Главным достижением «новой волны приватизации» в этом году может стать укрупнение «Роснефти». Есть основания полагать, что под контроль нефтяной корпорации перейдут активы «Башнефти» (пакет в 50,08% уставного капитала), который правительство готовит к продаже с февраля 2016 года. Поглощение будет стоить 325 млрд рублей. Другие крупные игроки, включая «Лукойл», такую сумму предложить не готовы. Идея о том, что «приватизация» может заключаться в перераспределении активов между двумя госкомпаниями, выглядит несколько абсурдно. Глава «Роснефти» Игорь Сечин объясняет целесообразность сделки «синергетическим эффектом»: наряду с контрольным пакетом «Башнефти» планируется приватизировать 19% акций «Роснефти», а объединенную компанию якобы можно продать на 160 млрд дороже, чем по отдельности. Вице-премьер Игорь Шувалов предполагает, что в конечном итоге эта схема принесет казне более 1 трлн рублей. Пока в правительстве считают еще не полученную выручку, опрошенные «Новой газетой» эксперты пытаются отыскать здравый смысл в происходящем.

Многие чиновники были не в восторге от предложений «Роснефти», но лоббирование своих интересов госкомпанией было настолько жестким, что спор в правительстве продлился несколько месяцев. В конечном счете было объявлено о переносе приватизации. Против допуска «Роснефти» к торгам выступали, например, вице-премьер Аркадий Дворкович, министр энергетики Александр Новак и помощник президента Андрей Белоусов, назвавший такую сделку «глупостью». Этой же позиции придерживался глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев. Он, правда, заметил, что для недопуска госкомпании к аукциону «нет законных оснований». Точку в дискуссиях поставил Владимир Путин: в интервью Bloomberg он заявил, что дискриминировать одного из участников рынка неправильно: бюджету нужны деньги, а «Роснефть», у которой нет средств даже на финансирование собственных инвестпрограмм в полном объеме, неожиданно предложила больше всех.

Судя по всему, сейчас вопрос о покупателе активов «Башнефти» практически решен. Весь смысл сделки заключается в экспансии «Роснефти», замечает партнер консалтинговой компании Rusenergy Михаил Крутихин: «Никакой прибыли для бюджета не будет — 69% финансирования пойдет из государственных фондов (государству через «Роснефтегаз» принадлежит пакет в 69% акций «Роснефти». — А. Х.). Это не деньги частных акционеров, государство просто вдруг начнет платить само себе». С таким же успехом можно было бы просто изъять у «Роснефти» эти $3,5 млрд, нужные для покупки «Башнефти», в качестве дополнительных налоговых платежей. Но ожидать чего-то подобного было бы крайне наивно. Крутихин резюмировал обращения «Роснефти» к правительству за последние 2 года: в совокупности Сечин успел попросить для своей компании около 5 трлн рублей из бюджета и продвигал различные льготы (включая принятое президентом предложение обнулить ввозные пошлины и НДС на бизнес-джеты).

Параметры будущей сделки очень сильно зависят от того, что называть эффектом синергии, и будет ли он вообще, считает руководитель экономического департамента Института энергетики и финансов Марсель Салихов. «Если мы посмотрим оценки такого рода сделок, сделанные постфактум, то увидим, что почти все они проходят под лозунгом синергетического эффекта, однако чаще всего рынок его не фиксирует». Активы «Башнефти» — это главным образом переработка нефти (собственная добыча не обеспечивает все заводские мощности). НПЗ двух компаний находятся в одном регионе — в Поволжье. Поэтому слияние приведет к дальнейшей концентрации рынка в области нефтепереработки и к росту возможностей для дискриминационного поведения «Роснефти», объясняет Салихов. Иначе говоря, в результате того, что в правительстве называют «приватизацией», российская нефтяная отрасль уникальным образом станет еще менее эффективной и конкурентной.

Свою интерпретацию синергии по Сечину предлагает Михаил Крутихин: «Роснефть» практически ничего не делает для модернизации своих нефтеперерабатывающих предприятий, в то время как у «Башнефти» они в очень хорошем состоянии: глубина переработки больше 85% против 65% у «Роснефти»». Альтернативным покупателем «Башнефти» мог бы стать «Лукойл». «Это частная, прозрачная компания с эффективным менеджментом, у нее есть совместные с «Башнефтью» проекты». В остальном это, конечно, неравные игроки: «Лукойл» в отличие от госкомпании вынужден играть по рыночным правилам. По этой причине президент компании Вагит Алекперов и отказался переплачивать за госактивы. Но самый лучший вариант, считает Крутихин, — вообще не трогать «Башнефть» какое-то время: «Это одна из немногих госкомпаний, которые пока что эффективно управляются, потому что наследство АФК «Системы» было хорошее. Платит налоги, приносит прибыль. Зачем ее сейчас трогать?»

Второй этап приватизации, связанный с реализацией пакета в 19,5% акций «Роснефти», выглядит совсем туманно: шорт-листа покупателей нет до сих пор, хотя в первоначальные планы входило завершение сделки до конца года. «Роснефть — это компания, у которой большая часть добываемой нефти уже на годы вперед заложена китайцам, — рассуждает Крутихин. — Она затевает политизированные проекты, не имеющие коммерческого смысла: в Венесуэле, на Дальнем Востоке. Я бы сказал, что она не вполне эффективна». У правительства были надежды на инвесторов из Китая, но те заявили о своих претензиях на реальное управление компанией, а значит, их никак не может удовлетворить миноритарная доля. Интерес индийских и японских инвесторов ограничился формальными запросами, в других странах — тишина. «Большая приватизация» в России стартует с громким скрипом и пока что напоминает полную противоположность хорошо продуманного, стратегического проекта.