3 октября Россия предъявила США ультиматум. От американцев потребовали (ни больше, ни меньше) отменить санкции, закон Магницкого и закон о поддержке Украины, а также сократить военные контингенты и инфраструктуру на территории стран НАТО, вступивших в альянс после 1 сентября 2000 г. А кроме того — компенсировать ущерб, причиненный России «вынужденно введенными» контрсанкциями. То есть от США потребовали репараций еще и за то, что мы «бомбили Воронеж».

Обычно такого рода ультиматумы выдвигают поставленному на колени противнику. Можно было бы подумать, что в случае непринятия ультиматума откуда-то вновь вылезет Дм. Киселев со своей радиоактивной пылью. Однако Кремль всего лишь пригрозил в ответ: если требования не будут удовлетворены, выйти из договора об утилизации избыточного количества оружейного плутония, подписанного двумя странами в 2000-м году и вступившего в силу в 2010-м.

С таким же успехом Россия могла бы потребовать от Барака Обамы раздеться догола, посыпать голову пеплом и явиться в российское посольство сдаваться с веревкой на шее, — а в случае отказа пригрозить постелить коврик с физиономией Обамы во всех туалетах на охотном ряду.

К тому же было столько официальных заявлений о том, что западные санкции не только не нанесли российской экономике ущерба, но и помогли ей. Как можно требовать возместить ущерб, которого нет?

Чем объяснить поведение Кремля?

Согласно договору 2010 года обе страны должны были переработать 34 тонны оружейного плутония, достаточные для снаряжения 17 тысяч боеголовок.

Американцы собирались перерабатывать свой плутоний в огромном ядерном комплексе Savannah River, расположенном в Айкене, Южная Каролина. В дополнение к уже существующим там мощностям они строили большой завод по переработке оружейного плутония в так называемое MOX-топливо, (mixed oxide fuel, смешанное окисленное топливо). Идея заключалась в том, чтобы смешать оружейный плутоний с природным или обедненным ураном: такая смесь ведет себя как топливо из низкообогащенного урана, использующееся в легководных реакторах.

Однако в апреле администрация Обамы остановила проект. Причина не имела никакого отношения к России: стройка представляла из себя черную дыру, в которую бесследно исчезали деньги американских налогоплательщиков.

Завод, который начали строить в 2007-м году, должен был обойтись по проекту в 5 млрд. дол. Эти 5 млрд. к 2016-му были бесследно потрачены, и осталось потратить еще как минимум 12 млрд. дол. При нынешних темпах строительства его завершение ожидалось к 2048 году, а сама переработка должна была встать американской казне в сумму до 1 млрд. дол. в год: итого весь проект тянул на 40-50 млрд.

Альтернативный способ избавиться от плутония (смешать со специальным порошком, запечатать в контейнеры и похоронить все это в подземных соляных пещерах в Нью Мексико) при этом обошелся бы всего в 400 млн ежегодно.

Чашу весов, вероятно, перевесило еще одно элементарное соображение. Предполагалось, что завод будет производить топливо, которое потом будут продавать ядерным электростанциям. Однако на сегодняшний день нет ни одной ядерной электростанции, которая выразила бы заинтересованность в приобретении MOX-топлива.

Иными словами, США оказались перед мрачной перспективой потратить 50 млрд долларов на то, чтобы превратить смертельно опасный оружейный плутоний в такое же смертельно опасное и никому не нужное MOX-топливо. Делать это предстояло на заводе, который сам по себе является объектом повышенной опасности и после того, как Фукусима в очередной раз обострила навязчивые страхи «зеленых».

Вы спросите — а как же российская сторона?

Здравый смысл, согласитесь, заставляет предположить, что если американцам какая-то хреновина обойдется в 50 млрд долларов и будет строиться 40 лет, то эта же хреновина России обойдется как минимум в 100 млрд. дол. и будет строиться вдвое больше. Сколько же стоил российский завод?

Ответ тут очень прост: плутоний годится в качестве топлива для реактора на быстрых нейтронах. В США последний такой реактор был закрыт в 1992 г. В России же реакторы на быстрых нейтронах использует флот, а также Белоярская АЭС. При этом реакторы BN-600 и BN-800, которые стоят на Белоярской АЭС, — это реакторы-размножители, которые генерируют больше делящихся материалов, чем потребляют. Иначе говоря — это военные реакторы, которые генерируют ядерные материалы.

Благодаря разнице в типах реакторов Россия и США оказались в принципиально разной экономической ситуации в том, что касается переработки плутония.

Закрыв завод, Обама, конечно, действительно обидел Кремль, хоть и не нарочно. Решение Обамы невольно демонстрировало, что с российской «радиоактивной пылью» просто не считаются и не видят в ней никакой угрозы. Трудно представить себе, чтобы в разгар холодной войны с СССР США бы рассуждали о боеголовках в экономических категориях и пожалели любые деньги ради уничтожения 34 тонн оружейного плутония. В те времена паритетные договоры дорого стоили…

Иначе говоря, российский ультиматум является реакцией на обиду. При этом в Кремле не хотят признавать, что это всего лишь реакция. Отсюда и такая фантастическая форма ультиматума.

Что же касается военного аспекта проблемы: по договору о стратегических наступательных вооружениях Россия и США могут иметь всего лишь по 1550 боеголовок. То есть до тех пор, пока Россия под каким-нибудь предлогом не выйдет еще и из СНВ, вопрос о том, сколько тонн оружейного плутония имеет Россия, и хранит ли она его или использует для производства других ядерных материалов в реакторах-размножителях — прямого отношения к международной безопасности не имеет.