Сергей Лавров много месяцев отчаянно торговался с госсекретарем Джоном Керри и добился в конце впечатляющего результата: было практически гарантировано сохранение основ власти правящей в Сирии алавитской верхушки — давних российских союзников еще с советских времен — даже когда в будущем, в угоду Западу и суннитам, сам Башар Асад оправился в почетную ссылку. Сирийская оппозиция оказывалась расколота и недееспособна, а России было гарантировано решающее наравне с США право определять будущее развитие военно-политической ситуации в Сирии и судьбу развернутых там баз. Просматривалась в соглашениях и возможность в будущем применить ту же схему российско-американского паритетного сотрудничества в разрешении других региональных конфликтов. Кроме того, практическая работа по обмену разведданными с американскими военными в реальном масштабе времени могла существенно помочь российским специалистам выявить сильные и слабые стороны заокеанской системы объективного контроля развития ситуации. Но все хитросплетения дипломатии были разом перечеркнуты потому, что у России оказались совсем другие приоритеты.

Внешнее окружение города и непосредственная подготовка к штурму занятых оппозицией несколько лет назад восточных кварталов Алеппо начались несколько месяцев назад. Были подтянуты тысячи новых бойцов из проасадовской коалиции: тысячи иностранных добровольцев-наемников из Ирака, из проиранской шиитской организации Бадра; афганские шииты-хазарейцы, которым, как сообщают, обещали кроме денег иранское гражданство; бойцы шиитской ливанской «Хезболлы», — все вместе под общим командованием иранских генералов и офицеров из КСИР (Корпус стражей исламской революции). К Алеппо стянули остатки правительственной Сирийской Арабской армии Асада, которая была почти полностью разрушена религиозно-этническим расколом сирийского общества, и сверх того — отряды алавитских сирийских ополченцев.

Российские поставки новой и модернизированной техники, включая бомбардировщики и тяжелые огнеметы ТОС‑1А «Солнцепёк», — усилили огневую мощь асадовской коалиции. Российские военные советники, спецназ и морпехи также были замечены вблизи Алеппо. В Москве и в Дамаске сложилось мнение, что успешный, пусть и кровавый, штурм города станет решающим успехом, которой уже год ускользает из рук у генералов, что вначале обещали в основном справиться за несколько месяцев. За взятием Алеппо последует агония вооруженной оппозиции на севере Сирии, а потом и на Юге, и в центре. Ну что-то вроде штурма и захвата Грозного зимой 2000-го: город разрушен обстрелами и бомбами, гражданским тоже досталось, но оппозиция — разгромлена, деморализована и расколота, — остатки радикалов загнаны в глубокое подполье, а многие «переметнулись».

Еще 3 месяца назад высокопоставленный американский дипломат объяснил, что именно для того, чтобы любой ценой предотвратить нынешнюю кровавую баню в Алеппо, Керри тратил столько времени и сил, приезжал в Москву, сидел бесконечно с Лавровым до 14 часов за раз, хотя и в госдепартаменте, и в Пентагоне, и в аппарате президента ему доказывали, что с русскими… всерьез договориться не выйдет. Керри — не дипломат, а сенатор и кандидат в президенты в 2004-м, человек гордый и своенравный, который в январе заканчивает политическую карьеру навсегда. Россия публично и лично унизила Керри, обратив в пустую бумажку вымученные вместе с Лавровым соглашения. Сам-то Лавров — матёрый дипломат советской еще школы, привыкший с каменным лицом обслуживать любые перемены курса, а Керри и его госдепартамент отреагировали на штурм Алеппо крайне эмоционально, пообещав больше с Москвой о Сирии не разговаривать, а начать действовать, если бойня не прекратиться.

Источники в Вашингтоне сообщают, что к Алеппо стягиваются дополнительные силы ирано-российской коалиции и что падения города можно ожидать где-то через неделю. В Вашингтоне рассуждают, что делать, кроме дипломатических демаршей, если бойня в Алеппо не прекратится немедля, а она, конечно, не прекратится, раз уж началась. Могут, например, объявить России еще какие-то санкции, но их уже столько назначили, и вряд ли сейчас можно вдруг ожидать что-то особенное сверх того.

Ведут также в Вашингтоне разговоры о возможных военных акциях, об ударах крылатыми ракетами большой дальности или высокоточным авиаоружием по асадовским базам или прямо по позициям вокруг Алеппо, но это рискованно, поскольку можно попасть по российским военным или специалистам, или по иранцам из КСИР, что может привести к прямому российско-американскому военному столкновению, да и с Тегераном администрация Обамы давно пытается наладить отношения, и непонятно, стоят ли судьба арабов-суннитов в Алеппо, пусть и женщин и детей, — таких неприятностей. Вашингтон, наверное, разрешит Турции и арабским странам Залива переправить оппозиции дополнительные вооружения, скорее всего, за исключением новейших переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК), но осажденному Алеппо такие поставки вряд ли помогут.

В прессе и в парламентах, в Европе и в Америке, в арабских суннитских СМИ, нарастает публичное возмущение и требования сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти Алеппо от окончательного истребления. Но перед выборами в ноябре всерьез вмешиваться в Сирии администрация Обамы не станет, да и нет в том долгосрочного политического смысла: зачем мешать Москве сегодня, как в 80-е во время вторжения в Афганистан, наживать себе врагов сразу среди либеральных европейцев и среди 1,5 млрд живущих в мире суннитов? Ведомая Москвой коалиция иностранцев, неверных и еретиков истребляет в пыль суннитский сирийский арабский город, и это — на всех экранах и в интернете каждый день. Российская и иранская контрпропаганда малоэффективны за пределами шиитских общин и «русского мира» в его самом узком понимании. Не стоит также обольщаться тем, что на востоке, мол, уважают только силу. Уважают, да не всякую, а то Израиль и США были бы самыми уважаемыми странами на арабско-мусульманском Востоке.

Политическая, экономическая и военная цена сирийской авантюры будет только нарастать, а ресурсов в России и так ни на что не хватает. При этом никакой определяющей победы из Алеппо не выйдет при любом раскладе: это не Грозный, а Сирия — совсем не Чечня. Кольцо осады вокруг Алеппо совсем жидкое, сплошного фронта нет, лишь отдельные позиции и опорные пункты огневой связи. Когда бойцы оппозиции в Алеппо устанут сражаться, они прорвутся или просочатся вон: кто уйдет в Идлиб, кто на север под защиту турецких танков, что охраняют новосформированную с участием вооруженной оппозиции турецкую зону безопасности. На турецкую границу в зону безопасности, где с помощью ООН будут сформированы перманентные лагеря беженцев, уйдет большая часть гражданского населения Алеппо. Там под защитой Турции и мирового сообщества будут формироваться, вооружаться и отходить после боя на отдых всё новые и новые отряды боевиков. Победного окончания сирийской кампании не просматривается.

Впрочем, совсем уйти из Сирии руководство военного ведомства и не планирует. Надо понимать, что главное сражение этой осени не в далеком Алеппо, а в Москве, и главный враг — не США, а наш Минфин. На новую до 2025-го программу вооружения, которую сейчас верстают, генералы, сократив всё, что посчитали возможным, — требуют 22 трлн рублей, а Минфин больше 12 трлн не дает. Разрыв трагически огромный, и, чтобы его преодолеть, нет лучше средства, чем грозно нарастающее противостояние с Америкой, хоть в Сирии, хоть где. Кроме программы вооружения, сейчас должен утверждаться госбюджет на следующий год и наметки еще на два. Минфин угрожает секвестром, и в подобных условиях глупо ждать от военных хоть малейших действий по ослаблению конфронтации с США, что, впрочем, вполне может совпадать с ведомственными интересами Пентагона.

Как-то так вышло, что в осажденном Дар-эр-Зоре на северо-востоке Сирии американская коалиция «по ошибке» 17 сентября разнесла в прах асадовский батальон вместе с техникой, а через пару дней под Алеппо самолеты, очень похожие на отечественные, разгромили гумконвой ООН. Потом сразу и без разговоров начался штурм Алеппо, а противные планы по деэскалации насилия и о сотрудничестве оказались отброшены. Конечно, настоящей войны никто не хочет, и ее, скорее всего, не будет ни из-за Сирии, ни из-за Украины, но по краю еще ходить и ходить, рискуя каждый час оступиться.