И кто бы мог подумать. КРОК состоялся. В 27-й раз. Назло пессимистам. Так и передайте им: «Воздушный одушевленный мост между Россией и Украиной все еще существует». Хотя политики с настойчивостью, достойной лучшего применения, продолжают рвать хрупкие связи между нашими странами.
Корабль «Константин Симонов» ушел в последний в навигации рейс из Москвы в Ярославль — в гости к Александру Петрову, оскаровскому лауреату, создавшему в Ярославле свою студию. Ковчег плыл в норштейновском тумане мимо желтолистных берегов. И в прелом запахе осени, воды и листвы — не было духа войны. Войну и идеи, ее оправдывающие, художники на дух не переваривают. Хотя боль, травмы зависшего над бездной мира не остались за бортом.
«Страшный суд» (премия в категории «Студенческие фильмы»), по версии китайского аниматора Цзюньйи Сяо, — это огненные языки толпы, готовые сжечь-слизать фигурку демонстранта на площади. В рисованном компьютерном анимадоке Борбалы Томпа «Случайные блуждания» за кадром — реальные интервью с беженцами, разнообразными способами проникшими в Венгрию. Из Сирии, Украины, Африки. Разорвавшими связи со своими культурами, семьями, друзьями. Рассказывают об эмоциональной смерти, которая страшнее унижения и страха.
Реальный мир с его красотой и уродством, гармонией и абсурдом пульсирует на экране. Но в разговоре об актуальной политике и истории у анимации свои язык, орфография, свои знаки препинания. Ханка Новакова («Границы», Чехия) размышляет о непреодолимых границах, прочерченных не только между странами, но и между людьми. Порой рубежи эти непреодолимы. В «Насколько ты смуглый? » гротескно рассматривается проблема цвета кожи в Индии. Авторы придумали шкалу смуглости в процентном отношении. 25% — хороший шанс на карьеру. 29% — вероятность для девушки найти приличного мужа. В семье главных героев фильма беда: у новорожденного — 85% смуглости. Что же, в нищие ему идти?
Самый мощный фильм конкурса — «Лёсс» (впрочем, у жюри под руководством режиссера Игоря Ковалева — свое мнение, фильму китайского автора И Чжао, сделанному в Нидерландах, присудили лишь спецприз). Мрачное серое пространство. Женщину за мешок красной картошки отдают фермеру. Единственное спасение от жестокости мужа — игрушки, которые она лепит из красной глины, — ее нерожденные дети. Невероятное по страстности кино. Причем страсти, закупоренной в плотно сжатых губах героев. Подавленной в цвете, скупом жесте, скрытых метафорах. Главное в фильме Чжао — многоярусная эмоциональная партитура. Взаимная привязанность Мужчины и Женщины переплавлена в боль и ненависть, страсть — в унижение, жизнь — в смерть. Фильм — наваждение, от него трудно избавиться.
В рукодельной кукольной «Кукушке» Дины Великовской (приз имени Александра Татарского) свое магнетическое пространство. Странный в духе Тарковского постапокалипсической песчаный пейзаж. Здесь живут Куклы-птицы в тряпье. Замотанная в рваную мешковину Кукушка каждый вечер опрометью несется… смотреть на закат. Ей мешает птенец, которого она пытается пристроить в многодетные семьи соседей. Сквозь цветные стеклышки любуется она угасающей красотой, не замечая собственного ребенка. А ребенок сидит и, как завороженный, высматривает в звездном небе луну. Наследственная болезнь? Прекрасная актерская работа, густая атмосфера и тоска, смешанная с надеждой.
Головастик спасает свою подругу Куколку от гибели под острым клювом неведомой птицы. Их отношения полны нежности и любви. Но однажды утром Головастик проснется Лягушкой, а из Куколки вылетит бабочка. Лягушка отмахивается от надоедливой Бабочки — ей нужна только Куколка! Лягушка заглатывает бабочку, а потом все ищет и ищет свою ненаглядную подругу. Очень жизненная история.
Ощущение, что анимация не может быть способом существования, она — способ самой жизни. В кукольном фильме «Корабли прошлых лет» Юрия Богуславского (приз в категории «Первый профессиональный фильм») состарившийся капитан покидает свой корабль. Он прощается со всей долгой морской жизнью. Корабль отходит от пристани… Или сама жизнь уплывает вдаль. Вода заливает маяк, на который взбирается капитан. На самом верху пируют капитаны. Седовласые, беззубые с развевающимися патлами короли моря стучат ложками по столу, распевают печальный и счастливый гимн. В финале караван бумажных корабликов направится к горизонту.
Во фрейдистском «Эдмонде» (Гран-при) несчастливый герой, сваленный из шерсти, пытается разобраться в причинах своей душевной болезни. С каждым сюжетным поворотом забирается все дальше в непролазные дебри прошлого. И оканчивает жизнь то ли в утробе матери, то ли в утробе темной реки с тяжелым камнем на шее.
Много фильмов — о попытке диалога между поколениями. Перевернутая сахарница пробуждает в дочери воспоминания детства. И по этой сахарной горке зануда-отец («Ира, ешь огурцы!») везет ее маленькую на санках. Кажется, их нынешняя отчужденность тает в этом «Теплом снеге» (израильский фильм Иры Эльшански).
Прошлое и настоящее в анимации не имеет пределов. Точно так же, как реальность и фантазия, судьба и случайность, проза и поэзия. Обитателей мрачной коммуналки натурально трясет. Растерянная Мать начинает гладить белье кастрюлей, Отец читает счеты… Все путается в доме: люди, их дела, их отношения. Оказывается, коммуналка… находится внутри Кубика-Рубика, которым играет малыш («Рубик»). Окурки собираются с силами, чтобы сделать последнею затяжку — выкурив до дна человека («Последняя затяжка»). Кофе покидает нас, и планета погружается в хаос («Утро без кофе»). «Боль» является в образе гротескно нарисованной девушки, которая обнимает, мучает, рвет «возлюбленного» на части. Волосатая звезда от неразделенной любви к космонавту кончает жизнь самоубийством и падает на землю («Сегодня ночью»). Видя падение горящей заживо Звезды, мы спешим… загадать желание. «История линии» рифмуется с монотонной жизнью, которую взрывает-разрывает влюбленность. «Анимация — не то, когда рисуешь правильную линию, — говорит Хаяо Миядзаки, страстный поклонник советских мультфильмов. — Анимация — когда пытаешься отыскать линию, скрытую внутри тебя самого».
Среди наваждений нового времени разнообразные дивайсы, объявившие войну всему хрупкому, человеческому — в человеке. В доме никто не разговаривает друг с другом — все уставились в гаджеты («Лума»). Молодой человек не может разглядеть глаз девушки, ее взгляд приклеен к телефону, и есть ли вообще у нее под челкой глаза? («В2ем»)
Гротеск — основа анимационного мироздания. «Быстрей» — комическая опера с фруктами-певцами, которые едут в метро, торопясь на утреннюю рыночную распродажу. Комизм высекается из столкновения пафоса их коротких арий и «портретов» скоропортящихся продуктов. Надувная женщина и кактус влюбляются друг в друга, ради нее он готов содрать колючую кожу.
Фантасмагории — лучшая из возможностей поведать о собственных проблемах. И, возможно, справиться с ними. В «Попутных ветрах» маленькая девочка переживает развод родителей. Маму в своей фантазии она превращает в котенка, папу — в щенка. Теперь с ними можно играть по отдельности. Ивану, геройски победившего Волка… годика эдак три-четыре, зеленая ушанка сползает на глаза. Зато мудрый малыш просекает: к чему убивать Волка, если с ним можно подружиться («Иван и Волк»). В российском «Осколке» (приз в категории «Дипломная работа») — точно разыграна геометрия посттравматического синдрома. Треугольный сын возвращается с войны с осколком в голове, который маме никак не вытащить. Пока она не догадывается привязать осколок ниткой к дверной ручке… и вырвать его, как молочный зуб в детстве.
И сам «жар нежных», и тонкая связь между «я» и «другие» запечатлены на экране КРОКа, растушеваны карандашным рисунком, расшиты шелком, одушевлены в пластилине, просчитаны в пикселях.
Кто бы мог себе представить, что «мультики» превратятся в белые флаги в зоне социального пейзажа. Пейзажа искусства на фоне битвы. Мультфильмы — с их отчетливым авторским почерком, жаждой разобраться: кто мы, что нас связывает, — и есть способ удержать равновесие потерявшего ориентиры мира. Лора Гуэрра, жена великого драматурга, учредила приз «Тонино» самому поэтическому фильму конкурса («Лёсс»). Она рассказала, что правительство Италии при жизни Тонино Гуэрра придумало для него должность —Защитник красоты. Потому что, по словам поэта Гуэрра, красота и искусство и есть «нефть» Италии.
Вот и кажется порой, что нефти у нас слишком много…
