смешно, но дом отдыха все чаще становится именно тем местом, где городские дети впервые могут посмотреть на гусей или коз. Мне рассказывали умильную, но похожую на правду историю, как маленькая девочка при виде живой коровы удивилась, что та не лилового цвета: коров она до этого видела только в рекламе шоколада Milka. Но самое популярное животное, естественно, лошадь. И лучшие по соотношению «цена-качество» отели — как раз те, которые выросли вокруг больших частных конюшен, куда состоятельные владельцы отдавали своих скакунов, чтобы на выходные приезжать и кататься. Потом оказалось, что здесь будет очень востребован ресторан, потом хозяйство приросло бассейном и коттеджными домиками на несколько номеров каждый. Ну а потом уже в коттеджи принялись приезжать люди, никакого отношения к лошадям не имеющие, стали плавать в бассейне, играть в бильярд и соблюдать все правила этой неторопливой, размеренной, словно по часам расчерченной жизни, с которой свыкаешься, и тебя покачивает, как на волнах.
Вот, например, сидишь и вечером играешь в «Монополию» в компании из пяти детей, одной старушки и двух аниматоров. Аниматор Саша до этого семь лет работал инструктором по дайвингу в Таиланде, клиентура у него была исключительно российская, сейчас она иссякла, другой он не нашел и решил вернуться в Россию. Пока он устроился здесь, а что делать дальше, пока не решил. Сейчас обдумывает ход, дергая себя за зеленый хвост (Саша одет в рабочую одежду — довольно бесформенный, похожий на халат костюм дракона).
Напротив него — аниматор Коля в костюме тигра. Он гораздо моложе Саши, ему всего двадцать два года, он трудился диджеем в подмосковных клубах, недавно ему предложили перейти сюда. Когда мы закончим игру, пора будет идти на ужин, потом у детей будут «Веселые старты», а закончится вечер просмотром фильма. Сегодня это «Большие гонки» с Тони Кертисом и Натали Вуд. Я точно помню, когда смотрела эту картину первый и последний раз в жизни: в доме отдыха, где отдыхала с бабушкой. Если есть место, где можно найти какую-то высшую стабильность, где все будет повторяться снова и снова, то оно находится здесь.
Екатерина Шерга — для «Новой»
