Казалось бы, что такого сотворил Андрей Норкин, выгнавший из студии своего оппонента? Да ничего, по нынешним инквизиторским временам — сущий пустяк. Тем не менее новость горячо обсуждается вот уже несколько дней. Частично ответ дал сам Норкин в своей «Реплике» «Маразм крепчает» (эту передачу наш многостаночник ведет на «России 24»)». Комментируя открытие Паралимпиады в Рио, он вынес приговор: «Нарушен моральный баланс». К тому, что народ в телестудиях впадает в неистовство с последующими воплями и драками, зритель привык еще со времен Жириновского, плеснувшего соком в Немцова. Но работал негласный закон: ведущие не участвуют в боевых действиях. Норкин — первый нарушитель конвенции. Рухнул хрупкий до эфемерности моральный баланс. Одновременно явлен апофеоз свободы слова: пригласить украинского политолога Запорожского для другого мнения и незамедлительно вытолкать его взашей при попытке это другое мнение озвучить.

И вот что интересно. Когда Норкин приказал Запорожскому покинуть передачу, тот молча пошел к выходу. Андрей Владимирович, однако, счел своим долгом — лично продемонстрировать ярость, грубо подталкивая политолога. Позже, описывая данный патриотический подвиг в телеинтервью, он скажет: «Раскаиваюсь только в том, что не вломил Запорожскому». Норкин — человек чувствительный. Он отлично чувствует стиль и веяние. Если нужно, умеет быть тихим и кротким, как диктор-сурдопереводчик. Если нужно, умеет разбушеваться: мол, я 26 лет в журналистике, а какой-то баран будет меня учить.

Тут Норкин точно не соврал. Он на экране давно, но не в первых рядах. И когда ходил в отъявленных либералах (а он в них долго ходил), и когда переформатировался в еще более отъявленного охранителя, счастье не наступало. Норкин старался, напоминая рвением графа Хвостова, обер-прокурора Синода и графомана. Так хотел прославиться, что вместе с сочинениями в семи томах принялся рассылать свои мраморные бюсты морякам Кронштадта. Моряки не ответили графу взаимностью. Помог Пушкин. Благодаря его эпиграммам имя Хвостова дошло до наших дней. Аналогичную роль в судьбе Норкина сыграл Запорожский. С его помощью Андрей Владимирович выполз из тени великих предшественников. Один из них, Соловьев, даже снисходительно благословил его. Тема этики размыта, полагает мэтр. Если рейтинги возрастут, то Норкин молодец, цель достигнута.

Они все молодцы, наши пастыри, лоснящиеся в эфире от сознания собственной значимости. Сегодня самая горячая точка — Останкино. Там распечатывается новая страница. Пропаганда уже не актуальна. Требуется переход на новую степень манипуляции с общественным мнением, когда мысль вытесняется верой. Стоит народу с высокой кремлевской трибуны сообщить, что его, народ, волнуют не столько санкции, сколько террористы в Сирии, — на землю снисходит чудо. Народ, забыв о колбасе и сыре, приникает к экрану в поисках террористов. Сам ящик больше всего на свете хотел бы уйти и от Сирии, и от малайзийского «Боинга». Неукротимое желание отражается в верстке информационных блоков. В день, когда годовщина сирийской кампании совпала с предварительным вердиктом по рухнувшему самолету, ящик предложил оригинальную иерархию новостей: авиадебошир; нечто из закромов родины; запрет абортов; внезапное бабье лето и, наконец, скороговоркой, Сирия с «Боингом». Номинально темы присутствуют в общественно-политических передачах, но только номинально — на правах знака, эмблемы, символа. Задача политинформаторов — заболтать предмет, увести разговор в безопасное место, где общее отменяет частное. Вера не нуждается в уточнениях. Тот, кто мешает процессу обретения веры, изгоняется, подобно Запорожскому, из рая.

В кадр настойчиво прорывается темная сила, древний инстинкт, о котором Розанов говорил: «Хочется кровушки полизать». Ящик готов перейти из зоны жеста в зону поступка. Установку «Бук» в Останкино не втащишь. Следует оттачивать собственное, студийное, оружие. Киселев, Соловьев, а теперь еще Норкин — надежная сила. Но энергия распада диктует свои законы. Легализация думского новобранца Милонова соответствует остроте задач. Он уже успел «Сапсаном» пронестись от «Дождя» до самых до окраин. Милонов не по локоть, а по ноздри в новостях. Две из них сенсационны: в Швеции одни голубые, там никто не рожает; разрубленные абортами младенцы идут на маски для женщин.

Мария Арбатова, пытаясь остановить новое стихийное бедствие, предложила создать для Милонова в Думе специальный комитет по пиписькам. Комитет мелковат будет. Ему подавай эфир, весь и сразу. И ведь подадут. Тогда Норкин, нынешний герой политического труда, покажется скромным подмастерьем.