Ксения Альшевская должна защищать кандидатскую 17 ноября в диссертационном совете Д.212.099.17. Это Красноярск, Сибирский федеральный университет (СФУ). 20 сентября Альшевская передала ученому секретарю диссовета, кандидату философских наук, доценту кафедры философии Гуманитарного института СФУ Михаилу Петрову 30 тысяч рублей. Прямо на лавочке перед альма-матер. Купюры были меченые, и через пару минут философа Петрова с поличным задержал ОБЭП. При нем нашли также еще 120 тысяч: по 60 тысяч — в разных пакетах. Мне он позже скажет, что это были его личные деньги, как и изъятые из кошелька 6 тысяч, — хотел в банк под проценты положить. Альшевская предполагает, что это были взятки за две другие диссертации, чья защита должна была состояться 30 сентября. Не состоялась.
Альшевская отдала полиции и в «Новую газету» записи телефонных разговоров с Петровым и председателем диссовета Вячеславом Кудашовым, доктором философских наук, профессором, заведующим кафедрой философии Гуманитарного института СФУ. Из аудиозаписей явствует: Петров говорит о передаче денег, когда будут назначены дата и место защиты. Не доволен, что аспирантка берется обсуждать денежный вопрос по телефону: «Давай по вайберу». Ксения отмазывается: «Интернет не работает». В другой раз Петров теряет бдительность:
— Ну а тут, ты пойми, я-то уже и так и сяк с Вячеславом Ивановичем (Кудашовым. — А.Т.). Представь, ты член диссовета и тебе дают работу почитать. Ты скажешь: и на фига оно мне надо, я буду время свое терять. Вот никто сейчас не хочет так просто.
— Я соберу деньги, ничего страшного.
— Я говорю: ты по телефону не говори, что за женская натура… Вячеслав Иванович настоятельно просил, чтобы я объяснил тебе: по-другому не получается. Я тебе приводил примеры в других городах. Ты просто своя, с тобой и разговаривают. Приедешь в другой (город и диссовет. — Ред.), тебе скажут, ты не согласишься, перекрестятся и с богом тебя отпустят.
— Не вопрос, понимаю, что никто бесплатно не хочет работать.
Может, Петров лишь прикрывается Кудашовым? Вот еще один разговор — аспирантки с главой диссовета. Тот говорит, что убедил оппонента прилететь на защиту Альшевской из Владивостока за свой счет: «Он счастлив будет присутствовать». Потом у Кудашова берет трубку ученый секретарь:
— Ксения, мы так и не встретились. Мне нужен взнос. Уже надо.
Еще раз: это сказано в присутствии Кудашова. Разночтений быть не может: никаких взносов аспирантки в диссоветы вносить не должны.
Вольное сообщество Диссернет избавило публику от иллюзий относительно содержательной части ученых трудов современной России. А вот вам и форма их, во всяком случае в гуманитарных науках, — если допустить, что это не эксцесс и Петров говорит правду о «других городах». Добро пожаловать в «науку» за соответствующий взнос. Россия вернулась к исконной феодальной системе кормлений, и всем, обладающим хоть какой-то властью, — можно стало все. В том числе в университетах. Взятка просто не воспринимается как взятка, это действительно взнос, бонус, оплата труда.
— Когда подавала документы для защиты, — рассказывает Альшевская, — Петров закрыл дверь, сказав, что у нас будет конфиденциальный разговор. И сообщил, что мне необходимо заплатить 40 тысяч, если хочу защищаться в диссовете Д.212.099.17. Деньги, как он сказал, нужны для того, чтобы совет не закрыли. У Кудашова якобы есть «связи» в ВАК — некая женщина, которой они платят за каждую защиту. Петров добавил, что обычно они берут больше — от 60 тысяч. Пообещал поговорить с Кудашовым насчет снижения суммы. И вскоре перезвонил: 30, но не ниже, иначе им придется платить из своего кармана. Через три дня Петров опять позвонил мне, только в этот раз он говорил, что деньги нужны членам диссовета. Иначе мою диссертацию никто не будет читать и на защиту ко мне никто не придет.
Спустя две недели после задержания Петрова интересуюсь: что дальше? А, похоже, ничего: поймав… отпустили сразу.
— Пока публиковать ничего не стоит, —говорит мне Петров. — Я не обвиняемый, не подследственный, не подозреваемый, мне вообще ничего не предъявили. Не о чем говорить. Никакого уголовного дела не заведено, никаких допросов не было, даже СК этим не заинтересовался, просто идет оперативно-разыскная деятельность, начальная стадия, много чего непонятного. Да, факт задержания был, меченые купюры были, но в связи с чем? Я в показаниях написал: долг вернула. Но кто знал, что так вернет? Там, видимо, личное что-то, ненависть ко мне, диссовету.
Дела действительно пока нет, никого не допрашивают.
Альшевская, предполагая, что теперь ей будет не защититься, пошла к проректору по социальным вопросам Сергею Мутовину с просьбой уволить Кудашова и Петрова. И Петров вскоре напишет заявление по собственному. А увольнять Кудашова Мутовин юридических оснований не нашел, хотя и подтвердил.
В разговоре с Кудашовым Мутовин обозначил позицию: «Или все трое (Альшевская и еще две соискательницы, которые, по предположениям Альшевской, платили) защитятся, или мы обращаемся в ВАК (только ВАК может снять Кудашова с председателей диссовета)».
— На мой взгляд, диссертации должны защищаться не по указке проректора, а с помощью объективного обсуждения работы, — говорит Альшевская, и ее можно понять: по всем отзывам, у нее достойная работа.
Кудашов скажет мне:
— Я готов поговорить с членами диссовета, чтобы голосовали «за» работу Альшевской.
Хотя до этого отверг предположение, что он каким-то образом может повлиять на мнение членов диссовета и создать Альшевской проблемы:
— Наглая ложь. Не могу посоветовать никому.
Проректор Мутовин — подполковник, возглавлявший в 90-е ключевой отдел РУ ФСБ — второй, контрразведку, еще тогда приобрел репутацию «серого кардинала» Красноярска. Влияние его переоценить сложно. И купировать скандал ему особого труда не составит.
Однако 30 сентября защита двух диссертаций не состоялась. Альшевская предоставила запись этого заседания и добавила:
— Некоторые члены диссовета, сославшись на болезнь, решили не идти. Так они бойкотировали совет и выражали несогласие с тем, что там творится. Кудашов звонил всем несогласным. Моему научному руководителю сказал, что если есть у нее амбиции, то она придет.
Собственно, на этом история пока закончилась. Чьи были конверты по 60 тысяч у Петрова, никто не знает. Обе диссертантки, которые 30-го защищались и не защитились из-за отсутствия кворума, — говорят, что не платили.
Встречаюсь с Кудашовым. Вот как он описал это заседание:
— Альшевская пришла на заседание диссовета 30 сентября, когда защищалась совсем не она, а уважаемые люди — докторская и кандидатская диссертации, стала утверждать, и все это очень нервно, выкрикивая, снимая на камеру, что она «разгонит этот преступный диссовет», цитирую. И когда спросил ее профессор Пфаненштиль (кафедра глобалистики и геополитики СФУ. — А.Т.): «Зачем вам это нужно, вы же здесь защищаться будете», — ответила: «Нет, не собираюсь, моя цель — посадить Кудашова и ваш диссовет разогнать…» Совет работает стабильно. Кворум собрать сложно. Двое в командировках были, несколько человек заболели. По положению, нельзя было открыть заседание, это нарушение. Но во всех советах практикуется, это рабочий момент. Благодаря поведению Альшевской — понятно, что она будет жаловаться, — мы вынуждены были прекратить заседание совета. Решил не рисковать, не подставлять совет, безвинных соискателей, приехавших из Новосибирска, их оппонентов, приехавших из других городов. Командировку никому из них не оплатили, поскольку защита не состоялась. Много нехороших последствий…
Специалист по онтологии и теории познания, эпистемологии и философской антропологии Кудашов — личность многогранная, ведущая большую государственную и общественную работу. Председатель Красноярского философского общества и член президиума Российского философского общества является полковником милиции — 16 лет преподавал философию в Сибирском юридическом институте ФСКН России (ранее школа милиции). В разное время член нескольких диссоветов, член биоэтической комиссии Этического комитета Красноярского медуниверситета им. В.Ф. Войно-Ясенецкого, член комитета по информационной политике при губернаторе, эксперт комитета по издательской деятельности краевого правительства, член общественного совета при министерстве культуры края, член правления краевого профессорского собрания Красноярского края.
— Я бы приветствовал решение Альшевской перестать дискредитировать честное имя совета и подрывать его репутацию, и тогда голосование пойдет в ее пользу — я готов поговорить с членами совета, чтобы голосовали «за», хотя и сильно сомневаюсь, что кто-то будет голосовать за нее после того, что она сделала в пятницу, обозвав всех публично преступниками, ОПГ. Отчего я такую ненависть возбудил, ни слова мне не сказала. У нас прекрасные отношения были, она замужем за моим бывшим аспирантом, готов был взять на работу к себе, мне очень понравилась ее работа. Подтверждаю: она качественная. Ничто не препятствовало защите. Но вот, к сожалению, личные отношения с Петровым какие-то: она утверждает, что он вымогал у нее деньги. И что это якобы я ему приказал. Петров утверждает, что был ее репетитором, когда она поступала, и сейчас Альшевская просто отдала долг.(Обнаружил положительный отзыв Ксении на сайте репетиторов в адрес Петрова, но он четырехлетней давности. С тех пор, по утверждению Альшевской, и до момента, когда она принесла ему документы для диссертации, она его и не видела. — А.Т.) Пускай следствие разбирается. Две недели прошло. Меня не вызывали, не опрашивали.
— Но ей Петров при вас и в ваш телефон сказал нести взнос.
— Про взнос не знаю. Какие взносы? Насчет банкетов соискатели сами договариваются, я уж давно в это не лезу. Сказала бы, что не буду взнос платить. Оплата оппонентам? Но, насколько знаю, СФУ оплачивает им и проезд, и проживание.
По нашим специальностям (онтология и теория познания, социальная философия) этот диссовет — единственный на всю Восточную Сибирь, и, думаю, это может очень болезненно на людях отразиться. Мне знакомый председатель диссовета из Омска звонит: говорят, по 150 тысяч с аспиранта берете? Ну здорово: если б так брали, так бы бедно не жили. Работа эта бесплатная полностью — согласно положению. Я не жалуюсь, просто объясняю. Это огромная, кропотливая и исключительно общественная работа.
А вот что сказала мне доктор философских наук, профессор Ольга Нескрябина, научный руководитель Альшевской:
— Тень брошена на всех членов совета, получается, все мы берем деньги за защиту. Конечно, это ненормально, но не самое главное. Я отсутствовала на том заседании по болезни. И больше не собираюсь, не хочу туда идти. Но я посмотрела запись, и меня крайне возмутила реакция некоторых членов совета: они обвинили Альшевскую в том, что она вскрыла эту ситуацию со взяткой. Впечатление, что взятка — это норма, и осуждению подлежит тот, кто придает эти вещи гласности. Позиция, например, профессора Пфаненштиля возмутительна, он очень агрессивно обвинял Ксению. Вообще, делать вид, что ничего не происходит и совет не состоялся лишь из-за отсутствия кворума, — это неправильно… Нет, до этого не было каких-то совсем уж непроходных диссертаций. Были слабенькие, от некоторых я, конечно, не в восторге. Предполагать, конечно, можно все, но люди могли платить и при этом давать вполне диссертабельные, приличные работы. Тут действует тот же принцип — «Если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят». Как у Ксении, собственно: я субъективна, но все отзывы таковы, что ее работа хорошая. И Кудашов с Петровым с этим согласны.
Сама Альшевская мне сказала:
— Я не пытаюсь дискредитировать совет. Я знаю, что там есть честные люди. Именно поэтому я долгое время не афишировала конфликт, рассчитывая на то, что СФУ примет меры. И скандал 30 сентября начала не я. Когда кворум не собрался, один из членов совета обозвал меня и сказал, что за свою докторскую он заплатил куда больше. Другой кричал, что моим детям воздастся. Аудиозаписи есть.
СФУ, крупнейший университет на большей, восточной, части России, основан в 2006 году слиянием пяти вузов Красноярска. Глава попечительского совета — премьер Д. Медведев. Президент СФУ — председатель краевого Заксобрания А. Усс. Звание почетного профессора СФУ присвоено вице-премьеру А. Хлопонину. В 20 институтах и 3 филиалах СФУ более 31 000 студентов, 706 аспирантов, 7860 сотрудников, 420 профессоров, докторов наук. 121 специальность аспирантуры и 18 — докторантуры.
Я не философ, чтобы рассуждать об этике и морали, я о низменном. Попасться с мечеными купюрами, договариваясь о «взносе» по телефону, — это все-таки чрезвычайно существенное занижение планки человека разумного. Этот акт более напоминает самоубийство лемминга, чем осознанную деятельность 39-летнего доцента, пишущего докторскую по философии. Сложно мне предположить и ход мыслей «главного краевого философа», профессора и полковника милиции, по телефону которого договариваются о «взносе». Это блошиная мелкооптовка из 90-х, рэкет.
Есть коррупция в СФУ или нет? С презумпцией невиновности должно быть хорошо у суда, а остальные могут позволить себе составить мнение. Я, кстати, почти не сомневаюсь, что дело вряд ли дойдет до суда. СФУ скандалы не нужны, а его опекают влиятельнейшие красноярцы и москвичи. Прецеденты пытались создать, не первый подобный скандал, но все всегда уходит в остывающее болото, в тину, прель. Ею так и тянет оттуда. Тянет так, что эта тоскливая вонь сама по себе оскорбляет человеческое достоинство.
Возможно, и не так все чудесно, а еще чудеснее. Возможно, все действующие лица далеко не кретины. И они отлично понимают, что почти все вокруг — бизнес, маркетинг, индустрия развлечений, ТВ, кино, политика — ориентируется на полных идиотов, чей мир в общих чертах уже построен. Все по Стругацким: «Дурак стал нормой, еще немного — и станет идеалом». И почему университеты, диссоветы должны отличаться от судов или парламентов? Все это так только называется, но таковым не является. Выпускники Института филологии и языковых коммуникаций СФУ, дипломированные журналисты, аспиранты делают на пару страниц текста крупным шрифтом… не менее 10 только орфографических ошибок…
Вот что мне сказал профессор, доктор философских наук, член совета Д212.099.17 Сергей Черепанов:
— Я голосую против защиты нынешних диссертаций, давно пишу, во что превратилась наука, — толку нет, реакции никакой. Это касается не только нашего диссовета. С реформы 2013 года РАН как самостоятельная организация дезавуирована, наука перестала быть наукой, теперь она… исполнительница формальных требований, исходящих от правительства. И диссертационный процесс — больше уже не самостоятельная научная деятельность. Если сугубо формальные требования к диссертации соблюдены, теперь нет оснований ее не утверждать. У нас кто только ни защищается, каких только тем ни нафантазируют. И все успешно проходит по специальности «Социальная философия» — кино, военный прогресс и т.д. Это некачественная работа экспертного совета, осуществляющего первичный прием. Однако некоторые же диссоветы все эти работы не берут! В Новосибирске, например. И все эти соискатели едут к нам, у нас все берут, и с радостью — и мне это так противно, во всем этом такой комплекс провинциализма, такой дух неполноценности…
Хорошо знаю прекрасных преподавателей старой школы, в т.ч. гуманитарных дисциплин, попавших в СФУ после объединения вузов. Их не так мало. Но они уходят понемногу, смены им нет, и не они уже делают погоду. У нас только брутальные вещи похожи на себя — танки, тюрьма, железная дорога, спецназ, нефтепромыслы, рудники и тяжелая промышленность. А университеты — это виньетка, ни к чему никого не обязывающая. Гуманитаристика не нужна российскому государству.
Что предлагало государство тому же Петрову? Доцентская зарплата, полная ставка: 24—25 тысяч рублей. На одно свое жалованье доценту его дите не прокормить. Зарплаты вузовских педагогов не обеспечивают даже простого воспроизводства.
Эти люди, как правило, далеки от вульгарного материализма, они сложнее, но в преподавательских кругах среднего возраста сегодня очень много бездетных и одиноких. Суммы их жалованья свидетельствуют о нужде государства не в умниках, не в философах, а в тех, кто добывает сырье и обслуживает добытчиков.
Раньше доцент, если он мужик, мог бросить все и уйти в бизнес. Сейчас малый бизнес сокращается, зарегулирован до удушения. Дама-доцент раньше могла бросить университет и пойти уборщицей в банк (перед этим посодействовав банкиру пристроить его чадо в вуз). Теперь блатные места расхватаны, в банках сокращения. Казино, где знакомый доцент подрабатывала на кухне, закрылись еще раньше.
Разумеется, это не повод для торговли диссертациями. И превращения диссовета в богадельню. Но что будет дальше, понятно. Всплеск в болоте… и снова покой. Как у Набокова, и как теперь повсюду и всегда: «Безнадежные попытки перекричать тишину (что гораздо труднее, чем даже попытка Лира перекричать бурю)».
Альшевская тем не менее написала ходатайство в ВАК о закрытии совета Д.212.099.17 и проверке всех предшествующих защит.
