В конце прошлого года членам ОНК Москвы стало известно, что за полтора месяца в изоляторе скончались пять арестантов. Двоих, пытавшихся покончить жизнь самоубийством, удалось спасти. Сокамерники умерших рассказывали членам ОНК один и тот же словно заученный текст: «Ночью во сне упал с верхней шконки, ударился головой о нижнюю шконку, потом тумбочку, пол… И все, помер. А мы все спали, ничего не видели». И так во всех камерах. Примерно то же самое говорили и сотрудники «Медведя». И они ничего не видели и не слышали. Вся эта информация вызвала недоверие у членов ОНК и заставила более пристально исследовать происходящее в изоляторе.

Например, один из заключенных (Петр) порезал себе горло в тот же день, как был переведен в камеру, в которой находился положенец изолятора Женя Рожок (Евгений Рожков). Рожок вымогал у Петра 500 тысяч рублей. В случае неуплаты грозился посадить его в «петушатник». Чтобы выбраться из изолятора, Петр и совершил суицид.

Как выяснили члены ОНК, вымогательства в СИЗО-4 были поставлены на поток. Деньги прежде всего выбивались у заключенных, обвиняемых по ст. 228 (наркотики) и 159 (мошенничество). Суммы варьировались от 300 тысяч до 1,5 миллиона рублей. Рожок, Малыш (Сергей Щипанцев), Афоня (Александр Афанасьев), Паша Люберецкий (Павел Матвеев) и другие «элитные» арестанты могли свободно передвигаться по изолятору. Они заходили в любую камеру, избивали, угрожали, вымогали деньги. А началось это, по словам заключенных, еще со времен, когда положенцем в СИЗО-4 был «Не буди» (Михаил Михайлов, лидер Люберецкой ОПГ, в июне 2015 года приговорен к пожизненному заключению).

Полученная информация позволила членам ОНК прийти к мнению, что все эти преступления происходили в присутствии и при помощи сотрудников изолятора. Чаще всего в рассказах заключенных фигурировали оперативники: Григорий Сморкалов, Александр Ксенофонтов, Юрий Русаковский (все трое уволены по собственному желанию), Владимир Клименко (продолжает работать и даже пошел на повышение в УФСИН по Москве).

Кроме того, по желанию Рожка и его команды оперативники выводили нужных заключенных в сборное отделение, где Рожок, Афоня, Малыш, Паша Люберецкий и другие избивали заключенных, требуя у них деньги.

Телефоны, сим-карты, наркотики поставлялись в СИЗО-4 централизованно через Сашу-майора (предположительно, Александр Ступин, замначальника оперотдела, уволен по собственному желанию), который затем все это передавал Рожку для продажи заключенным.

Деньги для Рожка и его команды родственники заключенных переводили на Qiwi-кошельки, привязанные к определенным номерам телефонов, которые были закреплены за камерами. Затем полученные деньги уже переводились на счета жен Рожка и Афони.

После публикаций в «Новой газете» о происходящем в СИЗО-4, Рожок запретил заключенным изолятора пускать в камеры членов ОНК. Кроме того, в присутствии членов ОНК в камеры не могли зайти и сотрудники изолятора. Арестанты вставали плотной стеной у дверей камеры и никому не давали зайти внутрь нее.

В феврале по собственному желанию был уволен начальник СИЗО-4 Алексей Хорев. Рожок за бандитизм, разбой, убийство и хранение оружия в июне с.г. Московским областным судом приговорен к 26 годам лишения свободы. Он подал апелляцию в Верховный суд РФ и теперь дожидается решения суда в СИЗО-8 г. Сергиева Посада (Московская область).

Малыш в составе Люберецкой ОПГ за разбой был приговорен Московским областным судом к восьми с половиной годам строго режима. Он обжаловал приговор в Верховном суде, но вердикт остался неизменным.

Летом Малыша этапировали в ИК-4 Владимирской области. Но всего спустя 3 месяца пребывания в колонии Щипанцев обратился в суд за УДО. В СИЗО-4 Малыш просидел шесть с половиной лет, то есть больше половины срока, а значит, по закону имел право претендовать на условно-досрочное освобождение.

3 октября Вязниковский городской суд принял решение освободить Сергея Щипанцева по УДО. И решение это принимал не рядовой судья, а председатель Вязниковского городского суда, председатель Совета судей Владимирской области, член президиума Совета судей Российской Федерации Ольга Черненко.

14 октября Щипанцев должен был выйти на свободу из ворот колонии строго режима в г. Вязники. Но 12 октября в ИК-4 приезжают сотрудники центрального аппарата ФСИН и сообщают ожидающему освобождения Щипанцеву, что в колонии его жизни угрожает опасность, поэтому принято решение срочно этапировать его в Москву, откуда он через два дня и выйдет на свободу.

Малыша спецэтапом привозят в столицу и помещают в СИЗО-99/1 (в так называемый «кремлевский централ»), где в свое время сидел Ходорковский, а сейчас находятся Полонский, Хорошавин, Барсуков (Кумарин) и многие другие известные арестанты.

Утром 14 октября Сергею Щипанцеву выдают справку об освобождении, и он вместе с вещами направляется на КПП. Благополучно его преодолевает, оказываясь уже фактически на свободе. Но вдруг там появляются сотрудники службы собственной безопасности УФСИН по Москве в сопровождении людей в масках. Щипанцеву сообщают, что он задержан в связи с совершением преступления по ч. 4 ст. 111 по факту смерти заключенного в СИЗО-4 в ноябре прошлого года. В тот же день Малыша доставляют в Пресненский суд, где его арестовывают на два месяца, а затем вновь возвращают в «кремлевский централ».

С моей коллегой по ОНК Лидией Дубиковой мы решили навестить Сергея Щипанцева.

Сказать, что он был нам рад… нет, конечно, но держался спокойно и уверенно. Говорит, что все, что я о нем писала, это неправда, а вот о Рожке и других — правда. Рассказывает, что никого не бил, но следил за порядком, чтобы зэки наркоту не потребляли и самогон не пили. Денег ни у кого не вымогал.

Спрашиваю Малыша, как ему удалось получить УДО, может, за хорошую работу?

— Я в колонии вообще не работал, ни дня. Я там участвовал в спортивных соревнованиях по жиму лежа. Три раза участвовал, три раза победил. Поэтому у меня была положительная характеристика, — отвечает Щипанцев.

— А разве у вас не было выговоров в СИЗО-4?

— Ну были. Десять выговоров за шесть с половиной лет. Я считаю, что это немного. Но их с меня сняли. Через полгода выговор гасится. А в колонии у меня не было выговоров, только благодарности.

— Длительные свидания у вас были в колонии?

— Да, мне полагались три длительных свидания за полгода и еще два были поощрениями за победу в спортивных соревнованиях. Там знаете, какая колония? Там все по закону!

Читаю постановление суда по мере пресечения Щипанцеву. Весьма интересный документ. В нем говорится о возбуждении уголовного дела по ч. 3 ст. 286 (превышение служебных полномочий) УК РФ в отношении бывших сотрудников СИЗО-4 старшего оперуполномоченного Ксенофонтова и заместителя начальника оперотдела Ступина, по ч. 3 ст. 290 (получение взятки должностным лицом) УК РФ в отношении фельдшера изолятора Райской. И еще в решении суда говорится о фактически организованной преступной группе, состоящей из сотрудников изолятора и заключенных. Расследованием уголовных дел занимается 2-е управление по расследованию особо важных дел (преступления против государственной власти и в сфере экономики) ГСУ СК по Москве.

Щипанцеву же вменяется в вину то, что он в сопровождении старшего опера Ксенофонтова пришел в локальное помещение изолятора, где избил находящегося в состоянии сильного наркотического опьянения заключенного Ширяева. Через пять дней (не приходя в сознание) Ширяев скончался в связи с имеющимися несовместимыми с жизнью травмами головы: левосторонняя субдуральная гематома, разлитые субарахноидальные кровоизлияния полушарий большого мозга и мозжечка, правосторонняя субдуральная гематома, правостороннее субдуральное кровоизлияние, кровоизлияние в мягких тканях теменной области справа и т.д.

Напомню, сначала в изоляторе членов ОНК уверяли, что Ширяев получил все эти травмы головы в результате падения с верхнего яруса кровати. Теперь же бывшие сотрудники и бывшие арестанты СИЗО-4 дают показания друг на друга. Вот такая организованная преступная группа!

«Вы неправду про меня написали, — вновь повторяет Малыш. — Вы писали, что фельдшер Райская только с моего разрешения отправляла больных зэков в больницу в «Матросскую Тишину». А вот, смотрите, какие теперь показания она дает против меня! Говорит, что это я Ширяева избил. Да не бил я его. Это она его била по лицу, когда он от передоза был без сознания… Вот на зону ко мне заезжали ребята из четверки. Все они говорили, что после того, как меня оттуда забрали, там еще больше беспредела стало. Никакого порядка нет, без меня там стало только хуже. А все потому, что статьи эти ваши были…»